— Вы поняли задание? — спросил Сасори-сенсей.
Канкуро весь подобрался, как самурай перед даймё:
— Да.
Темари неохотно кивнула. Когда же очередь дошла до Гаары, тот только закрыл глаза и опустил голову чуть ниже. Дети Казекаге, все трое, были — по понятным причинам — нетипичной командой генинов. Их считали сильнейшими в поколении, с ними держались отчуждённо из-за положения их отца и сущности самого младшего из них. С ними связывались только по работе.
Проваленных заданий в деле команды Сасори — не было.
— Если я не пробегу пятьсот кругов по Деревне, я выполню две тысячи отжиманий!!!
Неожиданный вопль развеял воспоминания, как ветер — дымок от погасшей свечи. Мимо промчался зелёный вихрь, вздымавший за собой пыль — такая была скорость. Темари вздохнула, совершенно не испытывая желания нападать на Скрытый Лист.
Смыв за собой, Темари вышла из туалета и направилась обратно в спальню. Шагать приходилось бесшумно, как на боевом задании: сон у шиноби был лёгкий, чуткий, и нарушить его ничего не стоило. Даже Гаара по ночам покидал дом и проводил время на крышах, хотя Темари, конечно, сомневалась, что из уважения к чужому покою.
Сейчас спали все. Так она думала — и удивилась, заметив в комнате сенсея свечной огонёк. Сёдзи не была задвинута до конца, оставалась щель, и Темари по старой привычке куноичи заглянула внутрь.
Сасори-сенсей сидел за традиционным письменным столиком боком к окну с раздвинутыми створками, и лёгкий ветерок шуршал бумагами, лежавшими на краю. Фигурная баночка с тушью была открыта, кисть быстро выводила на бумаге свитка иероглиф за иероглифом. Темари вздрогнула лишь, когда Сасори-сенсей приподнял уголки губ, невесомо ухмыльнулся какой-то собственной мысли, на миг приняв истинно дьявольский вид.
Лёгкая, будто бы предвкушающая, зловещая улыбка.
Сдвинув брови, Темари отступила в коридор и продолжила путь к себе. Но увиденное, даже в комнате, под одеялом, не дало покоя. Казалось, грядущая война была Сасори-сенсею в радость. Впрочем, наверняка и вправду показалось: в случае с этим человеком первое впечатление всегда было обманчивым.
С его наставничеством так и сложилось. Канкуро — в кои-то веки — был в восторге от решения Казекаге и уже предвкушал тренировки со Скорпионом Красных Песков. Темари отнеслась к этому не в пример равнодушнее: подумала только о том, чему могла бы у него научиться. Его известное имя ничуть на неё не давило, не вызывало чего-то особенного: всё то же самое она испытала бы, стань сенсеем её команды, например, Баки. Гааре же было воистину плевать, кто ещё начнёт перед ним унижаться, бояться и ненавидеть.
Закинув руки за голову, Темари уставилась в потолок.
В итоге восторг Канкуро стал слабее, интерес Темари возрос, а Гаара… Гаара потерял равнодушие.
Вполне возможно, что и ухмылка Сасори-сенсея ничего не значила. Конечно, как всякий сильный шиноби, он всегда был не прочь сразиться, особенно с достойным противником, но Темари не назвала бы его маньяком, который живёт лишь битвами. И всё же… всё же…
Как можно улыбаться с таким предвкушением, когда собираешься предать?
Пока клон занимался важными переписками этой ночи, Сасори, сокрыв чакру, применив на всякий случай технику превращения и спрятавшись в Хируко, неприкаянной тенью рассекал улицы Листа. Спящий, шелестящий кронами деревьев, обласканный теплом и прохладой город. Сасори давно, ещё с окончания Третьей Войны, стал внедрять сюда своих шпионов, одним из которых был и тот, к кому он направлялся сейчас. Время, к сожалению, поджимало.
Так что через десять минут, наконец добравшись до более-менее разведанного района Листа, Сасори сложил печати — и техника песчаного перемещения сэкономила кучу времени. Незаметным, разреженным потоком песка он добрался до места встречи и в форме Хируко приблизился к фигуре в тёмно-фиолетовом балахоне, без движения стоявшей у деревянных, выкрашенных в красный колонн.
— Перейдём сразу к делу, Кабуто, — голосом Хируко приказал Сасори.
Человек в балахоне неспешно повернулся к нему лицом и кивнул:
— Да, Сасори-сама.
— У меня к тебе несколько серьёзных вопросов. Твоё сообщение про подмену Четвёртого Казекаге слишком запоздало. Почему я узнаю об этом только сегодня? — Сасори даже не старался сделать тон мрачным: работа Кабуто и так вызывала недовольство. — Это важные сведения.
— После убийства Казекаге-сама Орочимару-сама что-то заподозрил, — несколько озадаченно и даже повинно ответил тот. — Возможно, я дал слабину и вызвал его подозрения, будучи близко от вас, Сасори-сама, так что мне было велено возвращаться в Лист. С меня не спускали глаз.
— Ещё недавно ты обладал его доверием.
— Прошу простить мою оплошность, Сасори-сама, — наклонил Кабуто голову. — Мне не стоило вести себя так свободно, будучи в Деревне Песка. Орочимару-сама всё-таки тоже очень проницательный человек, и чтобы вернуть его доверие ко мне… Я над этим уже работаю.
Дежурные, типичные слова для того, кто не справляется с заданием в срок, как правило, заставляли лишь презрительно хмыкнуть, однако Сасори давно знал, что Кабуто — человек ответственный. Но хоть и не было нужды сомневаться в собственной технике контроля разума, противником… всё-таки был Орочимару — такой же гений, как Сасори, причём намного опытнее. На данный момент он не мог сказать насчёт Кабуто что-нибудь определённое. Придётся понаблюдать.
— Что с настоящим Четвёртым? — спросил Сасори для проверки. Кабуто ответил правду:
— Убит.
— Кем?
— Орочимару-сама лично взялся за меч. Мне пришлось ему помогать.
Пришлось ли…
— Это произошло, насколько я понимаю, во время переговоров, когда Орочимару и Казекаге стояли друг к другу достаточно близко?
— Да, — подтвердил Кабуто эти догадки. — Он не успел применить техники Золотого Песка.
Ничего нового Сасори не узнал, лишь подумал по пути домой, что ситуация в целом потеряла стабильность. Кабуто утратил доверие Орочимару, Сасори утратил доверие к Кабуто. Ведь тот был идеальной послушной марионеткой, всегда поставлял информацию вовремя, исправно работал на протяжении вот уже семи лет, и чтобы вдруг — серьёзная задержка таких сведений?
Этого хватало, чтобы доверие Скорпиона Красных Песков сменилось подозрениями.
Раннее утро в Листе оказалось прохладным, как и в целом в стране Огня. Совсем не так, как в Песке: там утро никогда не бывало сырым, и на крышах не оседала влага. Однако желания вернуться в дом так и не возникло: Гаара очень редко испытывал нечто подобное. Если испытывал вовсе. Мысли ленивым потоком крутились в голове, изредка в них вмешивался голос Шукаку. Знакомый, уже давно привычный зуд.
Когда внизу негромко хлопнула дверь, Гаара решил хоть как-то развеять опутавшую его скуку. Сложил печать — и тонкие струйки невесомого песка слились в единый шар, ставший в итоге Третьим Глазом, с блестящим на утреннем свету белком. Развернувшись, сфера замаскированного песка отлетела к краю крыши, и Гаара сомкнул веки, чтобы увидеть лучше.
Это был Сасори. Сасори вышел из дома и направился вниз по улице, держа руки в карманах, и пару раз огляделся по сторонам, словно чувствуя слежку за собой. Гаара в этом убедился, когда тот замедлил шаг, внезапно крутанулся на пятках и посмотрел прямо на Третий Глаз. Гаара хмыкнул и развеял технику, заставив своё творение рассыпаться, и тонкие струйки песка вернулись обратно в тыкву. Открыв глаза, нашёл Сасори взглядом, но тот уже продолжил путь, не сочтя мелкое утреннее приветствие событием.
Сасори…-сенсей.
Гаара никогда не называл его так. Много чести.
Так делали только Темари и Канкуро, и то поначалу это немного удивило. Потому что они даже к так называемым признанным джонинам Деревни обращались без подобающего «уважения», совсем не использовали всякие там суффиксы вроде «-сан» или «-доно». И звали Сасори сенсеем. Хотя Гаара в чём-то мог их понять.
Задумавшись, он перевёл взгляд на серо-голубое, по-утреннему бледное небо. Солнце уже встало, выглянуло из-за скал с лицами Хокаге, и сухой свет потоком хлынул на Деревню Листа. Гаара прищурил глаза. В родной стране тьма сопротивлялась куда меньше: знойное пустынное солнце безжалостно выжигало её, прогоняло в жалкие кусочки теней за считанные минуты, и порой Гаара жалел, что этот жестокий свет не мог добраться до Шукаку. Даже если Гаара слушался его, единственного, кто понимал.
