Резко замолчав, я устремила на него полный презрения взгляд. Почему-то больше не боялась, наоборот, меня обуяла злость на него и ненависть. Развяжи он меня, тут же готова наброситься с кулаками, но не позволять больше относиться к себе так пренебрежительно!

— Развяжи меня! — начиная закипать, потребовала я.

Где только набралась храбрости, не понимала. Но это было как нельзя кстати. Не хотелось показывать, как сильно меня испугал поступок бывшего мужа. Незачем ему знать об этом.

— Нет, милая, — спокойно проговорил он. — Ты пока полежи, подумай над своим поведением, а как поймешь, что деваться больше некуда, тогда и развяжу.

Он говорил своим обычным тоном, но я точно ощущала в нем некую разницу. Что-то было не так…

— Развяжи меня, немедленно! Иначе…

— Иначе, что? — оборвал меня Гриша.

— Иначе Матвей найдет тебя. И тогда…

— Не волнуйся, этот убийца нас никогда не найдет! — довольно промурлыкал он, вновь не позволяя мне продолжить.

Я сглотнула и не сразу сообразила, что он такое ляпнул.

— Что ты имеешь в виду? — ахнула, не в силах поверить, когда прокрутила в уме его слова.

— Он нас не найдет! — как для полоумной, повторил он, но меня заинтересовали иные слова.

— Не это! — разозлившись, гаркнула я.

— А-а-а… — с пониманием протянул. — Про убийцу, да? — насмешливо полюбопытствовал Гриша.

Я лишь кивнула, не в состоянии что-то сказать. Он подошел ко мне вплотную и, погладив по волосам, произнес:

— Не бойся, я не дам ему в обиду ни тебя, ни нашего ребенка, — я хотела возмутиться, но он продолжил: — Спрячу надежно, никому не отдам! Ты будешь только моей! А он… пусть ищет хоть всю жизнь. Однажды ему надоест и тогда…

— Что ты несешь?! — не в силах больше слушать его бред, истерично закричала. — Ты больной на всю голову что ли? Ребенок не твой, а Матвея! — пыталась втемяшить в его тупорылую голову истину.

— Понимаю, он, наверно, запугал тебя, бедная моя, — искренне говорил, а я только и могла, что тупо хлопать ресницами.

Гриша нес какую-то ахинею, не иначе.

— Никто меня не запугивал! — все продолжала гнуть свою линию.

— Да ты не волнуйся так! Говорю же, он нас никогда не найдет! Мы будем счастливы! А этот убийца пусть поищет себе новую жертву.

Я занервничала от его спокойного тона. Весь агрессивный настрой провалился в пропасть, уступая место страху. Я все заглядывала бывшему в глаза, пытаясь понять, что же с ним не так. А еще мне не давало покоя то, что он называл Матвея убийцей. Не могла понять, то ли он так искусно врет, то ли все это правда… Но верить отказывалась. Матвей бы ни за что не умолчал бы о таком…

— Ты все врешь! — выпалила я.

— Не веришь? — прищурился Гриша.

— Нет! — уверенно заявила.

— Ну, я догадывался, что так оно и будет… — задумчиво произнес он. — Я докажу тебе, что не вру! — и, сказав это, покинул комнату.

Раздался щелчок. Только сейчас я заметила, что на двери был замок. Куда пошел Гриша, не понимала, да и не хотела знать, лишь бы не приходил больше.

От отчаяния захотелось выть. Я старалась сохранить видимое спокойствие. Но сердце все равно колотилось как бешеное, выдавая с лихвой.

Внезапно взгляд зацепился за небольшой журнальный столик, на котором валялся мой телефон, до которого было подать рукой. Я разревелась, не в силах ничего изменить.

Гриша точно псих! Ну не может человек в здравом уме поверить в то, что это действительно его ребенок… И еще это похищение. В душе зародилась маленькая надежда, что Майя уже все рассказала, и меня ищут.

Время летело мучительно долго. Я не могла понять, прошло несколько минут или несколько часов. Глаза слипались, видимо ужас всего происходящего сильно давил на меня, но я упорно заставляла себя не спать.

«Соберись! — мысленно приказывала себе. — Скоро придет Матвей, и весь ужас, наконец, закончится».

Сколько так еще пролежала, приободряя себя, не поняла. Просто в какой-то момент уснула, сама того не желая.

Из сна меня вырвали нежные касания к волосам.

— Матвей… — улыбнувшись, открыла глаза, но встретилась лицом к лицу совсем с другим человеком.

Он, плотно поджав губы, недовольно взирал на меня, выражая свое крайнее недовольство.

Гриша приблизил ко мне свое лицо и впился поцелуем. Я не успела среагировать и несколько секунд пребывала в шоке от такого возмутительного поступка. Брыкаться не было возможности. Не найдя ничего лучше, больно прикусила губу бывшего муженька. Он взревел и отстранился.

— Дура, ты что себе позволяешь?! — он притронулся пальцами к губе, проверяя, нет ли крови.

  Жаль, что не сильно укусила. Но не сомневалась, повторись такое еще раз, он сильно пожалеет.

— Не смей ко мне прикасаться, ублюдок! — выплюнула гневные слова.

Он больше ничего не пытался предпринять, лишь хитро улыбнулся и вытащил что-то из заднего кармана джинсов.

— Вот, полюбуйся! — пренебрежительно бросил возле меня старую, пожелтевшую газету.

Я невольно взглянула на нее. Слева была фотография Матвея… Немного иного, нежели сейчас. Казалось, что здесь ему не более двадцати лет. Я залюбовалась юношескими чертами его лица, добрыми глазами и улыбкой, такой доброй и искренней… На глаза навернулись слезы, понимая, как сильно он изменился. Не решаясь перевести взгляд на текст, чтобы понять причину, все смотрела на фотографию.

— Читай! — недовольно гаркнул Гриша.

Он, наверно, видел, что я неотрывно смотрю на фото и всеми силами не желаю смотреть на текст. Я еще не знала, что в нем, но интуитивно догадывалась — ничего хорошего. Зажмурив глаза, помотала головой.

— Нет! — решительно сказала и отвернула голову.

— Не хочешь читать, значит? — ехидно бросил он. — Ну ничего, я сам тебе почитаю!

Я лишь услышала, как зашуршали листы газеты, и Гриша заговорил:

— Горынов Матвей Сергеевич…

Понимая, что я не хочу ничего слышать, истошно заорала, пытаясь перекрикивать слова. Будь моя воля, заткнула бы уши руками, лишь бы не слышать… Нет! Не хочу знать! Не так, во всяком случае!

Гриша что-то неразборчиво бубнел, но через минуту притих. Я тоже замолчала. В дверь кто-то ломился, и по бранной речи могла узнать в нем Матвея. Заплакав еще сильнее, вслушивалась в его слова, радуясь, что он меня нашел! Спас…