—В основном ваши слова звучат разумно, — проговорил я, отпивая почти остывший кофе. — Только не думаю, что все это грозит мне в гостях у Гермионы. Ее родители очень приятные и душевные люди.
—Я совсем не это имел в виду, — добродушно проговорил Дамблдор. — Я хотел только предупредить, чтобы ты был осторожнее. Еще один важный вопрос, Гарри. Необходимо, чтобы ты дал мне доступ в дом Блэков, Ордену Феникса необходима штаб-квартира.
Дамблдор был через чур настойчив в этом вопросе, а я до сих пор не придавал ему большого значения. Нужно понять, что такого важного в этом доме, и зачем Дамблдору устраивать штаб именно там. Для этого нужно время, придется идти all in и играть роль обиженного подростка. Что ж маска одета, зрители готовы, начали.
—Профессор Дамблдор, — начал я звенящим от напряжения голосом, — мне надоели Ваши планы, в которые меня отказываются посвящать. Меня достали Ваши намеки и недомолвки, из-за которых страдают люди и, прежде всего, я и мои друзья. Я не могу Вас о чем-либо просить, поскольку знаю, что Вы все равно сделаете так, как считаете нужным, не рассматривая мое мнение. Тогда скажите мне, почему я должен учитывать Ваше мнение. Или Вы желаете полностью подавить мою волю? Что ж, пожалуйста, вот он я! Я сейчас полностью безоружен перед Вами, действуйте!
Под конец своей прочувствованной речи я вскочил и, тяжело дыша, буравил Дамблдора взглядом. Игра не давалась мне тяжело, я лишь повторил свои мысли, не доводя их до логических выводов.
—Или Вы считаете, что достаточно один раз извиниться за то, что Вы влезли в мою голову, — я все больше накручивал себя, повышая тон. — А я, по-вашему, должен сразу забыть о Сириусе, и обо всем прошлом годе, и о Снейпе! Я ничем Вам не обязан и не собираюсь давать никаких разрешений! Я совершенно не хочу, чтобы кто-то постоянно околачивался в этом доме, например, этот негодяй Флетчер, оскорбляя память Сириуса!
Дамблдор внимательно посмотрел на меня поверх очков-половинок. Я не чувствовал ментальной атаки, но демонстративно уставился в окно и злобно бросил:
—Советую не повторять своих ошибок, профессор Дамблдор, мало ли как это может кончиться.
Я внутренне напрягся, готовясь упасть на пол и подать Добби сигнал о немедленной эвакуации. Единственной проблемой было то, что я гордо смотрел в окно, отыгрывая свою роль до конца, и видел директора только краем глаза.
—Мне очень жаль, что у тебя сложилось такое впечатление, мой мальчик, — грустно вздохнул он. — Я прошу тебя только постараться, чтобы твои чувства не затуманивали твой разум, Гарри. Мы живем в сложные и опасные времена, нам надо сплотиться перед лицом врага, а не обвинять друг друга. Только вместе мы будем сильными и только так сможем победить.
Что ж, он выиграл партию, на это мне нечего ответить. Необходимой мне отсрочки я добился, пусть и с большими потерями. Теперь Дамблдор будет более настороженно относиться ко мне, но это в любом случае было неизбежно, главное я выиграл время, теперь бы еще понять сколько.
—Хорошо, я подумаю над Вашими словами, — спокойно произнес я и повернулся к столу, всем своим видом показывая, что разговор окончен. — До свидания, профессор Дамблдор.
—До свидания, Гарри, — с печалью в голосе ответил он, выходя из комнаты.
На подгибающихся ногах я подошел к кровати и сел, смотря прямо перед собой и прислушиваясь. Несколько минут ничего не происходило, но, наконец, внизу раздался хлопок аппарации. Я выдохнул, заметив, что все это время дышал через раз, и расслабленно разлегся. Разговаривать с Дамблдором на равных оказалось совсем не просто. Сердце колотилось так, что чувствовалось в висках, лоб покрылся испариной, но все уже было кончено. До встречи с Гермионой было еще много времени, так что я попытался успокоиться и обдумать изменения в своем положении.
