— Ты не ответила на вопрос.

Сабах улыбнулась ей.

— Мы оставили позади все, чтобы не стать такими, как от нас требовали другие, то, во что они пытались заставить нас поверить. Мы нашли любовь, доверие и честность, даже когда нам это не нравилось. Мы прислушивались друг к другу.

— Значит, все было идеально?

— Вряд ли, мы боролись, мы мирились. Мой спутник жизни был силен, самоуверен, был главой, и он умрет за меня… как и я за него. Но это не значит, что все было идеально. Идеально это… скучно. Мы были несовершенными, но мы были вместе. За жизнь с ним я бы пожертвовала всеми закатами для него.

Кассандра оглянулась на солнца.

— Как вы узнали, что выбрали правильный путь?

— Я этого не делала, — голубые глаза Кассандры смотрели на Сабах. — Все, что я знала, это то, что я не отдам его. Он стоит любых жертв, но я бы никогда не позволила стать жертвой ему. Они пытались убедить меня в обратном, и моего суженого тоже. Однажды ночью мне приснился сон. Мне привиделась жизнь, которую я бы имела, если бы согласилась. Не было бы ни радости, ни смеха, ни даже боли. Она была пустой, мертвой, хоть я и была жива. Поэтому я отвергла ту жизнь, избрав с ним неопределенность. У меня нет никаких сожалений. Можешь ли ты сказать то же самое?

Сказав это, Сабах начала исчезать также, как и свет от заходящих солнц.

* * *

Проснувшись ото сна, Кассандра осталась лежать с закрытыми глазами. Чего она хотела? Идеальную жизнь… или жизнь с Уильямом… Жизнь, полную радости, жертв, споров и доверия. Где она знала бы, что он никогда не отпустит и всегда будет рядом с ней? Охотно умрет за нее, как и она за него?

Разум, который раньше не мог мыслить четко, теперь видел все ясно. По-прежнему между ними существовали препятствия, которые было необходимо преодолеть, и они нуждались в долгих выяснениях и дискуссиях, но ее разум был чист, Уильям — ее свет, без него есть только тьма. Она любила его и пожертвовала бы всем ради него.

Стук сердца подсказал ей, что она лежала на груди Уильяма, тепло, окружающее ее, шло от его рук. Теперь с ясным умом она вспомнила то, о чем Уильям спрашивал ее. Даст ли она ему время доказать, что он ее любит. Что бы она доверяла ему, верила в него, пока он не докажет, что заслуживает этого. Подняв голову, она встретила его пристальный взгляд, наблюдающий за ней.

— Тебе нужно больше отдыхать, поспи.

— Как долго?

— Как долго, что?

— Я спала.

— Восемь часов, — его взгляд выражал беспокойство. — Тебе нужно больше отдыхать.

— Я в порядке.

— Ты дрожала от истощения. Прошло только сорок восемь часов с момента взрыва. Тебе нужно больше отдыхать.

— Ты пытался сказать мне что-то в душе, — она осторожно поднялась на локти, не заботясь о своей наготе.

— Да, я кое-что спрашивал у тебя.

— С каких пор адмирал спрашивает? — руки Уильяма напряглись вокруг нее, но не причиняли боли.

— Адмирала не было в душе с тобой.

— О чем ты спрашивал меня? — Уильям мог почувствовать, что что-то произошло. Он не уверен, что это значило, но он обещал честность, даже если ему не понравится ответ.

— Я просил тебя дать мне время, чтобы заслужить твое доверие и показать, что твоя вера в меня оправдана. Чтобы показать тебе, как сильно я тебя люблю.

— Но это не возможно, Уильям, — сказала она тихим голосом и почувствовала, что его сердце ускорилось. — Ты либо доверяешь кому-то, либо нет. Ты либо веришь в них, либо нет. Ты не можешь показать это кому-то — ты или любишь, или нет.

— Я люблю тебя, Кассандра, я верю в тебя, я доверяю тебе свою жизнь. Но после всего, что я сделал неправильно, я не ожидаю, что ты доверишься мне или поверишь в меня, — он мягко начал отодвигать ее в сторону.

— Что я такого сделала? — боль в ее голосе остановила его. — Что я сделала, чтобы заставить тебя сомневаться во мне?

— Ничего.

— Чтобы заставить тебя поверить, что я тебе солгу.

— Ты ничего такого не сделала.

— Так почему ты не доверяешь моим словам?

