- И давно ты на них работаешь? – скучающим тоном продолжил допрос красный жеребец.

- Чуть больше года. – отозвался Сан Шоу. – Как понял, что дальнейших перспектив у меня нет, да и отношения с тобой из дружеских стали какими-то никакими, так и решил принять предложение. Они ко мне уже давно приходили, но я их мягко посылал…

«Можно было бы тебя использовать, чтобы сливать разведке нужную нформацию, но… Предавший однажды, с высокой долей вероятности, предаст и вновь. А способов тебя контролировать у меня пока что маловато. Жаль».

- Выпей это. – содержимое флакончика отправилось в стакан, где на дне продолжали плескаться остатки алкоголя.

Желтый жеребец без размышлений опрокинул в себя напиток и тут же закашлялся. Немного переведя дух, он спросил:

- Это что за горечь такая?

- Мое концентрированное разочарование. – с печальным вздохом ответил красный жеребец. – По крайней мере, мне кажется, что именно такой вкус у него должен быть.

- Шутишь? – Сан Шоу криво усмехнулся.

- Не совсем. – не поддержал приятеля Биг Макинтош. – Ты посиди немного: состав скоро подействует и думать станет легче.

Динамик радиоприемника заполнял комнату мягкой оперной музыкой, под которую звонкоголосая кобыла снова и снова брала самые высокие ноты. Песня не успела подойти к концу, а взгляд желтого жеребца прояснился, а затем его глаза испуганно расширились.

Единорог попытался вскочить на ноги, но конечности внезапно стали ватными и почти не ощущались, да и дыхание стало тяжелым.

- Маки, я сам не знаю, что на меня нашло. – Сан Шоу попытался усмехнуться, но получилось откровенно плохо. – Бреда какого-то тебе наговорил… Не надо было столько пить, да?

В ответ, изумрудные глаза вестника Бога Пороков тускло сверкнули, выражая усталость и безразличие.

- Немногие знают, что у меня есть маленькое увлечение. – заговорил «рыцарь порока». – Я люблю смешивать разные составы, имеющие на организмы разумных специфические эффекты. К сожалению, с подопытными было как-то… не очень. Однако, сыворотка болтливости, развязывающая языки выпившим, вытаскивая на поверхность даже те мысли и эмоции, которые в обычном состоянии мы прячем даже для себя, получается у меня довольно неплохо. Но ты ведь этого не знал, мой друг?

- Маки… - единорог хотел возмутиться, оправдаться, может быть даже перейти в словесное наступление, но к своему ужасу осознал, что уже и язык ему не подчиняется.

- Я доверял тебе, Шоу, больше, чем кому-либо, кто не является членом моей семьи. – поставив локти на край стола, красный жеребец сложил пальцы рук «домиком». – Можно даже сказать, что ты был мне почти как брат… Глупый, младший брат. Представь же, как мне было неприятно узнать, что пони, которому я доверял, подло воспользовался моим отсутствием, покусившись на ту, которая принадлежит мне. А теперь я еще узнаю, что он работает не только на меня, но и на моих «друзей», которые, в свою очередь, тоже не оправдали возлагаемых на них надежд, при этом продолжая требовать с моей стороны выполнения договоренностей. Хах… Чувствую себя заштампованным книжным злодеем… Видимо встреча с представителями Семьи так плохо на меня повлияла.

- Ммм! – в глазах желтого жеребца читался страх, в любой момент готовый перерасти в неконтролируемый ужас (чему способствовало беспомощное состояние тела).

- Не бойся, Шоу, я не собираюсь тебя убивать и даже бить не буду. – приподняв уголки губ в намеке на улыбку, пообещал «рыцарь порока». – Но поверь, мне этого очень хочется. Однако же, мне ведь не нужны проблемы с КЭБ, да и официальными властями?

Взгляд единорога постепенно успокоился, что вызвало у красного земного пони искреннюю улыбку.

- Дорогая, можешь прекращать прятаться. – Обращаясь куда-то в сторону, произнес Биг Макинтош.

Со стороны радиоприемника в круг света, отбрасываемый тусклым светильником, промедлив не более трех секунд, молча вошла белая пегаска, одетая в темно-синие облегающие штаны и расстегнутую куртку, из-под которой выглядывала белая футболка. Ее рубиновые глаза, в которых отражались растерянность, обида и страх, устремились на мужа, который протянул к ней левую руку с раскрытой ладонью.

