Подняв руку, Сасори посмотрел на свиток, который держал. Золотистые лучи солнца отразились тусклыми бликами от старых, намертво впитавшихся в бумагу чернил. Это была не подделка. Орочимару действительно смог выкрасть то, что Сасори не рискнул оставить без присмотра в Деревне, в которой хозяйничали враги.
— Я наведался к тебе домой, Сасори, но, к сожалению, не обнаружил хозяев. Зато нашёл это…
Раздражённо цыкнув, Сасори развернулся и направился к себе. Запер двери, задвинул ставни-фусума, поверх которых вскоре легла иллюзия открытого окна. Достал из тайника свиток с запасами, прихваченными в Деревне, и распечатал его на столе. На деревянной лакированной столешнице с лёгким хлопком появились чистые свитки печати, несколько склянок с ядами, кунаи, выкованные полгода назад по спецзаказу Сасори.
Всё, кроме двух чистых свитков, он запечатал обратно. Едва слышно вздохнул, настраиваясь на долгую, кропотливую работу в условиях постоянной бдительности. Конечно, надо было ещё проверить ту куклу, в которой и был спрятан «Третий Казекаге», но это пока могло подождать.
Сначала — свитки-обманки. Свитки, точь-в-точь похожие на настоящий, в котором хранится «Третий». Конечно, простая техника превращения с Орочимару не сработает, но Сасори, по счастью, знал и несколько других, похитрее. Он не отдаст «Третьего Казекаге» в чьи бы то ни было руки, и пусть даже весь день уйдёт на подделки, сегодня всё равно был выходной.
Аккуратно развернув свиток с «Третьим», так, чтобы не задеть печать, Сасори проделал то же самое с пока что чистыми пустышками. Узор на внешней стороне каждого различался: у оригинала кайма шла тонкими линиями выцветшей красно-коричневой краски, второй почти наполовину был оранжевым, с апельсиновым отливом, а по середине третьего пролегла толстая тёмно-синяя полоса, охваченная с двух сторон белым. Все свитки должны были стать одинаковыми.
И для начала Сасори создал черновик: сосредоточил чакру, вызвал в голове нужные образы — и простейшая техника превращения сделала пустые свитки копией настоящего. Обозначил карандашом крайние точки начертанного иероглифа «три», измерил толщину и длину каждой линии, мимоходом проверил генджутсу на окне — на месте. Много времени это не заняло, а вот сколько уйдёт на всё остальное, Сасори старался не думать. Он был уверен пока лишь в двух вещах: объём чакры, запечатанной в оригинале, точно станет проблемой; закончить всё придётся сегодня же.
Чёртов Орочимару. Сасори прекрасно понимал, почему тот выбрал для своих целей именно Песок, но злость — и на себя в том числе — исчезать не спешила. Орочимару не солгал: он действительно не распечатал «Третьего», но сути это не меняло. Откуда-то он выяснил про то, о чём знали только Сасори и Раса. Надо было обдумать всё. Всё, что произошло с того самого дня, который стал началом.
Вытирая волосы полотенцем, наброшенным на голову, Сасори в одних штанах вышел из душа. После полуденной знойной жары, от которой совсем ничего не спасало, это было самое то. Однако не успел он придумать, какое из сегодняшних дел выполнить первым, как перед носом бесшумно возникла Чиё-баа. Сасори демонстративно натянул на глаза полотенце. Что она делает в его доме?
— Тебя вызывают в Совет — и срочно, — известила она, и глаза закатились, казалось, сами собой:
— Опять что-то сверхважное, со мной связанное довольно косвенно?
— Сасори!
Как укоризненно, однако. Эта женщина когда-нибудь прекратит его воспитывать? Стянув с головы полотенце, Сасори фыркнул — ну так и есть: Чиё-баа хмурила брови, и взгляд её был неприятно остёр. Недовольна.
Сасори соединил пальцы в печати, и влажные после душа волосы, вдобавок взъерошенные полотенцем, приняли сухой причёсанный вид. Чиё хмыкнула и отошла в сторону, затем и вовсе убравшись на кухню, и Сасори пошёл переодеться в военную форму Песка. В ином облачении перед Советом Деревни не появлялись.