Самый главный вопрос, каковы итоги разговора? Мы оба в целом остались при своих, что не могло не радовать. Я выторговал себе время, как минимум, до конца лета, свободное как от Норы, так и от Ордена Феникса. Этот однозначный плюс стоил мне сильным уменьшением доверия со стороны директора. Теперь можно ожидать гораздо более плотного присмотра за моей персоной, а, значит, надо быть еще осторожней, и всегда думать, что именно я говорю. Насколько такое положение вещей вписывается в его план не понятно, я могу только с уверенностью заключить, что некий план есть, и есть некая цель этого плана. В противном случае действия Дамблдора глупы и неразумны, а он кто угодно, но не глупец. Еще один однозначный плюс, что он не пробовал использовать ментальную магию. По крайней мере, я бы на его месте опасался ее применять после случившегося. Или я совсем не почувствовал его влияния, тогда все совсем плохо, но, зная куда смотреть, не так сложно заметить действия легилимента, гораздо сложнее им противостоять.
Так же пока в плюсе раскрытие отношения директора к маглам. Как бы он не представлял себя, но культуру немагического общества он не считает чем-либо достойным, иначе клюква была бы гораздо менее явной и тонкой. Его слова явно были рассчитаны на чистокровных волшебников, вряд ли ими можно было запутать маглорожденного. Почему он решил, что они подействуют на меня? Не понятно, но еще в начале лета, наверное, подействовали бы. Что с этими умозаключениями делать пока было не ясно, но знания лишними не бывают. И последний плюс — ситуация с домом Блэков и явная заинтересованность в нем Дамблдора. Что-то мне подсказывает, что в этом замешаны так называемые магические источники или источники магии, о которых я недавно читал в хрониках, надо обязательно узнать о них больше.
В сухом остатке я выиграл время, но проиграл в отношении, а так же узнал более точные позиции по некоторым вопросам. Разговор можно считать условно успешным. Сейчас же хватит разлеживаться, пора в библиотеку, а потом гулять с Гермионой.
========== Глава 20 ==========
Приближался конец августа и об этом месяце своей жизни я мог сказать только , что он был замечательным. Я еще никогда не был так счастлив и никогда не работал так продуктивно. Август стал для меня непрерывной чередой открытий. Библиотека, занятия ментальной магией, вечерние медитации, разговоры с Ганнибалом слились для меня в непрерывную волну маленьких откровений обо мне самом. Я стал гораздо лучше понимать и осознавать свои мотивы и цели. Частые визиты к Грейнджерам и традиционные прогулки с Гермионой в конце трудового дня делали лето восхитительным, пожалуй, лучшим в моей недолгой жизни.
Мои отношения с Гермионой стали за этот месяц гораздо ближе, доверительнее, нежнее, что не могло не радовать. Я много ей рассказывал, делился сомнениями и планами, получая в ответ поддержку и уверенность в будущем. Я уже не мог представить, как раньше мог жить без моей Гермионы рядом. Она стала для меня целым миром, неизведанным и непознанным, но манящим и интересным. Я рассказал ей и о сеансах психотерапии с доктором Лектером, с которым я все чаще обсуждал ее и Дамблдора, свое изменившееся к ним отношение.
Первым порывом Гермионы было, конечно, желание предать меня бесконечным мукам, по крайней мере, именно это я увидел в ее взгляде. Правда, я так и не разобрался, что мне вменяется в вину — то, что я нарушил закон или то, что сразу ей не рассказал. Прижимая к груди бушующую девушку, я думал о том, какая же она у меня сильная, и улыбался ей в волосы. Эпизод был исчерпан, когда Гермиона согласилось, что я стал гораздо спокойнее и увереннее в себе с начала лета, и в этом есть заслуга доктора Лектера. Было видно, что это признание далось ей нелегко, но она справилась с собой.
Воспоминание вызвало счастливую улыбку, и я посильнее обнял Гермиону. Мы лежали на небольшой кровати в комнате в Дырявом котле и отдыхали после одного из последних занятий по ментальной магии. Мы уже не валились с ног после трех часов непрерывной практики, но основательный отдых был необходим. Хоть восстанавливающее зелье сняло все наиболее неприятные симптомы, оставив только приятную слабость во всем теле, мы не могли отказать себе в удовольствие полежать, обнявшись, после занятия.
