Лейтенанту удалось дойти почти до вагона, в котором располагалась его батарея, как вдруг он увидел такое, отчего остолбенел и потерял равновесие. Брезент, покрывавший машины на платформе, словно живой, зашевелился, отогнулся край, и оттуда брызнула струйка... Дымов приподнял брезент. Парень лет четырнадцати, со шрамом на правой щеке, в длинной шинели и больших солдатских ботинках застегивал штаны
- А ну марш отсюда, "заяц"! - скомандовал лейтенант.
Парень невозмутимо закрылся брезентом.
Дымов отбросил брезент:
- Кому говорят? Проваливай, пацан!
- Сам ты пацан!.. - огрызнулся парень. Волосы на его голове топорщились, что иглы у ежа, в колючих глазах таилась угроза.
За спиной лейтенанта раздался смех. Дымов обернулся... Бойцы у пулеметов задрали головы кверху и как-то уж слишком усердно наблюдали "за воздухом". Анечка, покачиваясь, будто танцуя, шагала по рельсу, и к ней тоже нельзя было придраться. Только у сержанта Кухты не успела сойти улыбка с лица.
- Сержант Кухта! Поправьте ремень, - приказал Дымов. - А то живот у вас выкатился, что арбуз...
- Куда ж мне его деть, товарищ лейтенант! И на море ездил - не помогло. И вы меня сколько обучали по-пластунски - не помогло...
Бойцы еле сдерживались, готовые рассмеяться, а мальчишка откровенно загоготал, замахал от удовольствия длинными рукавами шинели.
- Эй, ты! Слазь! Приехали! - Возмущенный лейтенант схватил парня за полу шинели.
- Гляди, командир выискался! - Парень подался назад и брыкнул лейтенанта в лоб.
Дымов, окончательно выйдя из себя, поймал обидчика за ногу и стащил с платформы. Но тут же получил подножку...
Поглядеть на неожиданное происшествие сбежались солдаты. Опозоренный Дымов уже всерьез боролся с парнем, а тот был, по всему видно, заправским драчуном. Солдаты шумно выражали свое одобрение, Анечка громче всех:
- "Зайчик"! Не сдавайся!..
Сержант Кухта хитро подмигнул стоявшему рядом ефрейтору Черношейкину:
- Пожалуй, лейтенанта ему не осилить.
Тот на полном серьезе возразил:
- Может. Малый широк в плечах.
- Ну, где там... - продолжал Кухта, - наш лейтенант - орел!
А мальчишка, притворившись, что побежден, вдруг ловко перебросил лейтенанта через себя. Черношейкин толкнул Кухту в бок:
- Накось! Вот тебе и "не осилить".
- Слаб ваш командир! Слаб! - прыгала от восторга Анечка.
Наконец лейтенанту удалось прижать парня к земле.
В это время подошел встречный поезд. Разгоряченные борьбой драчуны не заметили, как воинский эшелон тронулся... Так их и втащили в вагон.
Дымов не умел подолгу держать обиду. Потерев на лбу шишку, приказал сержанту Кухте накормить "зайца".
- А потом разберемся, кто такой, зачем и откуда.
Мальчишка презрительно сплюнул.
Сколько ни подступались к парню, он ни в какую: котелок не берет, имени своего не говорит и сидит, словно никого нет рядом. Нелюдимыш. А в глазах такое, что прямо тоска пробирает...
Ефрейтор Черношейкин подал всем знак - не троньте малого! - пробрался к двери, примостившись рядом с парнем, спустил длинные ноги наружу, свернул цигарку и протянул кисет:
- Куришь?
Тот отрицательно мотнул головой. Ободренный таким началом, усач, попыхивая цигаркой, отметил:
- Ну и молодец! А я вот сызмальства баловался, так отец меня знаешь как вожжами протаскивал!
- То-то, гляжу, что жердь вытянулся, - не поворачивая к нему головы, заметил мальчишка.
Солдаты прыснули. Не удержался и лейтенант. Парень остановил на нем свой взгляд:
- Гляди, от смеха пупок развяжется!
Черношейкин, довольный, что вызвал наконец молчуна на разговор, заметил ему:
- Да-а... Отцы, они у всех строгие. У тебя батька небось тоже строгий?
- Был батька, да сплыл!
- На войне погиб или как?
- Ни гулянке, - отрубил парень и отвернулся от Черношейкина.
