- Да, ты за четыре года изменилась сильно, - согласился русоволосый. – А если посмотреть на твои детские снимки, то можно не узнать. Так значит, Ярослав – друг детства?

- Ага. Я тебе, наверное, кажусь сантиментальной дурочкой? – я стерла слезы с щек. Надо успокоиться.

- Нет, ты кажешься мне пандой. Очень похожа сейчас,- по-доброму подкольнул Макс. Я улыбнулась.

- Надеюсь, ты никому не расскажешь, что видел и слышал, бро?

- Будто я когда-то рассказывал твои секреты и выдавал тебя родителям, когда ты «ночевала у меня», а сама была на рок-фесте в чужом городе с Ромашкой? Так что будь спокойна, систер, - потрепал меня по волосам, встал и протянул мне руку. Я вложила ладонь в его и рывком поднялась, другой рукой придерживая на плечах бежевый пиджак.

Домой мы шли, как два приятеля – забулдыги, обнявшись и смеясь. Я успокоилась, хотя на душе скреблись кошки. Но я сильная, а сильные девочки долго не плачут.

Сильные девочки могут позволить себе порыдать пять минут и снова смеяться в глаза проблемам. Как я и поступила.

Дом встретил нас тишиной – дедушка с бабушкой приедут только утром, а ребята еще не пришли из клуба. О том, что Ромашка и Пиротехник вновь нажрутся, я не беспокоилась. Дима не даст им этого сделать.

Я умылась, переоделась и завалилась на скрипучую кровать. Свет я не включала, он мешает думать. Хотя думать я не хочу. Я хочу провалиться в сон. Где не будет

ничего.

- Ты уже спать завалилась? – в комнату заглянул Макс, одетый в домашние шорты и майку алкоголичку. Неяркий свет хлынул в комнату из коридора, бродя по полу и мебели.

- Да, я устала. Слезы вытянули все силы. И голова после клуба болит, - благоговейно врала я, стараясь не смотреть на парня. Я знаю, что ты знаешь, что я вру. Но

также я знаю, что ты понимаешь меня.

- Хорошо, зови, если что, - грустно улыбнулся Макс, тихо прикрывая за собою дверь.

Странно, но уснула я довольно скоро, убаюканная музыкой, льющейся из наушников.

Снился мне Ярослав. Он стоял под сильным дождем на коленях передо мной. Молил о прощении. Пытался коснуться ко мне, обнять или поцеловать. Я только пятилась прочь от него, стараясь не смотреть ему в глаза.

Разбудил меня в пять утра дождь, долбившийся в окно. Романа мирно спала на своей раскладушке, тихо посапывая. Я поднялась с кровати и накрыла подругу своим одеялом. Спать мне уже не хотелось. Взяла с тумбочки телефон, задумчиво повертела его в руках и прочла пропущенную смс-ку от бабушки. «От дождя дороги развезло. Не можем выехать. Целую, бабушка». Значит, сегодня они не приедут. Здесь даже есть плюс – мы успеем прибраться до приезда моих стариков.

Я завязала волосы в хвост, осторожно обошла опочивальню подруги, стащив с собой телефон и наушники, и спустилась в кухню. По дороге заглянула к парнями. Все трое спали. Макс и Лёха - валетом на диване, Дима на надувном матрасе. Поумилявшись с ребят, я зашла в кухню и первым делом заварила себе чая. Потом стибрила шоколадку.

Я с удобством расположилась на подоконнике, тихо напевая песню «Маша» группы Мой Versal’. Странное название, но музыка у этих ребят хорошая, теплая.

Я вновь думала о Ярославе. Вновь и вновь прокручивая в голове события вчерашнего вечера, я откусила приличный кусок от плитки шоколада и запила его чаем. Я простила его. Не знаю, почему и когда это сделала, но простила. Но боль и чувства испачканости никуда не спешили уходить.

«Зачем ты его простила? ну вот зачем, дура?! Он же опять причинит тебе боль», - орет голос разума.

« Ты дебил или как? Я его люблю!», - вступилось мое бедное сердечко.

Люблю? Серьезно? Это называется любовью?

«Конечно, ты простила ему вчерашнее, так ведь? Ты постоянно думаешь о нем, беспокоишься. Тебе понравилось, когда он вчера днем целовал тебя. Ты не можешь посмотреть на Алека так, как смотришь на него. К тому же на то я и сердце, чтобы понимать, влюбилась ты или нет!» - очень авторитетно заявил орган, гоняющий кровь по организму.

Ну ок. будем считать, что я влюбилась. Хотя я не уверена в этом.

«Да это просто детская привязанность!» - возмутился разум.

«Нет. Любовь!»

«Привязанность!»

«Любовь!»

Заткнитесь, твари!

Телефон завибрировал, оповещая меня о новом сообщении. Я натура любопытная, полезла читать.

«Прости меня. Ярослав.»

Серьезно, что ли? Откуда у тебя мой номер, мальчик? Где ты его достал? Неужели Костя раскрыл тебе нашу большую тайну и выдал мой номер, пожалев тебя? Нет, Костя верен своему слову и ни за какие коврижки не расскажет Ярославу, что мы знакомы.

«Мне очень-очень жаль. Я не хотел», - гласило следующее сообщение. Ну да, не хотел ты. Все вы, парни, этого от нас хотите! Но нормальные люди свои инстинкты к размножению сдерживают!

«Точнее хотел. Но мне всё равно жаль», - да ты просто читаешь мои мысли, парень! Жаль тебе, ага. Облапал и теперь ему жалко. Козел!

«Ты мне сильно нравишься. В тебе есть что-то родное».

Трогательно даже. Что-то родное? Если бы ты помнил, понял бы, что. Почему вся эта стори пахнет любимой бабушкой Санта-Барбарой, или как там этот бред называется?

«Ты меня простишь?» - с надеждой. Я представила, как он набирает сообщение, грустно смотря на свой телефон. Что за чушь? Этот и грустно смотрит и просит прощения?

Да это за гранью фантастики. Да это вообще не реально даже в теории.

«Влада… прости меня, пожалуйста. Я последняя тварь. Не знаю, что на меня нашло вчера. Ты ответишь на звонок?»

В довершении всего парень действительно позвонил. Я глубоко вздохнула, загоняя эмоции вглубь себя, и холодно поприветствовала оппонента, спросив, что ему от меня надо в такую рань.

- Мне показалось, ты уже не спишь, - извиняющиеся нотки. – Я ведь не разбудил тебя?

- Нет, я давно проснулась, - надо же. Он меня чувствует. Интересно, он вообще ложился спать или только пришел из клуба? Ребята вроде пришли час назад, если не меньше.

- Прости меня, ты вчера была очень красивая, я не знаю, что на меня нашло, - срывающимся голосом оправдывался он. – Не знаю, почему я начал ревновать тебя к этому рыжему. Ты мне стала дорога за эти несколько дней. Простишь?

- Нет, - однозначно ответила я, делая глоток горького чая.

- Почему? Не достаточно того, что я раскаиваюсь в своём поступке? – мне показалось, он тихо выходит из себя.

- Ты думаешь, Солнцев, что если ты позвонишь мне и просто попросишь прощения, я буду вне себя от радости и брошусь тебе на шею? – ехидно поинтересовалась я.

- Нет. Конечно, нет, - тихо согласился Ярослав. – Я бы, наверное, тоже не простил, если бы девушка сначала избила клеющуюся ко мне другую девушку, а потом полезла бы ко мне с поцелуями и облапала. Хотя… я был бы не против, если бы ты так поступила, - тихо гортанно рассмеялся парень в трубку. От его приятного смеха у меня по спине пробежала стайка мурашек.

- Дурак ты, Ярослав! – возмутилась я, стукнув чашкой по подоконнику.

- Чем ты там занимаешься? – заинтересованно прислушался блондин.

- Вешаюсь, - честным голосом ответила я. – Слышишь, это я табуретку принесла, сейчас на неё взбираюсь. На лампочку уже веревочку повесила и петельку завязала. Ты мне мешаешь кончать жизнь самоубийством, дорогой.

- Так ты меня простила или нет? – ишь, прыткий какой. Я тут, значит, вешаюсь, а ему интересно, простила ли я его. – Влада, выслушай, пожалуйста, не ехидничай и не вставляй свои любимые замечания, ладно?

- Ну, допустим, - протянула я, откусывая от шоколадки и стараясь жевать, как можно тише. – У тебя две минуты, изливай душу, Солнцев.

- Хорошо, - тихо проговорил Ярослав. – Прости меня. Я обещаю, что это больше не повторится. Я не хочу делать тебе больно ни морально, ни физически, - какие мы слова знаем! – Не хочу, чтобы ты избегала меня. Ты напоминаешь мне кого-то, но я не могу понять, кого. Сводишь с ума, Влада, снишься мне. Я хочу тебя. Я… люблю тебя, - опять смеется, - да, наверное, все-таки люблю. Я никому такого еще не говорил, в первый раз признаюсь кому-то в любви, цени это, девочка, - самодовольно произнес блондин.