Но сначала позвонить. Олег поднялся, прошагал к тумбочке у розетки и взял телефон. Открыв контакт подруги, он вжал дозвон и уже начал прокручивать в голове фразы, которыми собирался поблагодарить и попрощаться, но его мысли сбил раздавшийся стук. Он был быстрый, со знакомой расстановкой, разве что слабее, чем вчера. А заигравшая в подъезде мелодия подтвердила догадку Олега. Он подскочил к двери и раскрыл её настежь, не томясь ожиданием опасности. Перед ним действительно стояла Катя. Но в отличие от спокойной и добродушной авантюристки, какой Самойлов привык её видеть, сейчас он наблюдал испуганное, зажавшееся в комок существо. Хватая саму себя за локти, она дрожала от холода и сдерживала вырывающиеся из груди всхлипывания. Её плечи не грело привычное серое пальто — его попросту не наблюдалось, и это в шесть часов вечера. Вчерашний белый свитер был сильно растянут в области шеи, волосы грубо растрёпаны, потекла косметика. Девушка кинулась к Олегу, уткнулась в плечо и, больше не в силах сопротивляться, заплакала. Приобняв подругу, он завёл её в квартиру и захлопнул дверь. Катя не контролировала себя, не держалась на ногах. Прихватив за локти, Самойлов довёл её до дивана и посадил, накрыв пледом. Всё её тело вместе с одеждой промёрзло до окаменения. Она закрыла лицо ладонями, попыталась остановить рыдания, но ничего не выходило. Олег присел рядом, оттянул испорченный воротник и осмотрел синие следы на тонкой шее. Тот, кто оставил их, был хорошо сложен и необычайно силён. И Самойлов знал, кто.

Оставив подругу в зале, он прошёл на кухню, налил в стакан чистую воду. Здесь, на столе, лежал пузырёк с капсулами. Олег достал одну, разломал и высыпал порошкообразную начинку в стакан. Белый осадок закружился в воде и медленно пошёл на дно. Вернувшись к плачущей девушке, Самойлов протянул стакан в её дрожащие пальцы.

— Выпей. Без вопросов.

Она приняла воду, сделала пару глотков. Горечь снотворного вызвала рвотный рефлекс, но Катя допила всё. Немного успокоившись, опустила взгляд на посуду в руках и начала рассказывать:

— Я хотела уволиться, даже заявление написала. — Девушка снова всхлипнула. — Он пришёл поздно: злой и, похоже, пьяный. Сказал, все разговоры потом, и закрылся в кабинете. После обеда кто-то позвонил ему, он начал кричать. Орал что-то о том, что тот его не закроет, сил не хватит. Наверное, это был Сергеев.

— А потом?

— Приказал мне зайти. У него на столе была бутылка, уже неполная, стоял резкий запах. Он подошёл ко мне… ударил в живот, начал душить… швырнул к столу, я сильно ушиблась. Кричал, что я сука и подстилка, что легла под тебя. — Её пальцы до посинения вжались в стакан. — А потом решил раздеть. Я умоляла отпустить! Но это не помогало. Помню, что дотянулась до бутылки и ударила ею по голове. Вряд ли бы это надолго его остановило, но я умудрилась сбежать.

Катя положила голову Олегу на плечо, отпустила стакан в свободное падение и сжала его ладонь.

— Выбежала в чём была, сумка и пальто остались. Машины не останавливали. Бог знает, что могли подумать: какая-то дура в лёгкой одежде на морозе. Шла по дороге, как в трансе. Хотела домой, а пришла сюда… Олег, мне страшно.

Сдерживая внутри ярость, Самойлов резко привстал, но державшая за руку Катя не отпускала его.

— Не ходи к нему! Ничего не случилось!

— Ничего? — злостно спросил Олег. — То, что он сделал, — это не просто подлость или предательство. Это преступление.

— Просто останься со мной! — выпалила девушка. — Я пять лет думала о тебе, думала, когда ты вернулся. Просто останься.

— Я пойду, — непреклонно ответил Самойлов. — Ты помнишь? Канлыят.

— Тогда мсти не за меня.

Екатерина посмотрела на Олега новым взглядом: холодным и жёстким, выносящим приговор.

— Что? — непонимающе спросил Самойлов.

Девушка сильнее вцепилась в ладонь.

