— Освальд, с тобой всё в порядке ты какой-то грустный? — раздавшийся совсем рядом голос Гордона заставил Освальда слегка подпрыгнуть в кресле.

— Тебе показалось, — нарочито весёлым голосом сказал Освальд. — Я просто устал, давай пойдём домой?

— Конечно, пойдём.

Уже когда они ехали в автомобиле Джима, Освальд решился задать Гордону так давно мучавший его вопрос:

— Джим, а ты меня любишь?

— Конечно, люблю. Я готов повторить это хоть тысячу раз, — улыбнулся Джим.

Освальд молча кивнул, но сейчас эти слова, почему-то не приносили ему той радости и лёгкости как раньше. По приезду домой, они оба приняли душ и отправились в кровать. Гордон заснул через несколько минут, а вот Освальд лежал с открытыми глазами в его объятиях и мучился различными мыслями. В конце концов, он аккуратно высвободился из объятий Гордона и, стараясь ступать как можно тише, подошёл к стоящему неподалёку шкафчику. Аккуратно достав из стоявшей рядом шкатулки ключ, Пингвин открыл ящик и достал небольшой пузырёк с фиолетовой жидкостью. Под светом луны из окна жидкость слегка замерцала, Освальд задумчиво перекатил флакончик на ладони и сжал пальцы — он знал, что ему делать.

***

На следующее утро Джим поцеловал Пингвина и отправился на работу. Что ж, это не так уж и плохо — в одиночестве Освальду будет легче подготовится к выполнению своего плана. Вечером вернувшегося с полицейского участка Гордона ждал шикарный ужин. Освальд весь день провёл за готовкой и подготовкой вечера — этот вечер непременно должен ему запомниться. Кажется, Джим не ожидал такого сюрприза, но был рад. Они сели на соседние стулья, чуть ли не касаясь друг друга коленями. Ужин проходил просто превосходно, но всему приходит конец, и ужин тоже подходил к своему логическому завершению.

— Ну что ж, в конце нашего ужина я хотел бы выпить с тобой бокал этого замечательного вина, но сначала поцелуй.

С такими словами Освальд первым встал из-за стола и потянулся к Гордону. Джим охотно ответил на его поцелуй, прижимая Кобблпота к себе, ласково водя по его спине руками. Освальд чуть было не забылся в этих ласках, но потом пришёл в себя, отстраняясь.

— Ну, а теперь можно вина, — первым беря в руки свой бокал, сказал Освальд.

Джим согласно кивнул и первым сделал глоток. Стоило ему опустошить стакан, как вдруг из его взгляда исчезло то обожание и любовь, с которыми он раньше смотрел на Освальда. вместо них появилась ясность и понимание. Пингвин стразу отошёл от него, и сделал он это весьма вовремя, хотя это не спасло его от жёсткого удара спиной об стену, когда Гордон резко прижал его к стенке.

— Что ты со мной сделал?! Почему всё это время меня так к тебе тянуло, что ты со мной натворил?

— Джим… Прошу, отпусти меня. Я всё объясню.

Когда Пингвин закончил свой рассказ, Джим был просто в бешенстве. Кобблпоту казалось, что того и гляди он его ударит, хотя стоило признать, он этого заслужил.

— Ты меня заколдовал, ты играл с моими чувствами, знаешь, что я могу сейчас с тобой сделать? — снова впечатывая Освальда в стену, спросил Джим.

— Предполагаю, но я знаю, что ты мне ничего не сделаешь — ты не такой, Джим Гордон, — тихо сказал Освальд. — Да я понимаю, что это было подло так играть с твоими чувствами, но я тогда мало соображал, заботясь лишь о своих чувствах. Прости. Я понял, что своим колдовством я заставляю тебя страдать, и я решил тебя расколдовать. Я не хочу, чтобы ты больше страдал, и поэтому тебя отпускаю. Будь счастлив, Джим.

Гордон на несколько минут застыл, всматриваясь в лицо Освальда, а тот всё это время старался сдерживать свои чувства, хотя они и пытались прорваться. В конце концов, Джим отпустил его и, подойдя к двери, заговорил:

— Надеюсь, что после этого случая, я не увижу тебя ещё долго. Потому что в следующий раз я тебя точно убью.