- Пора с этим цирком заканчивать. – прекратив улыбаться, заявил вестник Бога Пороков, призывая из «инвентаря» небольшой шприц с тонкой иглой. – Пришло время сделать выбор, дорогая.

Шприц лег на стол, иглой указывая в сторону Сан Шоу, который снова начал беспокоиться и пытаться пошевелиться.

- Маки, я… - голос Сноу Лайт дрогнул и она замолчала.

- Докажи, что я могу тебе верить. – «рыцарь порока» скрестил предплечья на столе. – Впрочем, если хочешь, то можешь отказаться… Я не буду тебя винить ни в чем. Обещаю.

Крылья летуньи расправились наполовину, она закусила нижнюю губу и зажмурилась так сильно, что из-под век выступили слезы. Когда же крылатая кобылка открыла глаза, в них больше не было ничего, кроме решительности.

Подхватив шприц, белая пони обошла диван, на котором сидел Сан Шоу и, взявшись одной рукой ему за гриву, прицелилась иглой в открытый участок шеи. Укол она сделала быстро и уверенно, после чего выдернула шприц и, бросив его на стол, отступила на шаг назад, спиной упираясь в стену.

Вестник Бога Пороков поднялся со своего места и молча обошел стол с диваном, где продолжал неподвижно сидеть единорог. По пути он подхватил шприц и отправил его в «инвентарь» (незачем оставлять улики).

- Ты моя умница. – обняв мелко вздрагивающую пони за плечи, «рыцарь порока» притянул ее к своей груди и начал поглаживать по голове и спине. – Ты самая лучшая на свете… Моя маленькая пони.

- Я… Я его убила. – вздрагивая из-за беззвучных всхлипов, произнесла, сама не веря своим словам, белая пегаска.

- Нет. – ответил ей красный жеребец. – Он жив, а в шприце была обычная плазма, которую используют при переливаниях крови.

- Врешь. – Сноу Лайт подняла голову и внимательно посмотрела в глаза вестнику Бога Пороков, даже не пытаясь скрыть надежду во взгляде. – Но… Зачем?

- Просто я хотел, чтобы ты сделала свой выбор. – Биг Макинтош наклонился и поцеловал жену в губы. – Ради тебя я пойду на многое, в том числе и на то, что в обществе пони, мягко говоря, не одобряется. Теперь же мне ясно, что и ты ради меня готова пойти гораздо дальше, чем позволяет закон.

- Да ты… Да ты… - белая пегаска сперва попыталась оттолкнуть красного земного пони, а когда это не получилось, начала брыкаться и извиваться, пытаясь вырваться. – Да ты хоть знаешь… Я ведь…

Перехватив летунью поудобнее, вестник Бога Пороков легко поднял ее на руки, удерживая навесу за талию, затем снова впился в губы поцелуем, на этот раз куда более долгим и страстным. Крылатая пони еще несколько мгновений трепыхалась, но потом обмякла и сама всем телом прижалась к жеребцу, обнимая его руками и крыльями. Когда поцелуй, наконец, был разорван, она уткнулась мордочкой в шею мужа и тихо попросила:

- Никогда больше так не делай… Хорошо?

- Все зависит от твоего поведения. – потеревшись носом о макушку жены, отозвался Биг Макинтош. – А если серьезно, у меня появилась парочка идей, которые могут заметно разнообразить нашу семейную жизнь. Одна из них даже законная.

- Дурак. – обиженно буркнула Сноу Лайт. – Но… как же Сан Шоу? Он ведь все расскажет…

- Он уже ничего и никому не расскажет. – прервал белую пегаску вестник Бога Пороков. – Моего «друга» теперь ожидает долгая жизнь овоща. Даже если его вылечат от последствий, то память восстановить уже не смогут.

- Ты…? – отстранившись от «рыцаря порока», летунья широко раскрытыми рубиновыми глазами встретилась с спокойным взглядом изумрудных глаз.

- Я не прощаю предательства. – мягко ответил красный жеребец, после чего поставил жену на пол. – Подожди немного: мне нужно слегка прибраться.

В следующие несколько минут Биг Макинтош обошел всю комнату, заменил пустые и полные бутылки на аналогичные, которые доставал из «инвентаря», туда же убирая «компромат». В конце, он выключил радиоприемник, закрыл глаза единорогу и удобно уложил его на диванчике (так что создавалось впечатление, будто желтый жеребец просто уснул).