— А разве я не должен их прочесть для начала?

— Простите, прочтите и подпишите. С моих слов записано верно, число и подпись.

Вчитываюсь, но меня это уже возмущает, тут написано совсем не то, что я говорил. И как такое возможно? Я же помню, что я говорил, что меня спрашивали.

— Но я это подписывать не стану.

— Как так?

— Тут говорится, что рядом со мной был Горюнов всё это время. А я вам говорил, что я снимал деньги с его карты и он в это время находился в машине. Что напал на меня парень, лица его не смог рассмотреть, так как он был в капюшоне.

— Но карта была ваша, даже ваш отец это утверждает. Вот и он написал заявление на Горюнова. И нам необходимо на это реагировать.

— Значит это папа в это влез как всегда! Моя карта давно заблокирована, я уже давно ей не пользуюсь. Всё это время жил у Горюнова, за его счёт. Это он вам не говорил? И что ещё за заявление?

— Ваш отец написал заявление, что именно из-за Горюнова у вас с отцом стычки происходят. Что это он вас сбивал и подстрекал всё это время. Да вы не волнуйтесь, Горюнов уже у нас. Задержан и даёт признательные показания, дело времени.

— Что?! Какие показания? За что задержан? Человек спас меня, а теперь у вас? Да как такое возможно?

— Лёва, Лёвушка, прошу тебя, не волнуйся, я за врачом.

Меня всего трясло, теперь мне стало понятно всё. Слова отца, его угрозы на счёт Арсения. Узнаю своего милого папашу, это в его манере. Через минуту зашёл врач, затем медсестра, которая тут же поставила мне укол.

— Я же просил вас его не волновать.

— Но мне нужно, чтобы он подписал свои же показания.

— Я ничего подписывать сейчас не стану, не дождётесь.

— Прошу вас, уходите, вы же видите, что больному стало плохо. Придётся подождать другого времени.

Валентина Ивановна села рядом, мокрой тряпочкой вытирая мой лоб, мне стало не по себе. Лицо покрылось потом, во рту сушит, озноб и холод.

— Лёвушка, малыш, успокойся, всё будет хорошо.

Она так же называет меня, как это делает Арти. Почему он сейчас не рядом со мной? Мне так нужна его защита! Так тяжелеют мои веки, я засыпаю. Пару часов крепкого сна, просыпаюсь, когда в палате мама с папой.

— Лев, добрый вечер!

— Мама, папа, вы что тут делаете?

— Да вот пришлось приехать. Звонил следователь, сказал ты от своих же показаний отказываешься. Что произошло?

— Это были не мои показания.

— Да тебе-то какая разница, важен результат.

— Какая разница? Ты хоть понимаешь, что сейчас говоришь?

— Лёвушка, не волнуйся пожалуйста.

— Валентина Ивановна, не Лёвушка, а Лев, и вообще вы сидите и выполняйте то, за что вам деньги платят.

— Простите Андрей Максимович.

— Папа, как ты можешь так поступать? Ты готов упечь невинного человека, лишь бы достичь своей цели?

— Он во всём виноват, из-за него ты здесь и он должен за это ответить.

Крики, ругань, я опять начинаю кричать. Хотя мой голос хрипит, но всё это доводит меня до очередной истерики. Знаю, что не могу так, но меня не слышат, даже не пытаются понять. Опять медсестра с уколом, лёгкость и полное безразличие ко всему. Настаёт новый день, лежу в своей постели, осмысливая всё происходящее. Я так быстро устаю, не хватает сил. В этот раз поступил совсем иначе, папа зашёл, глянув на меня строго.

— Как ты сегодня?

— Даже это тебя волнует?

— Ну вот, ты опять начинаешь. Давай спокойно поговорим.

— Хорошо. Пусть всё запишут с моих слов, тогда я подпишу. И ещё, ты пойдёшь и заберёшь своё заявление, тем более ты сам прекрасно понимаешь, что это неправда.

— С чего это вдруг?

— Папа, прошу тебя. Хоть раз послушай меня. Я всё сделаю, как ты захочешь, но только оставь Арсения в покое. Он ни в чём не виноват.

— В покое Арсения?

— Да, парень мне помог и ты это как никто другой знает.

— Ты вернёшься домой, никогда не бросишь свою учёбу и наконец-то будешь приходить на фабрику, вникать в её работу.

— Хорошо, папа, я всё сделаю.

— И ещё, ты никогда больше не увидишься с этим парнем. Это моё условие.

Меня сейчас резали по-живому, даже не поставив обезболивающий укол. Рвали мою душу на части. Комок застрял в горле, как трудно мне дышать. Сглотнул, удержал слезы, что тут же накатили и готовы были вырваться наружу. Нет, я не дам ему такой возможности, смотреть как я унижаюсь.

— Хорошо, всё будет так, как ты скажешь. Но Арсений сегодня же должен быть дома, без всяких допросов.

Папа вышел, сделал пару звонков и заглянул в палату ещё раз.

— Я своё обещание выполнил, Арсений уже отпущен домой, дело за тобой.

Я опять один, только теперь я смог дать волю своим чувствам. Да, я громко рыдал от боли, причиненной собственным отцом, от беспомощности, которую я сейчас чувствовал, от того что Арти страдает из-за меня. Ах, если бы всё можно было вернуть, я никогда не хотел причинить боль любимому.

— Тихо, тихо, Лёвушка, всё будет хорошо. Время лечит, не только телесные, но и душевные раны. Не нужно тебе волноваться, подумай о себе. Тебе сейчас нужно выкарабкаться.

— Зачем? Я не хочу жить.

— Ну же, Лёва, не нужно таких слов, подумай о приятном. Вспомни хорошее, ради этого нужно жить. Чтобы вновь стать счастливым.

========== эпизод 22 ==========

Лев*

Сколько раз я уже пожалел о данном мне обещании отцу. Словно зверь, загнанный в угол я метался и рвал себе душу, не зная как поступить правильно. Но человек видимо так устроен, что рано или поздно боль притупляется и ты к ней просто привыкаешь. Так сейчас было и со мной, я жил, дышал, но всё проходило мимо меня. Казалось, что это не моя жизнь, что я в этой жизни вообще ничего не значу. После разговора отца со мной, меня перевели в платную клинику. Здесь конечно намного приятней, персонал учтив и вежлив. Большая светлая палата, с большим телевизором на стене. Вкусная еда, но всё это сейчас было таким лишним. Я же понимал, что Арти никогда не узнает, где я сейчас. Вот что заставляло меня страдать, мучиться и переживать. К тому же я остался совсем один, Валентина Ивановна уехала домой. Тошно, что всегда один, не с кем даже поделится о наболевшем. Телефон мне не дали, ссылаясь на то, что рано ещё, лучше отдыхать и набираться сил. Рано или поздно всё стихает, рана зажила, меня выписали домой. По этому случаю Валентина Ивановна закатила настоящий пир для меня. Всё то, что я люблю, мои блюда, которые я так обожаю. Но опять же не сейчас, не тот случай. Я ел и благодарил Валентину Ивановну за её труд, затем уходил к себе в комнату. Надевал наушники, чтобы никого не слышать, включал погромче музыку и закрыв глаза, погружался в свои воспоминания. Как мы с Арти были вдвоём, как занимались за городом работой, потом в коттедже занимались любовью. В этот момент не было счастливей меня никого на свете. Неужели я никогда не буду счастлив? Не увижу больше Арти, его улыбку, не почувствую на своём теле его ласковые руки. Зачем я дал то проклятое обещание? Но прекрасно понимаю сам, что так было нужно. Слишком много нас с Арти связывало, поступить иначе не смог бы и сейчас.

Так шло время, прошло уже месяца два, как состоялся суд над тем самым парнем, вина его полностью доказана, да и сам он ничего не отрицал. Сегодня заседание суда, уверен, что и Арти будет там. Смогу ли я выдержать? Чем ближе время, тем больше я нервничал, меня всего трясло.

— Лёвушка, на тебе лица нет, тебя всего трясёт.

— Валентина Ивановна, я так нервничаю.

— Хочешь я тебе твой любимый чай приготовлю с мятой?

— Пожалуйста, если вам не трудно.

— Да мне только в радость будет, ты же знаешь об этом.

— Знаю, знаю, Валентина Ивановна.

Уже час как идёт суд, столько всего приходится услышать, допрос обвиняемого. Потерпевшего, вердикт прокурора, допрос свидетеля.

— В зал для дачи показаний вызывается Горюнов Арсений Николаевич.