— Крис, ну че ты начинаешь, я же все сказал. Пусти.
Опа, мутки. Не буду я в это вмешиваться. Как и подруга визжащей девушки, которая уткнулась в телефон.
— Из-за этой, что ль, Дим? Кстати, кто она? — не получилось по быстрому уйти, эта фарфоровая кукла прожигала меня взглядом, приглашая поучаствовать в «очень» интересном разговоре поссорившихся голубков.
— Подруга моя. Андрейцева, отвали, — парень начал брезгливо отцепляться от Кристины.
— Так ты ее теперь трахаешь, ну ясно!
В этот момент она оказалась рядом со мной и взяла за волосы. Дима опешил, не успев удержать блондинку. Мгновенная ярость, пролетевшая у меня в голове, пробудила ударить ее как можно сильнее, чтоб руки не распускала. Благодаря своей быстрой реакции, как странно, я успела ухватить ее за крашеные кудри и потянуть на землю и поцарапать девушку своим новым маникюром. Блять, нормально нападать на невиновных?! Что за бредовый вывод она сделала?
— Алё-ён, — начала кричать Кристина.
Это Алёна после ступора всё же побежала на помощь своей подружке. Вот курицы.
Оставив троицу позади я направилась в аудиторию. Я понимала, что новость о потасовке быстро разлетится, но было все равно, я ведь защищалась, и если придется, повторю.
Добравшись до класса на третьем этаже, я прокляла всё и вся: универ, свои говнодавики, юбку, людей, этот день. Занятия начались, когда я еще плелась по второму этажу, матерясь себе под нос. Не церемонясь, я просто вошла в класс, добавив глухое «можно».
Недоучитель вовсе не заметил Миронову, также продолжал записывать формулы на доске. А вот Жанна, староста группы чуть не подавилась собственной слюной. Все начали перешептываться, косо смотря. Зря старались.
— Ха-ха, шлюшкам все можно, — специально сказала громким шепотом Ульяна Хомякова, секс-символ нашей группы.
— Я слышала, ты новая подстилка Габриеля? Как жаль, я только что видела его с другой. Ну так что, Хомякова? — я остановилась у первой парты в порыве злости, как раз рядом с ней и Орловским, он был за спиной, маленькая судорога мельком пробежала по спине и кончикам пальцев. Чувствовалось, будто он вникал в происходящее. Мне стало не по себе от того, что я сказала, но пути назад не было.
Даже я, такая непросвещенная, знаю кто такой Габриэль Рукавица. Еще один смазливый, знаменитый мальчик. У него необычное сочетание фамилии и имени. Просто он с Украины. Еще у него интересные черты лица, его особенность: немного выпуклые яркие глаза, с оттенком серебра. Небольшой вздёрнутый нос и губы бантиком, что выглядело мило. Кроме того, слегка смуглая кожа и светлые как платина волосы придавали парню экзотики. Жаль, не в моем вкусе. Как говорят: «на вкус и цвет».
Ульяна уже хотела что-то добавить, как вмешался Вадим. На его лице была ухмылка, которую он сразу же убрал.
— Ульяна, — сделал паузу Вадим и подошел к Хомяковой. — Как ты выразилась, «шлюхи» — существа ранимые, думаю, не стоит обижать Миронову.
Надежда на то, что я ослышалась, рассеялась также быстро, как и я на мгновение получила удар в поддых. От него. В грудь больно отдало от такой плохой шутки. Как он посмел, как раз он и забрал ту железобетонную защиту. Мою честь, невинность. Казалось бы, он сказал правду, в то же время — ложь, ужасную шутку, без доли правды. Казалось, стоит ему хоть словечко бросить в мой адрес, я рассыплюсь.
Однако я могла бы посмеяться, да вот смешинка в рот не попала, и захотелось так ударить его, чтобы запомнил навсегда мою боль. За ночь, за его уход, за ядовитые мысли в голове, за тупое слово — «шлюха».
Я ударила. Расстояние позволило сделать хороший размах. От души, родной.
Ударила, так больно. И для него и для меня. Кисть пронзила острая боль. Все были в шоке, даже в ахуе, а Вадим Викторович что-то орал благим матом.
— Ненормальная, блять, что ты творишь?! — не сдержался Вадим, смотрел как ребенок, которого толкнули в лужу. Только у него был нос в крови. Я словно была рождена для этого удара, ведь всю злость в него вложила. Только на душе как-то гадко, ему больно, и мне, а я могла бы этого не делать. Он так зол сейчас, будто внутри него бушует чёртов дикий зверь, и хочет загрызть маленькую девчушку. Теперь мне стоит бояться его.
Он ударит меня? Я невольно попятилась назад, держась за больную руку, белая кожа костяшек окрасилась, посылая больные импульсы в мозг.
Он словно стал ещё выше, возвышался надо мной на целую голову.
Вадим начал размеренно дышать и подошел ко мне вплотную.
— I will punish you. Но сначала я отведу тебя в травмпункт, резвая. Узнаю, что кто-то свалил, познаете гнев Зевса, ждите конца занятия, гниды.
Я вовсе потеряла дар речи, как и все, впрочем. Никто не понял, что он сказал по английски, кроме меня и Жанны, конечно, мы вместе ходим на уроки английского. И кто знает, что он имел ввиду, но точно знаю, что мне конец.
Вадим
Да она ахуела, мало того, что опоздала, приперлась в короткой юбке, хер посмотришь на неё, моему приятелю не объяснишь же, что она мимолетом была, так она мне еще и в нос ударила, ненормальная.
Так смотрит еще жалостливо, снизу вверх, как ребенок, не понимающий, что сделал. Бестия. Я точно её накажу.
Эти потерянные глаза смотрели, то на разбитый нос, то на свою руку. Надеюсь, ей стыдно. Мне пришлось тащить ее в больницу, удар хороший получился, ее нежная кожа на костяшках сразу же отреагировала багровыми пятнами, все больше набухающими от удара. Бедная, даже сказать ничего не смогла, так чуждо для нее это всё.
Мы мигом добрались до травмпункта, но как всегда там была очередь. Представляю, человек умирает, а ему говорят «очередь». Место было гиблым, голые, психиатрические стены, тусклый свет, странные люди, смотрящие за тобой. Нет, мы же не ошиблись отделением.
Мы сели рядом с рыжеволосой девушкой, сидящей отдельно возле окна, приблизительно нашего возраста. Алиса села с ней рядом, а я напротив.
— Припадок ярости? — неожиданно обратилась девушка к Мироновой. Ага, в яблочко. Я как раз попался под руку. В прямом смысле.
— Т-так получилось, вспылила, — ой, какие мы скромные, взяла и вспылила, это же так нормально. — А ты что тут делаешь?
— Долгая история, ты когда-нибудь получала оргазм? — че она несет, хотя даже так, естественно получала.
— Н-нет, — Миронова посмотрела на меня, что это за взгляд? Взгляд мести? Че она несет? Я специально покашлял, привлекая к себе внимание девушек.
— А-а, понятно, это твой парень, и ты нормально так вмазала ему за то, что он тебя не удовлетворил, угадала? — рыжая говорила на полном серьезе, поглядывая то на меня, то на Миронову. Эта девка взбесила меня за одну минуту. Рыжая. Да и эта малявка тоже чудачка.
— Не совсем, он мне не парень, — девушка покраснела, но я увидел на секунду улыбку, дрогнувшую на ее губах. И это все, что не совсем? Ну ты напросилась.
— Следующие, — послышался женский голос из кабинета.
Я зашёл первым, Алиса после меня, сделав вид, что ее нет. Глупая. В этот момент на табуреточке стояла докторша, в коротком белом халатике, давая волю фантазии. А этого у нас хоть отбавляй, используем, практикуем.
— Кхе-кхе, — Алиса позвала врачиху и закрыла мне глаза, я сейчас от смеха умру. — Это чтобы ты не злоупотреблял неловким положением врача, балбес.
Как обидно. Я ещё виноват. Нашлась защитница невинных. Вот наивная, у врачихи на стуле лежат белые штаны под халатик, фоток семейных нет, да и пакетик с коньяком плохо замаскирован, такие совсем не невинные. Поди, смена закончится побежит в клуб искать себе папика. Зря она штанишки не надела.
— Что, кулачок не болит, — я не удержался от усмешки, схватил её ручку и поцеловал в больное место. Выражение победительницы сменилось. За мимикой её лица можно наблюдать вечно, она обиженно ахнула от боли и нахмурила бровки, потом начала по детски надувать пухлые губки и дуть на кулачок, такая маленькая, наивная, будто всё пройдёт, — я думал, если поцеловать, то пройдёт. Что, нет?
