—А разве Ваше объяснение не обесценит результаты эксперимента? Я ведь должен действовать согласно своим неосознанным инстинктам, а теперь я могу их сдерживать, — я был несколько озадачен.

—Человек странное создание, даже осознавая абсолютную неправильность своих действий, ему сложно сопротивляться инстинктам. Заложенные обществом и эволюцией паттерны слишком глубоки, чтобы Вы могли осознанно их регулировать, с этим остается во многом только смириться.

Голос Лектера оставался спокойным, пока он добавлял грибы и овощи к рыбе, чтобы отправить будущее блюдо в духовку. Я почувствовал себя несколько неуютно и попробовал сменить тему:

—Да, люди сложные существа, очень много нюансов способно двигать человека вперед в порой неопределимом направлении, — только договорив фразу, я понял, что высказал довольно тривиальную мысль.

—А вот здесь я готов с Вами поспорить. Какими бы ни были сложными существами люди, почти всегда их мотивы до ужаса просты. И, что странно, в своей простоте они часто остаются неосознанными.

—Но как же? Ведь иногда правильное замечание или легкое указание может в корне изменить поведение человека. Это говорит о сложности и тонкости человеческой психологии.

—Это говорит о сложности, иногда надуманной, в достижении довольно банальных целей: фанатичном следовании вере, удовлетворении потребности в деньгах, власти или иных желаний, которых человек, кстати, может стыдиться или не осознавать в полной мере.

—Мне кажется, Вы слишком упрощаете поведение человека.

—Когда люди собираются в достаточно большие группы, их поведение и желания крайне просты, и предсказать некоторые действия становится совсем не сложно, — пожал плечами Ганнибал, взбивая венчиком сладкий крем.

—Но с точки зрения каждой отдельной личности, Ваше утверждение весьма спорное.

—С точки зрения отдельной личности, Вы совершенно правы. Вот только, сколько наберется таких личностей на каждые сто тысяч человек? Сто? Двести? Или, может быть, три или четыре? Для государственной машины они чаще всего не являются проблемой, пока сами не захотят участвовать в ее работе, их можно исключить из вопроса управления или необходимо рассматривать отдельно.

—А причем тут государство? Мы же говорили о мотивах людей и о том, что их сложно все учитывать одновременно?

—Разве? — ухмыльнулся Лектер. — Мне показалось, что Вас сейчас больше заботит, как направить побуждения людей в нужную сторону, а не то, как не поранить их чувства.

—Очень проницательно. Откуда Вам это известно? — я нахмурил брови и внимательно посмотрел на Ганнибала.

—Вы — известная фигура в своем мире, вполне естественно, что по вступлению во взрослую жизнь Вы задумались над тем, как грамотно управлять людьми, — просто ответил Лектер, не обращая внимания на мои недоверчивые взгляды.

—Думаю, что и сам могу справиться со своими проблемами, — обиженно проговорил я.

—Конечно, можете, — успокаивающе проговорил Ганнибал. — Я и не собирался Вам указывать, просто размышляю об общих понятиях, тем более это интересно. Зачем мне брать ответственность за Ваши поступки?

—Хорошо, положим, мне действительно интересно, как дать правильный выход для энергии людей.

—Это тривиально, Вы и сами все должны понимать. Гораздо важнее понять, кто достоин поставленной цели, и зачем этому кому-то ее достигать, — спокойно сказал Лектер, ловко орудуя кондитерским шприцем.

—А зачем вообще мне нужно как-то разделять людей? Тот, кто сможет, тот и добьется своего, мне то, что с того.

—В таком случаете, сможете ли Вы что-то изменить? Человечество похоже на младенца, ему всегда надо указывать правильный путь, наставлять в верную сторону. Именно в этом состоит баланс влияния на историю общества и личности. Пока подумайте над этим и проходите за стол, ужин готов.

Я сосредоточенно разглядывал красиво сервированное блюдо перед собой и думал о будущем. Встряхнув головой, я положил в рот кусочек рыбы и почувствовал немного острый приятный вкус, дополненный грибным запахом. Какого черта? О чем я вообще думаю? Почему я опять оказался всем вокруг должен?

—Зачем мне вообще об этом задумываться? — накрутив себя, раздраженно сказал я. — Прижму всех лишних к ногтю, отомщу и успокоюсь. Пусть себе живут так, как им захочется, это будет уже не мое дело.

—Месть — удел детей и эмоционально неуравновешенных личностей, — задумчиво произнес Легктер. — Вы уверены, что будете этим удовлетворены?

—Почему бы и нет? — с вызовом ответил я, и во мне проснулись давно отступившие, но не забытые чувства. — Да я разорву Беллатрикс собственными руками! Размажу в кровавое месиво, это будет отменное удовольствие, а там хоть трава не расти!

