========== Золотое и алое ==========

Алая кровь была неразличима на алой ткани плащей, но даже спустя несколько дней Джейме казалось, что он видит эту кровь. Он не видел тел принцессы и её детей, но слышал о том, что сотворили с ними. В прошедшие с их смерти ночи Джейме не раз видел их во снах, слышал крики несчастной Элии, плач маленькой Рейнис. После таких снов он просыпался с дрожащими руками и долго не мог уснуть. А в последнюю ночь ему явился Рейегар, принц смотрел холодно и напомнил о том, что свою семью он оставил под защитой Джейме, что он должен был уберечь их.

Больше Джейме уснуть так и не смог. Мыслей было слишком много и они не давали спать. К утру их, однако, осталось совсем мало. Джейме не смог исполнить свой долг, не смог защитить тех, кого должен был, он не мог остаться, просто не имел права. Даже ради Серсеи, он был недостоин сестры. А ещё он не был уверен, что сможет служить королю, перед которым положили тела двух детей и ни в чём не повинной женщины. Он должен был уехать отсюда, от родных, чьи ожидания он обманул, от людей, способных хладнокровно убить женщину и двух детей, от призраков тех, кого он не смог уберечь и… от самого себя, от мальчика, который хотел стать похожим на легендарного Меча Зари, но, кажется, свернул куда-то не туда.

И сейчас, стоя на коленях перед новым королём, он знал, что если Роберт Баратеон сдержит своё слово и помилует его, то он попросит освободить его от службы в Короевской гвардии и покинет столицу и Вестерос на первом же корабле.

— Сир Джейме Ланнистер, королевским указом с вас снимается все обвинения, все ваши прегрешения будут забыты. — Оруженосец, читавший указ, важно надувавший щёки, был не младше самого Джейме, но, кажется, верил в произносимые слова, а может просто не задумывалтся над их смыслом, наслаждаясь важным поручением. Джейме же понимал всю их бессмысленность. Король может снять обвинения, но заставить забыть ошибки… Нет, его ошибки с ним навсегда, что бы не думали Роберт Баратеон и его оруженосец.

— Поднимайся, Ланнистер. — Баратеон вполне жизнерадостен, кажется, он уже позабыл и о своей якобы похищенной невесте, которую так стремился спасти, но на поиски которой не уехал вместе со Старком, и об убитой принцессе и её детях, если вдруг дал себе труд задуматься о них. — Тяжело это, наверное, постоянно разным коронованным болванам кланяться?

— Таков долг королевского гвардейца, ваша милость. — Джейме поднялся с колен, не говоря Роберту о том, что на его памяти было лишь два короля, и один из них был безумцем, но не болваном. — Хотя это действительно непросто. — Но против Баратеона лучшее оружие не вежливость, а шуточки примерно столь же глупые, как его собственные. — И мне бы хотелось избавиться от этого долга навсегда.

— Королевскую гвардию нельзя покинуть. — Джон Аррен, наконец, заговорил, а то Джейме стало казаться, что он нацепил цепь десницы и встал рядом с Баратеоном просто для красоты. — Единственная возможность прекратить службу — умереть.

— Да. — Баратеон, казалось, задумался. — Но ведь так было раньше, а мы не для того сражались с отродьями драконов, чтобы оставить всё как раньше. Кроме того держать у себя за спиной цареубийцу небезопасно, вдруг убивать королей у него войдёт в привычку. — Роберт расхохотался и совершенно не по-королевски хлопнул Джейме по плечу, ощущение было, будто опустил знаменитый молот, но улыбнуться всё равно пришлось, когда король шутит, принято смеяться. — Можешь покинуть гвардию, Ланнистер. Утёс Кастерли, несомненно, более уютное место, чем этот провонявший город.

— Благодарю, ваша милость. — Джейме склонился в поклоне, а когда выпрямился, рядом уже стоял отец.

— Ваша милость, если вы позволите, я хотел бы поговорить с сыном с глазу на глаз. — Лорд Тайвин спокоен всегда, но блеск глаз выдавал, что он весьма доволен. Интересно насколько силён будет его гнев, когда он узнает, что Джейме не собирается возвращаться в Западные Земли и вновь занимать место его наследника?

— Поговорите, мне ещё кого-то простить надо. — Баратеон отмахнулся и повернулся к Аррену, а Джейме последовал за отцом прочь из зала, пытаясь понять, действительно ли Роберт настолько глуп или глупость лишь одна из искусных масок.