На улицах всё ещё стояла жара, вплавляя в песок, казалось, саму тень, зато поднялся ветер. Перепрыгивая с крыши на крышу, Сасори добрался до Резиденции Казекаге и, приземлившись перед её парадными дверями, замер на пару мгновений — по воздуху плыл лёгкий, как дыхание, колокольный звон. Любимый звук Гаары. Вверху, вместе с подвесными колокольчиками, покачивались на ветру и провода. Неспокойный ветер.
Впрочем, едва ли дойдёт до бури. С этой мыслью Сасори вошёл в Резиденцию, поймал на себе настороженный взгляд шиноби на охранном посту, но понял смысл этого взгляда, только когда поднялся на второй этаж, в зал собраний Совета.
Там присутствовали все. Все генералы. Такого не случалось уже несколько лет.
— Твоё участие в грядущей операции не обсуждается, — посмотрел на Сасори Сабакуно Раса, одним тоном дав понять, что операция эта — масштабная, и Скорпион Красных Песков в ней — деталь незаменимая.
Невесомое облако чакры, окутавшее кисти рук, едва слышно гудело. Пальцы подрагивали, уже уставшие, но Сасори продолжал поддерживать технику — и свитки-обманки потихоньку старели. Конечно, внешне это никак не проявлялось. Чакра забрала у бумаги пока что только год. А предстояло — ещё шестнадцать.
Кража времени…
Сопровождение Казекаге. Присутствие на всех переговорах со Звуком. Подготовка к вторжению.
Эти дела Четвёртый взвалил на Сасори, чем сразу отнял всё время, которым он обладал. Казекаге часто выходил за пределы Деревни, оставляя в Резиденции клона, и там, в ущельях за крепостными стенами, встречался с Орочимару. Встречался он с ним и в зале переговоров, в котором заседал генералитет. Высокие советники Деревни Песка… Рядом с ними Сасори чувствовал себя чужаком, только раз порадовался, что так и не занял одно из здешних кресел, разрушив все планы Чиё.
А тренировки с Гаарой, Канкуро и Темари продолжались по графику. Миссий вне Деревни они не получали и каждое утро собирались на шестом полигоне, который давно за собой застолбили. Приходили они, как правило, без опозданий; лишь однажды Сасори пожалел, что приучил их к этому: так устал от людей, что видеть никого не хотел. Впрочем, от генинов, когда-то ему вверенных, он не отмахнулся, а потом пришёл приказ сверху — подготовить их к проникновению в Лист.
Война с Листом… Вначале Сасори и правда подумал, что это развяжет ему руки, позволит творить свободно, почти не таясь, но воспоминания и мысли о годах, потраченных практически впустую, внезапно оказались сильнее. Ещё и Канкуро постоянно попадался на глаза. Он попросту преследовал Сасори, чтобы что-то спросить, что-то уточнить, что-то показать, и…
Цыкнув, Сасори прилил к рукам больше чакры.
Он знал, что выбрал верную тактику. Пока шли переговоры, он молчал; отвечал, если обращались лично к нему, — и замирал снова, выясняя, выжидая, выслеживая. Он стал против войны, и однажды Казекаге был вынужден это понять.
Крепкий домишко на отшибе Деревни был незаметен на фоне занесённых песком скал, ползших вдоль границы подобно гигантской змее. Сасори, поправив капюшон защитного маскировочного плаща, остановился в двух шагах от двери, толстой и глубоко посаженной в стену. Домишко был совсем небольшой, но под ним лежал целый лабиринт коридоров, впитавших в себя бесчисленное множество тайн. Коридоров, каждый из которых Сасори знал как свои пять пальцев — из уст кукловода это звучало многозначительно. В конце концов, когда-то он служил здесь — в штабе АНБУ Скрытой Деревни Песка.
Бесшумной поступью разведчика Сасори приблизился к двери и, покрыв кисть руки тонким слоем чакры, коснулся ладонью места, где должны были быть ручка и замочная скважина. Лёгкое покалывание на коже — и дверь приотворилась, образовав щель. Картина, за пять лет ничуть не забытая.
Спустившись в кротовые норы подземных ходов, Сасори легко нашёл затерянный в их переплетениях кабинет главы АНБУ. Дубовая дверь показалась было запертой, но войти удалось без проблем, лишь в первый миг резануло глаза болезненно-жёлтым светом вкрученной в потолок лампы.
— Звали, Казекаге-сама? — закрыв за собой дверь, обратился Сасори к человеку, сидевшему за столом у стены слева. Тот кивнул, и взгляд его потяжелел. Сплетя пальцы в замок, Четвёртый неторопливо начал:
