– Идущая по пути Полевых Ромашек слишком часто находит утешение в глуповатых развлечениях.

– В точку, – сказала Фериус и протянула мне руку. – Помоги мне встать, малыш. Нет смысла откладывать.

Что-то в выражении ее лица меня насторожило.

– Откладывать что? – спросил я.

Ей с трудом удалось даже сесть, она морщилась от боли.

– Надо надрать Рози задницу.

– Что? Ты серьезно? Она помогла нам спастись! И потом, у тебя три ребра сломаны. Ты едва не умерла!

– Жизнь коротка. И важное нужно успеть, пока ты еще жив.

Я посмотрел туда, где Сенейра чистила ослика щеткой. Может, хоть она сможет сказать мне, что, пес побери, здесь происходит. Вторую аргоси слова Фериус не обеспокоили и не насмешили.

– Боюсь, что нам придется отложить возможность… как ты любишь говорить? Ах да, «подрацца», – она опустилась на колени и снова запустила руку в складки своей одежды, но на этот раз извлекла колоду карт. – У меня есть новости.

Фериус поджала губы, глядя на карты, потом достала собственную колоду из своего кожаного жилета. Это была ее настоящая колода – каждая масть в ней представляла народ и его образ жизни, их она называла «конкордансами». Другие карты, особые, по словам Фериус, у каждого аргоси свои. Эти, называемые «дискордансами», изображали людей или события, которые могли изменить ход истории.

– Давай начнем, – сказала Фериус. – Но в следующий раз, Рози, мы с тобой сойдемся на пару раундов.

Вторая аргоси села напротив нее и начала раскладывать свои карты рубашками вверх. Фериус проделала со своими то же самое.

– Что ты делаешь? – спросил я. – Еще минуту назад ты собиралась драться, а теперь ты…

Фериус подняла на меня глаза.

– А на что это еще похоже, малыш? Мы играем в карты.

В первый день знакомства Фериус научила меня десяткам карточных игр. У меня хорошая память на такие вещи, и я был уверен, что запомнил их все. В какую бы там игру они с Рози ни играли, я такой никогда раньше не видел. Каждая вытягивала наугад семь карт противника, рассматривала и выкладывала в определенный узор. Процесс повторялся с новыми картами, а когда те заканчивались, игроки тасовали колоды, и конца-края этому не было.

Сенейра сидела рядом со мной.

– Наверно, твоя аргоси никогда не рассказывала тебе, что они пользуются картами вместо того, чтобы разговаривать, как нормальные люди?

– Думаю… думаю, что в картинках, изображенных на картах, куда больше смысла, чем мы можем увидеть, – сказал я, все еще не в силах оторвать глаз от странной игры. – А узоры, которые они выкладывают… может быть, так передаются вещи, которые нельзя сказать словами.

Сенейра простонала.

– А теперь и ты заговорил, как они. Я-то надеялась, что хоть кто-то разумный появился, с кем я смогу поговорить.

– Она может поболтать со мной, – протрещал Рейчис, подходя к нам. – Я здесь самый разумный.

– Рейчис говорит, что ты можешь…

– Только не говори, что твой белкокот с тобой разговаривает, – сказала Сенейра.

– Эээ, ладно. А почему бы и нет?

– Потому что я больше чем уверена, что белкокоты не умеют говорить, и надеялась еще немного попритворяться, что ты не сумасшедший.

Рейчис фыркнул.

– А она права, Келлен. Я всегда думал, что ты слегка…

– Заткнись, Рейчис.

Странная карточная игра продолжалась еще примерно час. Время от времени Фериус нарушала молчание каким-нибудь небрежным замечанием вроде «Ну-ну, кто бы мог подумать, что гильдия купцов Гитабрии все-таки разберется с этим» или «Так и знала, что какой-нибудь дароменский генерал в конце концов до него доберется».

Вторая аргоси – мне все еще трудно было называть ее «Рози» – явно предпочитала молчание, так что после девятого или десятого замечания Фериус даже спросила:

– У твоей болтовни есть какая-то цель?

– Мне все нравится. А ты нервничаешь? Всегда можешь сесть на своего осла и съездить в город за выпивкой.

– Выпивка. Курительные соломинки. Эти глупые приграничные словечки. Ты сбилась с пути, сестра.

Фериус положила свои карты на колени.

