И вот, лежа на спальнике, и слушая больше смешную, нежели страшную историю про маленькую девочку, забредшую в лес, я пялила глаза в серый брезент «крыши».

— И тут из кустов выскакивает маньяк, — мужчина решил внести неожиданную развязку злоключений героини.

— И девочка обращается вурдалаком и сжирает его, — невинно предположила я. — Закапывает его косточки на кладбище своих жертв в лесу. А потом приносит на его могилку цветочки в полнолуние.

— Испортила мне всю историю, — делано надулся он, устраиваясь на своем мешке для сна удобнее. — Чем еще займемся? Детей я не совращаю.

— Хочешь я тебя совращу? — сделала одолжение я, картинно выпячивая губы в готовности целоваться и быстро-быстро хлопая своими выцветшими ресницами.

— Сейчас взлетишь, — серьезно сказал Себ, подпирая голову рукой.

— А у нас есть песня «Хлопай ресницами и взлетай»**.

— Напой.

Я призадумалась, ища слова для более привлекательного перевода. Меня так это увлекло, что я извлекла из рюкзака блокнот и по памяти написала оригинальный текст на одной половинке листа. На второй начала набрасывать румынскую версию, иногда спрашивая у Себастьяна синонимы к словам, чтобы строчки хотя бы отдаленно рифмовались. Сия практика мне понравилась, ибо в университете мы переводили в основном научные и технические тексты, реже художественные. Со стихотворной формой изложения я столкнулась впервые. И меня, как человека, балующегося сочинительством стихов, это увлекло.

Губы у тебя

Вкуса миндаля,

Словно конопля —

Дурят.

Слов не говоря,

Искусай меня.

Силы не жалей.

Дурака валяй,

— прокашлявшись, напела я, пытаясь вспомнить ритм и вписаться в него. На припеве я разошлась, войдя в нужную тональность. Не скажу, что у меня идеальный слух и голос ангела. Я больше отношусь к тому числу людей, от пения которых в восторге пребывают душ и мочалка.

Концерт продолжился. Себастьян решил тоже поразить меня вокальными данными и распелся. Бедная, бедная лесная живность, наверное, оглохла от нашего дуэтного исполнения «Losing your memory»***, которую мы пели крайне эмоционально и проникновенно, но абсолютно не в ноты.

Ближе к полуночи дождь перестал, и мы вылезли наружу, дабы подышать воздухом перед сном.

От туч не осталось ни следа. Над нами распростерло свои объятья темное небо. Звезды казались такими близкими, что руку протяни и сорвешь одну, точно яблоко. В большом городе, где порой и ночью тяжело дышать полной грудью, такого не увидишь. И ради этого стоило отправиться в путь, подвернуть ногу и остаться посреди леса, не зная, где ты. Важно было лишь это бескрайнее небо, путающиеся в нем кроны высоких деревьев, помнящих каким небосвод был столетья назад, призрачный обжигающий щеки и нос ветерок, и крепкое плечо, на которое я могу положиться.

Обычные тревоги и суматоха дней вдруг обернулись такой мелочью. Сущим пустяком. Ни чем.

В последствии, расстраиваясь из-за несущественных вещей, вроде проваленного зачета или очередного отказа в работе, я напоминала себе об этой ночи в Карпатах и брала себя в руки.

— Спасибо тебе, — улыбнулась я, смотря на небо и прижимаясь головой к плечу Себастьяна.

— За что? — уточнил он, сжимая в пальцах мою ладонь.

— За то, что стал моим другом.

— Иначе быть не могло, Вэнди.

— Питер Пэн.

Комментарий к Часть 3

* “Доктор кто” - британский научно-фантастический сериал.

** Братья Грим “Хлопай ресницами”

*** «Losing your memory» Ryan Star

========== Эпилог ==========

Следующим вечером мою ногу уже осматривал хирург. Ничего серьезного с ней не произошло, поэтому и переживать было не за что. Все это время, вернувшаяся Соня и Себастьян ни на шаг не отходили от меня, что давало почву для веры в том, что меня любят и ценят. А это очень сильно грело душу.

На следующее утро после этого Себастьян первым же самолетом отправился в Нью-Йорк мириться с Маргаритой. Перед этим мы обменялись координатами, и мужчина взял с меня слово, что я никуда не пропаду и в неприятности встревать не буду. Последовали крепкие объятья и на этом мы расстались. Я не плакала, напротив — улыбалась, зная наверняка — мы еще встретимся.

Домой мы с Софией вернулись спустя месяц, к началу сессии, и довольно успешно сдали все зачеты и экзамены.

Сейчас, стоя в очереди у кассы небольшого магазинчика в Нью-Йорке, я весело болтала с Себом по телефону. Что я в Америке, гощу у троюродной тети, сказать никак не получалось.

— Я вернулась, — спустя секунду рядом оказалась подруга, прижимающая к груди пачку печений.

— Я слышу Соню? — раздалось в трубке. Я угукнула. — А почему она говорит по-английски?

— Практикуется, — и не словом же не соврала. Наши с Соней родительницы отпустили нас второй раз за год в чужую страну лишь под предлогом практики языка с его носителями. Сначала речь шла только обо мне, но я отказалась ехать без лучшей подруги. Поэтому нас взяли комплектом, как обычно.

— И мне сырных крекеров возьмите, пожалуйста, — вежливо попросил Стэн. Я изумленно приподняла брови. О чем он говорит? Какие крекеры? Он же на съемках где-то в Техасе? Или этот засранец тоже решил поиграть в игру «я не скажу о своем местоположении»?

— Полин, гляди! — взволнованно перешла на русский София, указывая пальцем на большое окно рядом с дверью. На улице стоял Себ, держа трубку одной рукой, а другой маша нам. Моя челюсть встретилась с полом и не желала возвращаться обратно.

Я всунула в руки подруги бутылку молока и вылетела на улицу, по дороге приложившись плечом к дверному косяку. Друг уже раскинул руки для объятий, в которые я с визгом радости влетела.

— Вот мы и встретились, Вэнди. Могла бы и сказать, что ты здесь.

— Ой, а сам-то? — фыркнула я. — «Я на съемках, на съемках».

— Оба хороши. Надеюсь, у нас теперь в запасе не три дня?

— Ну если кое-кто не свалит на съемки, то месяц.

— Я покажу тебе Нью-Йорк, детка, — несколько пафосно пообещал Себастьян. Я рассмеялась.

Впереди меня ждет отличное лето в обществе чудесных людей. Чего можно еще желать?..