– Нет, – покачал головой Север, – нет, завела меня сюда неволя.

Он задумался было, а потом переключил звездную карту на верхний экран, чтобы ей было привычнее воспринимать картину неба.

– Я во-он с тех небес, где семь звезд воедино стоят, – пытался объяснить он ей азы космонавигации. – Это называется Созвездие Видений.

Она так и ахнула, прижав ладони к щекам:

– Видений?! То есть снов? Так значит, ты – только лишь сон? Тогда я не хочу просыпаться!

Нецый таился в кустах, окружавших поляну, и терпеливо смотрел на эту диковинную избу; что выросла здесь в одночасье, скорее, чем гриб вырастает после дождя. Не иначе вседей могучий бабуны[1] навел! Поглядеть бы на него! Нецый будет стеречь хоть до утра, подобно шишу-лазутчику, но дождется, увидит, кто…

Он не успел додумать. Дверь избы бесшумно отворилась, и на пороге очутилась Меда.

– Хитер узор! – даже присвистнул Нецый.

Живая?! Неужто почудилось ему, что чудище лесное выволокло ее из Обимура перепончатою лапою и тут же растерзало без остатка? Да и она ль это – в одеянии невиданном?..

Нецый насторожился.

Порог избы, на котором стояла Меда, был поднят высоко, в человеческий рост, над поляной. Меда то окидывала лес смеющимся взглядом, то поигрывала чем-то округлым – не то чудесным плодом, не то золотисто-зеленоватым камнем. Порою она оглядывалась, словно там, в этой странной избе, таился некто, с кем она никак не могла распрощаться. Нецый так никого и не мог рассмотреть, но вот то, что Меда держала в руках, он сразу узнал.

Ведь он уже видел эти гладкие камни! И не раз! Они лежат в дуплинах стен там, в Обиталище Уснувших!.. Нецый иногда подходил к ним. разглядывал, но ни разу у него не хватило храбрости притронуться хоть к одному из камней. А Меда… ишь ты! Неужто ей ведомо, что это? Но откуда ей знать? А если она нашла вход в Обиталище?..

Холодом проняло Нецыя. Страх, злоба, желание опрометью кинуться в пещеру и в то же время поглядеть, что будет дальше, кружились в его голове и жалили, словно осятки. Но он не двигался с места: Меда могла его заметить. Приходилось покориться ожиданию.

Однако ждать пришлось недолго.

Меда вдруг поднялась на цыпочки, вскинула руки, вытянулась – и затанцевала, быстро перебирая ногами, на самом краю порожка. Чудилось, она вот-вот сорвется, упадет. И хотя Нецый понимал, что не упадет, он, как всегда, проглядел миг, когда Меда сошла в пустоту и, все так же пританцовывала, двинулась по воздуху вниз, на поляну. Чудилось, она идет по скользкой дорожке.

Нецый со злой досадой закусил прядь своих жестких черных волос.

Коснувшись земли, Меда обернулась и помахала рукой, а ей в ответ прощально махнул с порога избушки… Нецый почуял, как удушье сжало его горло… на пороге стоял один из Уснувших!

Нецый не верил глазам.

Ужас леденил сердце, однако новая догадка показалась куда страшнее. Нецый даже не решился предаться этой мысли, отогнал ее. Понял, что надо скорее бежать в пещеру!..

Тем временем Меда, еще раз прощально махнув хозяину избы, стремглав бросилась через поляну. Чем скорее она бежала, тем выше взлетали над землей ее ноги, и последние шаги были уже над вершинами деревьев. Она едва касалась их ногами, словно нес ее самый сильный поветер, и даже легкие ветки не гнулись под ней, будто она обратилась если не птицей, так проворной веверицей.

Всякий раз, как Нецый видел это, он бесился от немочи: ему-то не дано воспарять над землей, хоть и искушен он во всевозможных лукавствах и кудесах!

Он проследил завистливым взором стремительный лёт Меды и понял, что она спешит к жилищу своего деда. В иное время Нецый не преминул бы последовать за девушкой и украдкой припасть оком к зловолхвованьям старого Валуна, однако нынче ему никак не угнаться за Медой, да и не до того, не до того! Надо спешить в Обиталище.

