- Это обнадеживает, Крэл. - Теперь Ваматр перебирал бумажки, распрямлял их ладонью и тут же, на пульте, раскладывал по датам. - Устойчивый, уверенный процесс укрепления кроветворной системы. Рбал говорит, - Ваматр беспокойно взмахнул ресницами на Крэла, но, ничего тревожного не заметив, продолжал: - ...доктор Рбал считает, что с вашей лейкемией будет покончено. Вы понимаете, какое это счастье!.. А вот как будет с нервной системой, Крэл, дорогой, доктор Рбал ведь не психиатр. Боюсь я этого рискованного эксперимента...
А Крэл все еще боялся Ваматра.
- Ваша настороженность... Я понимаю - это Альберт. Все он!.. Не было человека, к которому бы я относился лучше, чем к нему. С первой встречи я проникся к нему уважением, почувствовал в нем огромную силу и сразу понял, как много он может сделать в жизни. Я преклонялся перед его талантом. По-хорошему, поверьте, Крэл, по-хорошему завидовал ему и ценил его дружбу, расположение ко мне. Его ум, обаятельность, присущая ему элегантность все притягивало к нему людей, да и сейчас притягивает, конечно. Великий, я не боюсь такого определения по отношению к живущим, если это такие люди, как Арнольдс, великий Арнольдс души в нем не чает, утверждает, что человек он замечательный. И это верно! Но зачем, зачем Альберт теперь, считая дьяволом меня, сам сеет злобу, ненависть, сомненья... Простите меня, Крэл, я хотел не о том. Хотел приветить вас, сделать так, чтобы вам здесь было хорошо. Не умею я... Вот и скрипку не удосужился показать. Глупо как-то получилось... Знаете что, приходите ко мне вечером. Я играю. Всегда в восемь. Для себя. Только для себя и... без протоксенусов, конечно.
Послышался негромкий звонок, и Крэл сделал переключения на пульте. Не глядя, автоматически, но привычно прислушиваясь к устоявшемуся, нормальному говору приборов. Они тикали, пощелкивали умиротворенно и слаженно, тихонечко жужжали. Жизнь шла, процессы развивались своим чередом, там, в башне, таящей невесть что, и в Холпе, таящем башню... Что же такое Ваматр?..
- От сотрудников Хука я знаю о вашем друге, Крэл. О докторе Феллинсене. Это, по-видимому, очень порядочный и знающий человек. К тому же друг вашего отца. Если вы считаете нужным, мы... Мы можем разрешить вам пригласить его сюда. При условии, что он даст подписку о неразглашении.
- Спасибо, но, знаете, положение мое не так серьезно, как вам представляется. Мне кажется, что я все же сильней, чем вы думаете. Еще немного, еще что-то должно, вероятно, стать на свои места, и я решу...
- Испепелять, - засмеялся Ваматр, - или не испепелять меня!
Странно смеялся Ваматр: звонко, по-детски, и все же где-то на самых глубинных нотках в смехе его слышалась тоска. Весь он такой: двойной и разный. Раздвоенный, состоящий из двух половинок: темной и светлой, впрочем, как и все, но резче, гротескней и... страшней. Кто же он? Пожалуй, человек с приставкой "без". Без семьи, без возраста, без крепких моральных устоев, без страха... А может быть, все это окупается одним: он со своей идеей? Сколь же грандиозна должна быть идея!
Размышления эти мешали слушать. Крэл упустил, с чего именно начал Ваматр, а тот говорил. Говорил увлеченно, словно вновь переживая пережитое:
- Я до мельчайших, теперь таких милых сердцу подробностей, помню эту ночь. Ночь... Вероятно, ночи даны нам не только для сна. Наступает, тишина, и в этой тиши обостряются чувства, становятся значительней и чище, мысль работает четко. Многое решено людьми в ночи. Вот и тогда мы с Бичетом проговорили всю ночь. Тогда и определилось все. На годы. Подумайте только - возможность контакта с иным Разумом! Я так верю и так страстно хочу этого, Крэл! Поймите, поверьте, почувствуйте и вы, как это заманчиво! Что стоят покой, довольство, здоровье, наконец, жизнь одного человека, даже нескольких по сравнению с этой грандиозной целью! Я делал все боролся с Ноланом, я добывал средства, чтобы иметь возможность продолжать изыскания. Как только я не изощрялся, на что только не шел. Много лет я не был счастлив так, как теперь. Я почувствовал, как вера моя ощутимо, вещественно переходит в объективную уверенность. Одно только слово "Поняли!" Да, Крэл, началось! Надо продолжать. Вы опять, словно пронзая шпагой, воскликните: "Для чего? Чтобы сделать что-то еще более страшное, чем лимоксенусы!" Не знаю, но я готов. Если возникнет дилемма: прекратить изыскания или добывать для их продолжения средства, отдавая открытия дьяволу, то я готов... К сожалению, дьявол обойдется без нас. Теперь он не гоняется за душами. Замученные, измельчавшие душонки сами жаждут попасть к нему в лапы, но далеко не всем это удается. Предложение превышает спрос. Вы ухмыляетесь саркастически и думаете - циник! Вы хотите добра и блага для всех, а такого не бывает. Кровь льется и льется. То тут, то там. Мятежи, перевороты, борьба за власть. И войны. Войны, пусть малые - а они в любой миг могут стать большими, - но и они, "малые" уносят тысячи юных, ни в чем не повинных существ. Войны не прекращаются... Вы не хотите всего этого?