— Кассандра…

Слова Сабах все еще крутились в ее голове, и Кассандра решилась рассказать.

— Моя мать умерла, когда мне было девять. Произошел несчастный случай. Она боролась за жизнь в течение двух недель… Я видела, как мой отец страдал, зная, что он теряет свою вторую половинку, пытаясь поверить, что она поправится. Я наблюдала за моей бабушкой, зная, что она теряет свою единственную дочь.

— Кассандра…

— Пожалуйста, выслушай, — она дождалась, пока он кивнул.

— Наблюдая за ними, я горевала, — Уильям видел боль в ее глазах. — Но не по тем причинам, каким ты думаешь. Я горевала, что ни один мужчина никогда не полюбит меня так, не будет скорбеть обо мне так, что я никогда не узнаю боли потери ребенка, потому что никогда не познаю радости от его рождения. Видишь ли, я знала тогда… в девять… что на Земле для меня нет родственной души. Я ни с кем не захочу иметь ребенка. Так что у меня никого не будет.

— Я твоя родственная душа, Кассандра. Я дам тебе столько детей, сколько ты захочешь, — голос Уильяма был хриплым, но сильным.

— Почему? Ты не можешь доверять мне. Почему ты веришь, что я могу быть как Салиш… или Фалько.

— Нет! Черт возьми, я знаю разницу… Я знаю, кто ты и какая ты.

— Мои слова достаточно правдивы для тебя, Уильям? Или тебе нужно, чтобы я доказала свою правоту?

— Тебе ничего не надо доказывать мне.

— Тогда и ты пойми, Уильям. Тебе ничего не надо мне доказывать, — она наклонилась вперед, чтобы чмокнуть его в губы. — Я люблю тебя, — она поцеловала его немного дольше. — Я не собираюсь отпускать тебя, — на этот раз она полностью отдалась чувствам, поцеловав его более страстно и напористо, прижавшись к его груди и обхватив руками шею.

Осторожно перекатив ее на спину, Уильям разорвал поцелуй. Смотря в ее изумительные голубые глаза, он знал, какой подарок ему подарили. Он видел свое будущее в ее глазах… это она.

— Я люблю тебя, Кассандра. Я никогда не предам твое доверие. Я буду верить тебе несмотря ни на что. Я никогда не отпущу тебя, — он наклонился и страстно, но быстро поцеловал ее. — Я также собираюсь убедиться, что ты будешь заботиться о себе, даже если тебе это не нравится, — скатившись с кровати, он направился к центру связи заказать еду.

— Уильям,… сколько сейчас времени?

— Рано. Но ты поешь. Потом еще немного поспишь. Я не хочу, чтобы ты снова потеряла сознание, — сев на край кровати, он запустил пальцы глубоко в ее волосы. — Я люблю тебя. Я буду защищать тебя даже от самой себя, — когда она открыла рот в знак протеста, Уильям остановил ее жестким поцелуем.

— Черт, с тобой трудно спорить.

— Хорошо, — ожидая завтрак, они лежали в своей постели, рассказывая друг другу обо всем и ни о чем, изучая те мелочи, которые знают друг о друге только влюбленные.

Пока они ели, просигналил коммцентр адмирала. Проигнорировав гарнитуру, Уильям ответил на звонок.

— Зафар.

— Адмирал, это Тар. Фалько требует, чтобы ее допросили, чтобы доказать свою невиновность.

— Она не может ничего требовать.

— Простите, сэр, но она имеет право потребовать о своем допросе в течении двадцати четырех часов после ареста, если считает, что была ложно обвинена. Это по Уставу, адмирал.

— Твою мать, — Уильям смотрел на Кассандру, которая в этот момент слушала их.

— Полностью согласен, адмирал.

— Приготовь все, я скоро буду, — Уильям отключился.

— Какие она может создать тебе неприятности? — спросила Кассандра.

— Никаких, — он поднялся на ноги.

— Уильям… — она отодвинула тарелку с едой в сторону.

— Никаких проблем, — ласково провел рукой по ее ушибленной щеке и продолжил. — Она попытается оправдать то, что сделала, и если это не сработает, будет лгать.

— Она расскажет о ваших прошлых отношениях.

— Да, — он внимательно наблюдал за ней.

— Что?

— Я могу заставить ее покинуть «Возмездие», — Кассандра посмотрела на него с непониманием. — У меня есть власть сделать это.