Чудище, Похожее На Уснувших, так и стояло на пороге, глядя, как уносится Меда по ветвям, и Нецый, которому невмоготу было ожидание, осторожно пополз, вжимаясь в землю и обдираясь о кустарник. Очутившись от поляны подальше, он вскочил и ударился в бег.

Нецый наткнулся на Обиталище Уснувших после того, как Обимур разлился по весне и размыл один из курганов на опушке леса. Такое случалось и ранее, ибо курганы во множестве насыпаны были на грани леса и степи, и тогда обнажались истлевшие кости и сверкали украшения, оружие, но никто и никогда не осмеливался тронуть того, что принадлежало ушедшим в дальние дали.

Этот же курган был совсем иным. И никто не знал о нем – кроме Нецыя.

Давно это было. С тех пор холода не раз и не два опутывали землю белой неподвижностью. И Нецый думал, что будет, если Уснувшие тоже когда-нибудь проснутся, как люди, звери и деревья по весне? Но нет, что-то не похоже, будто они могут хоть когда-нибудь проснуться, решил он со временем, ибо ничто не менялось в пещере, сколь бы ни отсутствовал Нецый. Толще становился слой пыли, заносимой ветром в щели между камнем, которым прикрывало вход в пещеру Нецый, и земляной стеной, и никогда не находил на нем Нецый чужих следов – только свои. Он уже уверился было, что единственный из всех невров ведает тайну, но теперь подбирался к Обиталищу с особой осторожностью, словно на каждом шагу ожидал встречи с врагом.

Однако вокруг было тихо, никто не тронул кочек, прикрывающих тайный лаз в пещеру.

Нецый расшвырял их, потом сдвинул, натужась, камень, забрался внутрь лаза и снова нагромоздил за собою преграды.

Он полз на четвереньках по тесному подземному ходу, пока впереди не забрезжил совсем слабый свет и лаз не расширился. Нецый смог подняться. Он прошел несколько шагов, протиснулся мимо косо стоявшей каменной плиты (прежде, как догадывался Нецый, она плотно закрывала вход, пока земные слои не подмыла взбушевавшаяся вода) и наконец вступил в Обиталище Уснувших.

Достало одного беглого взгляда, чтобы понять: чужих здесь не было, Хвала богам! Все на месте. В дуплеватых стенах лежат золотистые камни, их не стало меньше с прошлого раза. С потолка, из прозрачных белых гроздьев, лился холодный, подобный лунному свет, а в глубине пещеры, на своих лежанках, по-прежнему покоились Уснувшие, и тускло поблескивали серебряные стрелы на их плечах, и темнело вдали, за их спинами, какое-то пятно, на которое Нецыю и глядеть-то было жутко, не то что приближаться к нему! Чудилось, там еще один пролаз, но уже не в глубь земную, а куда-то дальше, дальше… Он не знал, не мог найти слов. В ночь, может быть? В вечную, непроглядную ночь!

Даже подумать об этом страшно!

Уснувших было трое. Нет, никто из них не проснулся, не встал, не пустился бродить по лесу, подобно шатуну.

Нецый перевел дух. Он не раз бывал здесь и уже попривык к теням, вселяющим страх. Привык даже к тому, что спертый воздух давит, гнетет. Он не мог оставаться в Обиталище подолгу – веки тяжелели, голова клонилась, хотелось улечься прямо на пол, у ног Уснувших, и тоже уснуть – навек. Но было что-то, разгоняющее страх и морок. Не слухом, а словно бы всем телом, всем трепетом крови Нецый улавливал в тишине некий звук. Чуял его! Сперва именно это звучащее беззвучие пугало, но вскоре Нецый попривык.

Однако нынче он что-то никак не мог успокоиться. Чья-то стылая лапа так и прохаживалась по спине, нагоняя дрожь. Тайный, тихий ужас не покидал Нецыя, и вдруг он понял, почему! Вернулся тот самый вопрос, что поразил его еще в лесу – страшный вопрос, от которого Нецый сначала отмахивался, но больше не мог.

Коли все Уснувшие на месте, в своем Обиталище, откуда же взялся в лесу тот пришелец?!

– Что припозднилась? – спросил внучку Валун.

Она помалкивала. Говорить не хотелось: ни о погасшем огне Подаги, ни об испытании Рекой – дед взъярился бы не в шутку, а Зорянка не хотела, чтобы он ссорился с односельчанами. Тем паче опасно было говорить про Лиховида. И она отшутилась: