Литмир - Электронная Библиотека

Обезлюдевали деревеньки – эти несколько избушек, – и сырая темная тайга сразу наваливалась на отвоеванные у нее когда-то деляны; дикие травы засыпали огороды, дворы, улицы семенами, сосны и ели швыряли расщеперенные шишки; на срубах поселялся мох, расползался по плахам крыш лишайник. Снег и ветер валили заборы, дождь разъедал бревна, доски, слеги, по стайкам шастали лисы, напрасно вынюхивая кур, на чердаках и вышках строили гнезда белки, долбили городьбу дятлы… Природа забирала обратно свою территорию.

А жители брошенных деревень тыкались в села, которые для них были центрами их цивилизации, и те, что переезжали раньше, успевали там прописаться, обжиться, а припозднившиеся, сомневавшиеся до последнего – опоздали. И кто-то ехал дальше, в райцентр, в Канск, Богучаны, Лесосибирск, Енисейск, другие самовольно занимали бесхозные избы, жили прячась, таясь, – просто некуда было деться…

Такие же нелегалы были и в Большакове. Вселялись в дома с отключенным электричеством, топились, ломая сараюшки, заборы. Целыми днями мужчины торчали на реке – рыба становилась для таких основным пропитанием. Бывало, со слезами выпрашивали ведро картошки и десятку на булку хлеба, случалось, подворовывали… Тяжело было смотреть на этих таежников, сделавшихся бичами. И ведь им-то вообще ничего хорошего не светило – бросили место жительства по своей воле, сами, формально, стали такими.

Да и прописанные в селах, попадавших под за-топление, тоже не были застрахованы от бичевания: невнимательное чтение документов, подпись не там – и ты вполне можешь лишиться и родного дома, и квартиры, которую тебе выделяют…

В том тупике, в какой попали семьи Масляковых, Синицыных, Акуловых, казалось, жить долго нельзя. Невозможно каждый день, каждую минуту думать о том, что будет дальше, как оно будет… Но дни проходили, сливались за спиной в недели, месяцы.

Осенью паника с переселением поутихла, и оставшиеся люди вернулись в привычный режим. Готовились к зиме, выкапывали и перебирали картошку, деля ее на три категории – себе на еду, свиньям и на семена. Пилили лесины, кололи чурки, складывали высокие поленницы.

Время от времени докатывались слухи, что работа на ГЭС снова застопорилась – то ли денег нет, то ли что еще… Финансовый кризис, экологи пересилили…

– Вообще бы смыло ее, – желали старики. – Пока снова делают, мы успеем хоть помереть спокойно.

– Да ладно помирать, – отзывались те, что моложе, – еще поживете с удобствами.

– Ну их к язве с их удобствами! Меня только оторви отсюда, я по дороге окочурюся.

– Мда-а, – поддерживали, – старые деревья не пересадишь.

– Не пересадишь…

В середине ноября ударили серьезные морозы, и в Большакове появилось несколько бывших жителей. Пробирались по глубокому неслежавшемуся снегу к своим воротам, отпирали избы, затапливали печи.

Виталька Синицын зашел к одним таким – Устряловым Димке и Маринке. Почти ровесники Виталькины – молодая семья пока без детей. В сентябре им выделили в городе отдельную квартиру в двухквартирном доме. На первом этаже прихожая и кухня с залом, на втором – две комнаты: спальня и будущая детская… Они с радостью подписали документы, сгребли в мешки и ящики вещи. Виталька помогал им грузиться.

И вот теперь Устряловы снова здесь.

– Здорово, а вы чего приехали? – удивленно спросил, сбивая шубинками снег с унтов. – Или отобрали хоромы?

– Хоромы… – буркнул Димка, а потом и ругнулся; встал с кровати навстречу гостю. – Проходи… Не разувайся.

Изба была темная, за два месяца успела стать нежилой, чужой. Неровно оштукатуренные стены голы и страшны, как старое тело. Раньше на них были коврики, висели полочки, заслоняли шкаф, буфет. А теперь почти пусто. Лишь большой кухонный стол, самодельный, из толстых плах, в углу – панцирная кровать, на которой вместо постельного белья – шубы, платки.

У стола на тоже самодельной табуретке сидела Марина, жена Димки, бесцветно смотрела на гостя.

С потолка свисала на пыльном шнуре потушенная лампочка без плафона… Лишь пощелкивающие в печке дрова, бьющийся за щелью дверцы огонь как-то обозначали жизнь.