С такими словами Гордон покинул жилище Освальда, оставляя его в одиночестве. Стоило двери за Джимом закрыться, как Пингвин медленно слез по стенке вниз, опустил голову. По щеке покатилась первая слезинка. Что ж, иногда когда любишь, приходиться отпускать, как бы больно тебе при этом не было. Хотя, он ведь поступил правильно и верно, только вот теперь так больно. Кажется, что его сердце разбилось на части. Кобблпоту настолько плохо, что он совершенно не слышит звука шагов. Он немного приходит в себя только когда рядом раздаётся голос, которого он уже никогда не ожидал услышать.

— Эй, Освальд, ты чего?

Пингвин поднимает заплаканный взгляд вверх и видит Гордона. Тот выглядит очень удивленным, но и сам Освальд не менее поражён.

— Джим, а что ты здесь… Почему ты вернулся?

— Я вспомнил, что забыл забрать свои вещи, — ответил Гордон. — Захожу, а ты тут сидишь… Ты что, так расстроился из-за моих слов?

— Джим… Я…

Почему-то сказать ничего не выходит, и Освальд вновь начинает горько рыдать. Гордон поражённо замирает, а потом принимается бегать вокруг него, говоря что-то успокаивающее. Только его слова нисколько не успокаивают, а даже наоборот. Кажется, что в Пингвине как будто что-то скопилось и теперь выплёскивается вместе со слезами. Если честно, Кобблпоту безумно стыдно за эти слезы, но успокоиться никак не выходит, сколько бы он не пытался. В конце концов, Гордону кое-как удаётся подхватить его под локоть и увести на кухню, где он сажает его на стул, принимаясь копаться в полках и что-то ища. Через пару минут Джим довольно восклицает и через минуту он протягивает Пингвину бокал с чем-то по запаху напоминающим виски.

Освальд выпивает содержимое бокала залпом, не морщась, и тянет руку, намекая, чтобы Гордон налил ещё. Тот послушно наполняет бокал снова, и Освальд вновь его мгновенно осушает. Но когда он просит налить ещё, Джим говорит, что ему уже хватит и, несмотря на протесты Кобблпота, возвращает бутылку назад в ящик. После выпитого Пингвину становится немного полегче, и Гордон, заметив это, заговаривает:

— Ох, ну вижу тебе уже лучше. Это хорошо, значит, я могу совершенно спокойно собрать свои вещи и идти.

— Джим… Подожди, пожалуйста, — резко касаясь ладони Гордона, сказал Освальд. — Скажи, ты очень сильно на меня злишься?

— Конечно, злюсь, — кивнул Гордон. — Я вообще не понимаю, как тебе в голову могла прийти идея меня заколдовать?

— Просто ты мне всегда нравился, а раз ты не обращал на меня внимания, я решил воспользоваться зельем. Если честно, я даже не верил, что оно подействует, а тут такая неожиданность… И когда ты полюбил меня, я просто не удержался… Я просто хотел почувствовать как это, когда тот, кто нравится тебе, рядом. Я просто хотел побыть счастливым…

— Наплевав на мои чувства. А я ведь встречался с Ли…

— Между прочим, у вас с Ли не всё так идеально, и я это знаю, — вспылил Освальд. — Вы бы всё равно рано или поздно расстались…

— Ну, это уж нельзя знать наверняка, — пожал плечами Гордон. — Да и даже если бы это произошло, неужели ты не мог обойтись без всякой магической ерунды, привлекая моё внимание?

— Без магической, как ты выразился, ерунды, ты не привлекался, сколько я не пытался тебе понравиться. Думаешь, я бы стал использовать зелье, если бы ты хоть оценил моё внимание?

— Да… Наворотил ты конечно дел… Но знаешь, самое удивительное, что сейчас я не так уж и зол на тебя. Конечно, мне неприятно, но злость постепенно угасает.

— Так может… Я смогу всё исправить… Джим, ты не думай, я ничего такого не предлагаю, но может быть, можно попробовать, сначала привлечь твоё внимание. Без всякой магии? — с надеждой спросил Освальд.

— Честно, не знаю… — пожал плечами Гордон. — Хотя, с Ли у нас навряд ли помирится выйдет. Всё вполне возможно, только ты уж точно без магии… А теперь, извини, уже поздно, а мне ещё вещи нужно собрать и домой доехать.

Кобблпот кивнул и Гордон, коснувшись его плеча, ушёл собирать вещи. А Освальд вытер остатки влаги с щёк и встряхнул головой. Слова Гордона дали ему надежду, что он ещё всё сможет исправить, только в этот раз он точно будет действовать сам, без всякой магии.