Бойцы притихли. Острый на язык парнишка и нравился им и возмущал своей дерзостью. Кухта рассердился:
- На войну едешь, а от солдатской каши нос воротишь! Бери котелок. Командир давно забыл про обиду.
Злое и от этого некрасивое лицо мальчишки вдруг преобразилось: оно стало по-детски озорным и привлекательным. Со смущенной улыбкой он посмотрел на сержанта Кухту, на лейтенанта Дымова и спросил:
- Возьмете меня?..
Сержант даже растерялся:
- Это как командир... - И обернулся к Дымову: - И вправду, может, возьмем его, товарищ лейтенант? На кухню.
Дымов знал, что это невозможно, потому что командир части, "железный капитан" Богданович, не допустит ни малейшего самоуправства, но все смотрели на него с такой надеждой, будто он сам может решить. Чтобы не показать свою беспомощность, лейтенант согласно кивнул. И тут уже окончательно просветлело рано огрубевшее лицо парня, совсем погас злой огонек в глазах. Взял у сержанта котелок и так принялся за кашу, что всем стало ясно: малый не меньше трех дней "постился". Не успел он справиться с кашей, глаза начали слипаться.
- Соснешь чуток? - предложил Черношейкин. - А каши мы посля еще дадим...
Паренек молча забрался на нары, блаженно раскинулся, может быть, впервые за время своих мытарств, и сразу уснул.
К полудню железная крыша накалилась, в вагоне стало душно. Бойцы раздвинули двери. На первой же станции они собрались наполнить водою фляги, но только поезд остановился, раздался знакомый голос:
- Ну, где там у вас "заяц"?
Бойцы соскочили с нар, вытянулись. По стремянке взобрался в вагон командир части капитан Богданович, за ним комиссар Филин. Богданович худой, высокий, смуглый, с вывернутыми, как у негра, губами. Бойцы его побаивались и недолюбливали - на ученье в Сибири он без конца будил их ночью по тревоге и приказывал совершать марши в ледяную стужу. За необыкновенную требовательность к себе и другим прозвали его "железным капитаном".
Комиссар Филин, еще очень молодой, старался выглядеть строгим, но глубоко запавшие глаза, прикрытые лохматыми бровями, если присмотреться, были смешливыми и вызывали улыбку. Бойцы не переставали удивляться комиссару, примечавшему все, называли его про себя "чертом глазастым" и объясняли это исключительное свойство фамилией - Филин. И теперь комиссар сразу же заметил за спинами солдат парня на нарах.
- Вот он, "заяц", товарищ капитан!.. - И, шмыгнув мимо расступившихся солдат, стал будить мальчишку: - Э-э, приехали, подъем...
За время путешествия на колесах парень, видно, привык к частым побудкам и проворно соскочил с нар.
- Куда, малец, путь держишь? - строго спросил Богданович.
- На фронт, товарищ капитан.
- Ну-ка, фронтовик, слазь...
- Глянь-ка, чего выдумал! - искренне удивился мальчишка и посмотрел на бойцов: мол, втолкуйте ему, что я еду с вами. Но все почему-то молчали.
- Вот что... - посоветовал капитан, - залезай на обратный и дуй до дому.
- Обратно не поеду.
- Сдать коменданту станции, - распорядился Богданович.
- Товарищ капитан, - начал было Дымов под укоризненным взглядом мальчишки, - может, разрешите...
- Не разрешаю! - отрезал Богданович. - Это вам война или детский сад?
Парень шагнул к двери, капитан придержал его за ворот, а тот крутнулся вьюном, и в руках Богдановича осталась одна шинель.
- Дымов, изловить "зайца"! - приказал капитан.
В это время поезд тронулся...
На следующей остановке Дымов "изловил" "зайца" и сдал военному коменданту. Но только поезд набрал скорость, крыша вагона прогремела жестью, и на стоянке дежурные зенитчики доложили лейтенанту:
- "Заяц"-то сидит на вашей крыше.
- За мной! - приказал бойцам Дымов, взбираясь на вагон.
По жестяным крышам загрохотали тяжелые солдатские сапоги. А мальчишка был неуловим - бежит, бежит и вдруг круто поворачивает в обратную сторону, прыгает козлом с вагона на вагон. Паровоз дал сигнал к отправлению, и погоню пришлось прекратить.