– А чего в темноте? – Виталька поискал, на что сесть; Димка кивнул на кровать.

– Да провода отрезали… Хорошо хоть изба цела, а так бы…

– Что – так бы? Вернулись-то зачем вообще? – Виталька никак не мог понять, что заставило Устряловых в самый мороз приехать сюда из новенькой квартиры.

– Невозможно там жить, – сказала Марина. – Это… это кошмар какой-то. – И, перхнув рыданием, замолчала, отвернулась.

– Хм!

– Понимаешь, – продолжил за жену Димка, – вроде бы все отлично – домик веселый, соседи нормальные. Заборцевы. Знаешь же их?

– Которые с Косого Быка?

– Ну да, они…

– А какие именно? Их же полно там. Всех в одну квартиру, что ли? Как нас хотят… – И Виталька зло хохотнул.

– Да нет, Даня Заборцев с женой, сыном.

– А-а!.. И как они?

– При чем здесь Заборцевы вообще?! – дернулась Марина; видимо, ей не терпелось рассказать Витальке об их злоключениях, но сама не могла, а парни подались совсем не в ту степь…

– Ну, они тоже побежали, – сказал Димка. – Им тоже… Короче, – уставился на Витальку кругловатыми выпуклыми глазами, – короче, как долбануло за минус десять, так и началось. Пол ледяной, особенно – первый этаж. В лабутах с пятью носками целый день, как на улице… Подполья нет, это нам сразу сказали, но мы как-то плюнули. А тут я рейки отодрал, полез смотреть – оказалось, дом на сваях стоит, и пол – в одну доску, сверху дэвэпэ тонюсенько… К тому же доски ссохлись, винтом пошли, щели сплошные.

– Это они, что ли, плахи сырыми ложили? – покривился Виталька.

– Ну, так получается… Ладно, думаю, куплю пока пару ковриков… ну, которые греют, электрических, а весной уж начну разбираться. Зимой кто ж ремонтирует… И тут, – Димка вытряхнул из пачки сигарету, но не закурил, стал нервно катать меж пальцев. – И тут, сука, обои отваливаться стали. Прямо листами так – ш-ших! А под обоями прорехи, хоть руку суй. Ну, думаю, это уж слишком.

– Да всё там, всё! – не выдержала Марина. – Все ужасно! Дверь тонкая, тепло не держит, рамы шатаются… Предложили отдельное жилье, и мы, как лохи, глаза закатили и бросились. А теперь…

– Ну, короче, посмотрел я на такое дело и побежал жэк искать, или как он там называется… Подсказали управляющую компанию. Называется «Веста»… Х-хе! – Димка сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой.

– У печки покури, – сказала Марина. – И так мутит.

Виталька с усмешкой поинтересовался:

– Чего тебя мутит? После городского жилья, что ли?

– Беременная потому что. На радостях вот заделали, а теперь… – в голосе Марины снова послышались рыдания, – теперь вот здесь придется черт знает сколько.

– Да ладно, разберемся, – попытался успокоить муж.

Он отошел к печке, сел на кукырки, ногтем приоткрыл дверцу топки; Виталька пристроился рядом.

– Ну и вот, прихожу в эту «Весту», сидит мужичок. Увидел меня, аж дернулся. Я ему вгладь, подробно объяснил, он записал адрес, претензии. И так… не спокойно, а привычно, будто каждый день по десять раз к нему с таким приходят: «Все ясно. На днях придет к вам представитель, сделает экспертизу». – «Да? – говорю. – А устранять когда будете?» – «Как очередь дойдет. Месяца через два примерно». – «Какие два месяца?! Там и две ночи не выдержать. Минус почти на градуснике». Мужичок этот мне уныло: «Эти дома у нас на гарантии. Их владелец – акционерное общество “Бива”. Мы предъявляем результаты экспертизы им, а они обязаны устранить». Я послушал, ну и уже всерьез злиться стал: «Мне по хрен, кто там кто у вас. Жить в доме невозможно!» И он тоже взвился: «А я что могу? У меня таких, как вы, сто с лишним квартир. Хотите – в суд обращайтесь».

– Надо обращаться, – сказала Марина, – писать заявление.

– Завтра с утра поеду. – Димка бросил окурок в огонь, следом сунул обломок черной доски. – Надо решать… Вон и топиться нечем. Труху нашел под навесом…

13
{"b":"638250","o":1}