Впервые на моей памяти Ганнибал выглядел озабоченным и обеспокоенным, нет, скорее удивленным и заинтригованным. Он нахмурился и также спокойно, как всегда, произнес:

—Но будет ли месть завершенной, если Вы просто отнимите у этой Беллатрикс жизнь? Будет ли этот поступок правильным по отношению к Вам? С точки зрения беспристрастного человека, месть — это игра ради самообмана собственного эго. Зачем мстить, если можно преподать урок?

—Преподать урок? О чем Вы? Разве можно ее чему-то научить?

—Есть такая старая логика. Чтобы научиться чему-нибудь правильному, умному человеку достаточно потерять палец, а глупому не будет достаточно и руки. А что должна потерять Беллатрикс, чтобы выучить свой урок?

—Но разве это как-то отличается от мести?

—Попробуйте разобраться в себе и своих целях, понять, на чем строиться Ваш замысел.

Успокоившись, я сделал глоток легкого приятного вина и снова погрузился в себя в отчаянной попытке отыскать правду.

Комментарий к Глава 46

Я тут подумал, что правильно писать Беллатрикс, именно так называется гамма созвездия Ориона (с латыни - женщина-воительница). Очевидно, что именно так зовут известную персону, но как правильно склоняется это имя?

Беллатрикс-Беллатрикс-Беллатриксе-Беллатриксу-Беллатриксой-о Беллатриксе?

Подскажите, кто точно знает, мне кажется, что оно вообще никак не склоняется.

========== Глава 47 ==========

Я лежал на спине и смотрел на белый потолок, расчерченный проникающими через окно огнями большого Лондона, и не мог уснуть после разговоров с доктором Лектером. Что я хочу сейчас и почему? Несмотря на то, что дом на площади Гриммо находился далеко не в самом центре города и защищен не одним слоем магической защиты, но свет цивилизации добрался и до него. Окно спальни выходило на небольшой сад за домом, в нескольких десятках метрах от которого пролегала загруженная магистраль. Яркое зарево освещало темное небо алым и электрически желтым, почти скрывая звезды. Звуков проносящихся мимо машин слышно не было, с этим защита справлялась хорошо. Пока еще справлялась. Сколько еще должно пройти времени, чтобы существование магического мира стало очевидным? Что тогда станет с магами? Они уйдут в глухую оборону или процесс затянется настолько, что они незаметно для себя превратятся в сказки, которые рассказывают детям перед сном?

Я протянул руку и посмотрел на часы, лежащие на тумбочке. Было уже больше двух часов ночи, но спать совершенно не хотелось. Рядом мирно посапывала Гермиона, на половину скинув с себя тонкое одеяло, июньская ночь была жаркой. Она лежала на боку, раскидав свои пышные волосы по подушке. Я с нежностью легко погладил ее по голове, взгляд опустился на неприкрытую стройную спину. Во мне поднялось желание от воспоминаний о прошлом вечере, но я лишь грустно вздохнул, сейчас не время. Хорошо, что Гермиона спит.

Я снова поднял взгляд на потолок. Как же маги все-таки неприспособленны ко многим уловкам и условностям современно мира! Даже то, что мы свободно смогли организовать общественную правовую организацию, говорило об общей наивности. Не существовало никаких специальных законов или актов, регулирующих нашу деятельность. Любые финансовые операции, которые мы подадим, как благотворительность, не будут совершенно никак ограничены. Мы даже сможем почти открыто лоббировать нужные нам законы, официально заявляя о своей непричастности к политике. О чем это я? В магическом законодательстве не существует даже такого понятие, как лоббирование интересов. Ввести его будет нашим первым законотворческим актом. Как не удивительно, но переговоры через третьих лиц шли на удивление легко, была даже надежда, что и лично Министр не откажется узаконить передачу в бюджет сумм, идущих исключительно на поддержание государственного аппарата и проведение нечастых выборов. Хотя выборами это действо было сложно назвать, скорее голосование по заранее продуманному и обговоренному сценарию, на которое по протоколу должны были явиться все члены Везенгамота или выписать доверенность на свой голос, но никто ведь не запрещает тратить на предвыборную компанию больше средств. Гермиона, когда узнала о государственной структуре родного государства, очень сильно бушевала о необходимости демократизации правительства. Почему-то она была уверена, что в магической Британии проводятся всеобщие выборы Министра Магии, при этом никакие группы населения не дискриминируются по какому-либо признаку, откуда у нее возникло подобное опасное заблуждение, Гермиона пояснить не смогла. В любом случае то, что новомодные магловские тенденции пока не прижились в магическом мире, меня полностью устраивало. Существующая система была более консервативной и жесткой, а, значит очень болезненной к изменениям, что было нам на руку.