— Хорошо, что ты сам попросил освободить тебя от обязанностей гвардейца. — Лорд Тайвин, кажется, не считал, что нужны какие-то ещё слова. — Баратеон глуп, но если бы просьба исходила от меня, то Аррен мог бы слишком многое потребовать. Теперь, когда белого плаща у тебя больше нет, ты, наконец, можешь вернуться в Утёс и занять место, что принадлежит тебе по праву.

Нужно сказать отцу, но решимости у Джейме не хватает, единственное, что пришло в голову — сестра. — А Серсея? Она останется на Утёсе?

— Разумеется, нет. — Отец нахмурился, он всегда считал, что Джейме не хватает хитрости, умения мыслить, как политику, раньше Джейме не было дела, но теперь, когда политические мысли отца привели к смерти женщины и двух детей, он был рад, что так и не научился мыслить подобным образом. — Она станет королевой, женой Роберта Баратеона.

— А сам Баратеон об этом знает? Он ведь помолвлен с леди Лианной. — Джейме не много знал о северной девушке, но знал, что принц не похищал её, он был уверен, что Лианна никогда не вышла бы за Роберта, что для неё так даже лучше, но та легкость, с которой забыли о той, что была символом восстания, была неприятной.

— Не думаю, но скоро узнает. Мой договор был заключён с лордом Арреном, а он куда более надёжный человек. — Видимо решив, что на этом разговор исчерпан лорд Тайвин развернулся, и Джейме понял, что нужно говорить сейчас, если он всё же хочет сообщить отцу о своём решении, прежде чем покинуть столицу.

— Отец. — Собрать всю решимость, как в детстве, когда приходилось держать ответ за шалости, и говорить, пока она не испарилась. — Я не вернусь на Утёс Кастерли и не стану вновь твоим наследником. Я решил покинуть Вестерос, и я не изменю этого решения.

Он повернулся с всё тем же холодно-спокойным выражением, по которому нельзя было понять, что же он чувствует. — Ты понимаешь, что говоришь? — И голос столь же спокойный, но это спокойствие обманчиво, именно таким отец страшнее всего. — Ты мой наследник, ты должен им быть, Эйрис забрал тебя у меня и теперь, когда тебя вернули мне, ты хочешь сбежать?

— Да, я хочу сбежать. Я просил короля освободить меня, для этого, а не для того, что бы вернуться домой. — Слушать размышления отца почему-то смутно неприятно, хотя его слова и правильные. — Я не изменю своего решения.

— Как скажешь. — А вот теперь голос отца стал ледяным. — Но знай, что если сейчас ты покинешь дворец, то я перестану называть тебя своим сыном, и ты можешь не ждать помощи от меня, чтобы ни случилось.

Такого стоило ожидать и всё же слова прозвучали как удар, как приговор. Уехать, разорвать связь со своей семьёй, потерять их навсегда или остаться, но всю жизнь ощущать свою вину, понимать, что недостоин здесь находиться. Страшный выбор, но Джейме уже всё решил. — Что же, значит, будет так. — У него есть деньги, немного, но хватит на корабль до Эссоса. — Мне жаль, что так всё вышло. Прощайте, отец.

========== Дитя бури ==========

Корабль кидало из стороны в сторону, огромные, как горы, и чёрные, будто вороново крыло, волны вздымались валами, жалобно стонали и скрипели мачты, а на них трепались чёрные паруса. Один и тот же сон снился Визерису почти каждую ночь, один и тот же кошмар. Но и пробуждение не доставляло облегчения, а лишь погружало в другой кошмар, которым стала теперь его жизнь.

Всё было не так с тех пор, как старший брат не вернулся с войны. На следующее утро после того, как прилетел ворон, Визерис с мамой и многочисленной свитой уехали на Драконий камень. Тогда он был этому даже рад. В столице оставалась жена брата и её дети, которые никогда не нравились Визерису. Они были слишком не похожи на драконов, отец говорил, что они змеёныши, а не драконы. Змеёнышами эти двое, по мнению Визериса, всё же не были, змеи должны быть опасны, а эти скорее напоминали глупых неуклюжих щенков. Визерис был рад оказаться подальше от них и от жены брата, смотревшей на него так, будто он был, в лучшем случае, чем-то вроде червя. Он был рад, что уезжает с мамой, что сможет проводить с ней всё возможное время. И сперва всё было чудесно, но потом стали прилетать вороны, и его мама, любимая мама назвала его королём и заставила свиту преклонить перед ним колени. Визерис не сразу понял, что это означает, сперва он вовсе ничего не понял. Он не должен был стать королём. Королём был отец, а после трон должен был перейти к старшему брату, а затем его сыну; если мама назвала королём его, то это могло значить только одно — все остальные мужчины из дома Таргариен были мертвы, Визерис остался последним, и он должен был быть достоин своих предков, должен был защищать свой дом.