Еще больше ухудшало его пытку то, что он до сих пор почти каждый день видел его в школе с темными тенями под глазами, плечами, опущенными еще ниже, чем он когда-либо видел, и закостеневшей, глубокой печалью, отпечатавшейся на его коже, которая разрывала Ника на части, потому что он, так или иначе, этому поспособствовал.
Он хотел снова привести все в порядок, Дом нуждался в том, чтобы Джефф опять был рядом.
Таким образом, после пяти бессонных ночей, пяти дней бесконечных телефонных переговоров с Блейном и пяти дней отчаяния, разрушающего его разум попытками выяснить, что делать, он понял, что не в силах был больше терпеть.
Он с этим покончил.
Ник устал от боли и печали. Он желал снова стать счастливым и хотел сделать счастливым Джеффа, а хождение на цыпочках вокруг да около и избегание разговора, который им был давно необходим, привело их к этой неразберихе, в которой они сейчас пребывали.
Так что через пять дней после того, как Джефф в страхе убежал от него прочь, он спустился в столовую, взял чашку, наполнив ее горячим шоколадом, и вскоре ее бок украсился ярким, красным, неаккуратным почерком, как и во все прочие разы.
Решимость была явно заметна в каждом шаге, который он преодолевал на своем пути от собственной спальни по коридору и через лестницу, и в стуке в массивную, деревянную дверь. Чашка в руке слегка дрожала, и он чувствовал, как его лёгкие работают изо всех сил, доставляя в его тело достаточное количество кислорода, чтобы оно могло должным образом функционировать, когда он услышал приглушенные шаги, приближающиеся к дверям.
Ключ сдвинулся, и ручка двери провернулась, выпуская нежный голос в коридор.
- Курт, я сказал тебе, что просто хочу остаться дома и…
Джефф толкнул дверь и замер, когда увидел стоящего там Ника, осторожно улыбающегося, но все-таки ослепительного в своей красоте. Его руки слегка дрожали в том месте, где он сжимал чашку, которая издавала такой утешительный и заманчивый аромат.
- Ник…
Это имя вышло тяжелым выдохом, слетевшим с его губ, и саб крепко ухватился за дверной косяк, чтобы не упасть в его объятия, которых он так отчаянно желал с тех пор, как сбежал в тот день и оставил Дома одного в коридоре.
Он пришел в себя несколько минут спустя после инцидента, приведя в порядок мысли и понимая, что это был Ник, и он не находился в опасности. Его кожа ныла и леденела, лишившись его прикосновений, но возвращаться было слишком поздно.
Он разрушил самое лучшее, что с ним случилось с того самого дня, когда он встретил Курта, и саб понимал, что, должно быть, Ник ненавидел его за это, поэтому и держался подальше от него.
Сон ускользал от него, глаза саба отяжелели и чесались от усталости и слез, пока дни проходили мимо без его персонального солнечного света. Джефф хотел пойти к нему, и эта тяга пугала его больше, чем любое унижение или удар Кевина, которыми он разбрасывался всякий раз, когда того желал. Жажда быть к нему ближе, желание снова свернуться у него на груди и спать без каких-либо кошмаров, без страхов, когда присутствовало лишь тепло, безопасность и Ник, были почти что пугающими от того, насколько сильно они ощущались.
Он видел его в школе каждый день и жаждал снова очутиться в его руках, но Джефф знал, что он того не стоил.
Он не стоил печали и беспокойства, которые видел на этом прекрасном лице каждый раз, когда он все портил и причинял ему боль. Он не стоил времени и терпения, потраченных на то, чтобы быть рядом с ним. Джефф понимал, что отнял у Ника время, и он так неимоверно сожалел об этом, так что когда Дом оставил его в одиночестве на протяжении пяти дней, он в последний раз поплакал по нему и заставил свое сердце отпустить его.
Ник все равно заслуживал лучшего, и даже не важно, что саб был так близко от того, чтобы позволить себе еще раз упасть, надеясь, что на этот раз он будет пойман, прежде чем упадет на землю. Искалеченное тело предало его, а наполненный страхами разум обернулся против него, и Ник ушел.
И он думал, что так оно и было. Джефф бы смирился с этой темной ямой, которую он вырыл собственными руками…до этого момента…когда он снова стоял перед ним, держа в руках до боли знакомую чашку, которая была словно веревочный трап, а красные следы под кончиками его пальцев указывали на еще одно послание…и…и солнечная улыбка снова осветила его изнутри, и, боже, он не мог дышать.
- Привет, ангел, - тихо поздоровался Дом, и Джефф почувствовал, как его тело задрожало от этого прозвища, которое до сих пор не укладывалось у него в голове.
Он был самым далеким от ангела созданием, каким только возможно было быть, но Ник до сих пор называл его так, с такой сильной убежденностью…как будто действительно видел его незапятнанным и чистым.
Он не мог позволить ему так думать, поэтому саб покачал головой.
- Не называй… - начал он, но Ник поднял руку, чтобы остановить его, другой рукой прижимая чашку к груди, а клубы вкусно пахнущего пара пробирались в волокна его блейзера.
- Постой, - сказал Ник с этими отчетливыми переливами в голосе, которые Джефф еще не мог правильно определить, но он все же чувствовал, что его конечности ослабли, и тело отпустило напряжение. – Я пришел сюда, чтобы сказать все как на духу прямо перед тобой. Если ты сможешь уделить мне десять минут своего времени и позволить рассказать то, ради чего я сюда пришел, я обещаю, что не побеспокою тебя после этого. Хорошо?
Джефф в шоке уставился на него широко раскрытыми глазами, и, возможно, именно поэтому он почувствовал, как его голова медленно дернулась вверх и вниз в утвердительном жесте, прежде чем до его мозга дошло, что он делает. Столь же сильно, сколь было напряжено и напугано его тело, саб в нем мурлыкал при виде улыбки Ника после того, как он согласился, бредя от мысли, что он доставил удовольствие красивому Дому.
- Спасибо, красивый, - мягко сказал он, и Джефф опустил взгляд, заламывая соединённые пальцы, с щеками, покрасневшими от стыда за комплимент, который, как ему было известно, он не заслуживал.
- Это для тебя, - выставил чашку Дом и кивнул в знак поощрения, когда Джефф протянул руку, чтобы ее взять, с осторожностью оценивая ситуацию на тот случай, если это было трюком, устроенным Ником только для того, чтобы заставить его заплатить за содеянное. Кевин любил играть с ним в подобные игры.
Но ничего не произошло. Только тепло просочилось через пластик чашки на его дрожащие пальцы, когда он осторожно сжал ее, не позволяя упасть. На самом деле ему следовало бы знать, что от Ника нечего было ждать подобного, и это заставило пузырь вины надуться в его груди.
- Спасибо… - еле слышно прошептал он, и Ник снова ему улыбнулся, в очередной раз раскрашивая цветами его мир, после нескольких дней черно-белых тонов.
- Читай, - ободряюще попросил Дом. – Это первый пункт, в который мне нужно тебя посвятить.
Он указал на бок чашки, и Джефф, грудь которого стянуло путами, убрал большой палец с послания красного цвета и покосился на лаконичную надпись. С губ саба сорвался рваный вздох, а сердце пустилось вскачь, когда он увидел это признание.