- Нет, не хочу.
- И я не хочу. Только вы не знаете, что делать, и мечетесь, а я знаю. Необходимо потрясение. Такое, которое заставит человечество понять, как жалки и атавистичны, как ничтожны его столкновения и стремления. В то время, когда мы откроем тайну, когда люди Земли узнают, что они приобщены к Вселенскому Разуму, они будут потрясены, отринут все мелкое и ничтожное, они поднимутся на несколько ступеней. И притом сразу!
- Нужна осторожность! Вы не боитесь стать лицом к лицу с чужим разумом? Не побоитесь впустить его в наш мир, еще не, зная степени гуманности этого чуждого нам разума?
- Побоюсь ли я... Вернее, мы... Все мы... Страх, всегда страх. Это исторично. Человек боится внешних сил природы. Точнее - боялся. Теперь человека не так пугают слепые силы природы, как сам человек. Человек боится человека - это то, что побуждает на борьбу таких людей, как Нолан.
- А вы, вы разве ничего не боитесь?
- Я не святой. Я - страшный человек, - усмехнулся Ваматр. - Это определение Нолана, сделанное уже давно... Крэл, я никому не говорил этого, а вам скажу. - Ваматр приблизился к Крэлу, и Крэлу показалось, что подбородок Ваматра заострился, и губы стали неживыми. Крэл с трудом сдерживал себя, чтобы не отпрянуть от него. - Я боюсь того, что создал сам.
Ваматр быстро подошел к двери и уже оттуда продолжал:
- Это самый упоительный страх - страх творца. С этим страхом я справлюсь. Хуже другое. Я боюсь Нолана, Крэл. Да, его фанатичная борьба с дьяволом... Он работает, много работает сейчас, создавая средства уничтожения протоксенусов... Боюсь, Крэл, боюсь!.. Вот он как-то тайно и хитро проникнет к нам, убьет их, отнимет их у меня, и я, так и не осуществив задуманное, умру...
Ваматр вернулся и снова сел у пульта.
- Ну, что вы... - Крэл замялся, не зная, как найти слова - уж очень подавленным показался в эту минуту Ваматр. Вспомнились слова Инсы. Она тоже как-то связывала возможную гибель протоксенусов со смертью своего воспитателя и учителя. Не осталось неприязни, возникшей в начале разговора, захотелось сказать Ваматру что-то обнадеживающее. Мучительно было видеть его черные, помертвевшие глаза, и Крэл неуверенно продолжил: Может быть, Нолан и не имеет целью...
- Имеет, имеет! - вновь вспыхнул Ваматр.
Тут уже обозлился Крэл.
- В таком случае... Да что вас так убивает? Если удастся ему диверсия, вы вновь создадите протоксенусов и продолжите...
- Нет.
Ваматр повел головой из стороны в сторону и долго сидел молча, не глядя на Крэла, а потом тихо сказал:
- А вы человек хороший, Крэл. Мне везет на хороших людей. Все готовы помочь мне, но вот протоксенусы... Крэл, об этом никто еще не знает, даже Инса. Они не догадываются, чем я занимаюсь в своей личной лаборатории. Сам, без единого помощника... Вам я скажу... Я пытаюсь, и у меня ничего не выходит. Понимаете, ничего!
- Что не выходит?
- Протоксенусы получились в результате длительной и, надо сказать, не очень-то систематической работы. Трудно было тогда, всего не хватало. Мы зачастую на ощупь, без соответствующего контроля пробовали воздействовать на насекомых всячески. Что только не применяли! Варьировали условия, используя влияние самых различных факторов, и наконец, получили вид, совершенно не похожий ни на один из известных на Земле. О, ликование было неуемным! Тогда мы были озабочены только одним: как получше выходить, не утратить эти существа. Но вот мы убедились, что успех оказался несомненным, протоксенусы стали жить, развиваться, размножаться. Сами понимаете, прежде всего надо было повторить опыт, однако сил и средств было мало, откладывали и откладывали со дня на день, и когда я все же нашел время, попробовал воспроизвести опыт, ничего не получилось. Все, все до мельчайших подробностей повторено, и ничего не могу поделать... Вот и берегу их пуще глаза, Крэл.