— В ту ночь, когда твоего отца не стало… Влад приходил сюда. Я нашла на кухне зажигалку, такую серебристую и роскошную. Никто не обратил внимания, ведь твой отец много курил, но я знала, чья она. По глупости спрятала и вернула. Не могла иначе. Тогда.

— Что? — Олег побледнел. Застыло дыхание и, казалось, что-то внутри скрутило все органы в висельный узел. — Что ты сказала?!

— Я виновата перед тобой.

Ошарашенный мужчина стоял и не мог пошевелиться. Рэкет, заказные убийства, неудавшееся изнасилование. Этот список не стоило продолжать, но получалось иначе. Такой ли случайной была смерть отца? Да, неумелого и незаслуживающего так называться, но родного. Владислав был здесь, в этих стенах. Для чего он приходил? О чём они говорили?

— Ты молчала. — Олег хотел вырвать руку, но перепуганная Катя лишь сильнее её стискивала уже обеими ладонями.

— Прости, — прошептала она слабеющим голосом. Пальцы медленно разжимались.

— Почему ты не рассказала вчера?

Она посмотрела на Самойлова мутнеющим взглядом.

— А ты бы хотел услышать это… вчера?

Снотворное подействовало в полную силу. Голова девушки свалилась на бок, руки окончательно освободили Олега. Мужчина аккуратно опустил её, поднял на диван ноги и укрыл подругу снятым с плеч пледом. Девушка спокойно уснула.

Самойлов прошёл в коридор, натянул на футболку толстый свитер, который носил под курткой. Его взгляд остановился на старом пальто с глубоким внутренним карманом. Единственная уцелевшая после уборки вещь одиноко висела в одёжном шкафу. Олег накинул его, втиснул руки, поправил чёрную грубосуконную ткань на плечах. Вернувшись в зал, он выдвинул полку серванта, размотал полотенце. Серебристый «Sig Sauer» с декорированной под дерево рукоятью отдавал бликами под бледным светом лампы. Выщелкнув магазин, Олег проверил наличие единственного патрона. После, натянув перчатки из кармана пальто, протёр полотенцем весь корпус, вставил магазин обратно и передёрнул затвор. Мощное иностранное оружие отозвалось плавным звонким щелчком. Перчатки немного сковывали движения, но пистолет всё равно удобно лёг в ладонь, будто предназначался лишь одному Самойлову. Мужчина вложил ствол во внутренний карман, осмотрел себя, прощупал область у рёбер. Убедившись, что если придерживать полы пальто, то почти ничто не могло его выдать, Олег выключил свет, вышел из квартиры и запер дверь на ключ. Что бы ни случилось, будет лучше, если Катя его дождётся.

Владислав Грызлов мог быть где угодно, но Самойлов догадывался, куда надо идти. Это предположение вело его тёмными дорогами квартальных окраин, отдалёнными проулками и пустыми дворами. Где-то навстречу шли люди, другие тропы были лишены жизни. Фонари горели через один, иногда их заменяли светящиеся вывести магазинов и аптек. Холодный воздух задувал под полы, заставляя прижимать их сильнее, но так, чтобы не выпячивать контуры оружия. Путь Олега занимал, по меньшей мере, два часа, но он не пытался сократить его, словно давал другу — и жертве — шанс. Когда они встретятся, сворачивать будет поздно. Наконец из темноты выплыла чёрная воронка пустыря, а за этим морем теней возвышался монолитный силуэт аварийного дома. Как ни странно, энергию туда до сих пор подавали. Другое дело, что свет горел лишь в считанных окнах по всему сооружению. Скорее всего, многие давно съехали.

Этот четырёхэтажный дом, бывший когда-то пристанищем для самого Олега, поражал скудностью и разрухой даже по меркам их небольшого города. Пройдя по неосвещённому двору до скрипучей двери, Самойлов осторожно пробрался в ещё более тёмный подъезд. Несло мусором и мочой. Наощупь мужчина нашёл перилла и, придерживаясь их, начал подъём по скособоченным ступеням. Первый этаж, второй, третий — нигде не проблескивал свет, не раздавались за дверьми голоса. Будто его по ошибке занесло в усыпальницу с запечатанными гробницами. Только на самом верху прорезалась зияющая во мраке желтоватая полоска. Самойлов остановился перед ней, завёл руку под пальто, нащупав рукоять, и пару раз ударил носком ботинка по железному полотну двери. Скрипучий пол выдавал осторожные шаги хозяина, медленно крадущегося к коридору. Наконец тот отодвинул засов и открылся гостю.