– Человек собьется с пути только тогда, когда слишком сосредоточится на своей цели.

Другая аргоси тихо фыркнула, влив в этот звук целый океан насмешки. Она кивнула в мою сторону.

– Вот так ты учишь его правилам аргоси? Превращаешь их в поговорки и забавные истории?

– Ты полагаешь, что если завернуть их в красивую обертку из слов, от этого что-то изменится?

– Вряд ли, судя даже по тому немногому, что я узнала о твоем ученике. Он использовал магию, когда нельзя было, привел джен-теп и подверг опасности жизнь моей подопечной. Запаниковал во время боя, и вы все погибли бы, если бы я не пришла на помощь. Проживи он хоть сотню лет, ты вряд ли сделаешь из него аргоси.

Рейчис поставил лапы мне на ногу.

– Эй, Келлен, по-моему, эта бродяжка только что тебя оскорбила.

– Да, – прошептал я в ответ, – по-моему, я ей не нравлюсь.

– Ты ей нравишься, – сказала Фериус. Я всегда забываю, какой у нее тонкий слух. – Рози просто пытается отвлечь меня, чтобы я не заметила, что она прячет от меня карту.

Легкая тень улыбки скользнула по лицу другой аргоси.

– А ты, кажется, думаешь, что сможешь так меня раздразнить, что я не замечу, что и ты прячешь от меня карту.

– Вот это старье? – Фериус шевельнула запястьем, и карта возникла у нее в руке. – Должно быть, в рукав завалилась, когда я тасовала колоду.

Она протянула карту Рози, и та долго ее рассматривала, прежде чем перевернуть и уронить на песок. Это была одна из дискордансов Фериус – на ней она нарисовала меня и подписала «Меткий маг».

– Ты нарисовала на ней правильную картинку, но неправильно ее подписала. Вот в этом и разница между нами, сестра. Ты следуешь по пути чувства, а не просветления.

– Да? Может быть, ты просветишь меня?

Вторая аргоси взяла карту, перевернула раз-другой, и в третий раз карта легла рубашкой вверх. Даже мне было видно, что это была уже не та карта, которую она взяла секунду назад. – Теперь мы должны следовать этому знаку.

Фериус потянулась за картой, потом отдернула руку.

– Разница между нами, сестра, в том, что мне никогда не нужно было притворяться, что я вижу ветер, чтобы знать, куда он дует.

Она обратилась к Сенейре:

– Эй, девочка, подойди-ка сюда, познакомимся по всем правилам.

Сенейра повиновалась, встала и, размахивая своей палкой, медленно подошла к ним. Я последовал за ней, боясь, что от усталости она споткнется на неровной земле и упадет – хотя я был намерен не повторять мою провальную попытку вести себя по-рыцарски. Фериус посмотрела на меня, подняв бровь, и спросила:

– Ты что, малыш, купился на эту сказочку про слепоту? Я думала, ты слишком умен, чтобы попасться на их удочку.

– Что? Ты хочешь сказать, что она…

– Слепые отлично умеют ориентироваться – они не спотыкаются, как эта девчонка. Они ходят с настоящей тростью, а не с какой-то сломанной палкой, которую подобрали на дороге.

Вдруг Фериус сказала:

– Ты солгала минуту назад, сестра. Не Келлен привел сюда ищеек, им нужна была девчонка. Это ты привела к нам неприятности.

Сенейра остановилась в нескольких футах от Фериус.

– Простите, – сказала она. – Я не хотела, чтобы из-за меня кто-то пострадал.

Слезы выступили под краем повязки, скрывающей ее глаза, и потекли по щекам.

– В общем-то, никто не виноват, – сказала Фериус, похлопав себя по перевязанной груди. – Ты же не заказывала себе эти проблемы, как и Келлен, – она кивнула Сенейре. – Сними эту дурацкую повязку, девочка.

– Погодите, что вообще происходит? – спросил я.

Фериус потянулась и взяла карту из рук Рози. Сенейра развязала узел, Фериус подбросила карту в воздух. Повязка упала с глаз Сенейры, карта опустилась на землю у моих ног рубашкой вниз. На ней было изображение девочки с черными линиями вокруг правого глаза. Я поднял взгляд, посмотрел в зеленые глаза Сенейры и увидел у нее на лице те же линии: