Наконец, устремляю взгляд на зеркало. Я была права - зрелище жалкое. Распухшие красные глаза и такой же красный нос – не лицо, а маска страшилища. Отвратительно выгляжу. Отворачиваюсь и тут же натыкаюсь на взволнованный взгляд подруги.

- Надо выпить, - твердо заявляю я, решительно направляясь к двери.

Мел остается стоять на месте, ошеломленная такой сменой моего настроения. Плевать. Сейчас мне нужно только одно – утопить ту боль, что разрывает изнутри. Утопить в алкоголе. В большом количестве алкоголя.

Только бы не утопиться самой.

Месяц одиночества или…

Наутро просыпаюсь совершенно разбитой. Вчера, действительно, было море алкоголя. И я иссушила его до дна. Теперь же похмелье иссушает меня.

Удивительно: нахожу на тумбочке таблетки от похмелья и стакан воды. Тома поблизости нет. Шумно выдыхаю и пытаюсь дотянуться до спасительной влаги.

Опускаю таблетки в воду, которые с шипением идут ко дну. Я тоже иду ко дну, так же бурно, как и они, выпуская последние силы в окружающее пространство.

Ох, что за идиотские мысли да на больную голову?

Залпом выпиваю стакан и вновь откидываюсь на кровать, проваливаясь в подушки. Голова гудит, на душе гадко так же, как и во рту.

- Лекси, - гулко, сквозь толщу подушек, раздается голос моего жениха, - любимая.

Выныриваю из пухового плена и удивленно хлопаю глазами. Передо мной стоит… огромный букет персиковых роз с ногами, облаченными в серые брюки.

- Том? – озадаченно спрашиваю я у…букета? Черт, надо меньше пить, а то я уже с букетом начинаю разговаривать.

Цветы опускаются рядом со мной на кровать, и моему взору предстает мой жених. Жених, который оставляет меня одну на целый месяц.

- По розе на каждый день моего одиночества? – иронично хмыкаю я и…попадаю в цель!

- Эй, это вообще-то моя фраза, - улыбается Том, но как-то виновато. – Прошу, на злись.

Его ладонь накрывает мою руку.

Так хочется закричать: «Зачем? Почему именно сейчас ты уезжаешь? Я же не смогу без тебя. Сломаюсь» - но я молчу и натянуто улыбаюсь.

- Понимаю, работа важнее всего…

На следующий день он уезжает. Без слез, без истерик. Тихо, пока я еще сплю. Лишь букет из тридцати одной розы напоминает мне о том, каким огромным будет этот месяц. Месяц без него.

***

- Лекс, - Мелисса умоляющими карими глазами уставилась на меня, - ну, пожалуйста. Не отказывайся.

Я лишь фыркаю и отворачиваюсь в сторону, помешивая пластиковой ложечкой свой кофе. Мел вытащила меня уже на следующий день на «прогулку» под предлогом «полезного для меня предложения». Примерно я представляла, что это может быть: шоппинг, SPA-салоны, поездки за город. Но никак не это.

- Я не собираюсь портить НАШ же с Томом подарок. – Я отрицательно качаю головой. Рука механически продолжает наводить ложечкой круги в стаканчике. – Тем более подарок рассчитан на тебя и… - на секунду я запинаюсь, но все же заставляю себя закончить: - Ника…

- Но Ник нисколько не против! – Настаивает подруга, - он понимает, в каком ты сейчас состоянии.

Понимает. Ну да, как же.

- Ладно, - я сдаюсь, понимая, что спор с подругой мне не выиграть ни при каких условиях. Если что рассказать правду о нас с Ником… - Надеюсь, меня эта поездка хоть немного отвлечет от…. – Ника. И Тома. И вообще всего.

- Отвлечет, обязательно! – Радостно кивает Мел, а я улыбаюсь в ответ, выкидывая в урну свой кофе, так и не сделав не единого глотка.

***

Париж и правда отвлек меня.

Два дня я, наконец-то, чувствую себя по-настоящему расслабленной и…счастливой. Мел не дает ни секунды передышки. Мы посетили все достопримечательности Парижа, все музеи, выставки, магазины, которые только и успели за этот сравнительно небольшой период нашего «мини-отдыха». Всё было просто замечательно, пока мы вновь не вернулись домой.

За два дня моего отсутствия розы завяли, а на электронной почте скопилось несколько сотен писем, что даже удивило меня. Но большинство из них оказались СПАМом, лишь некоторые были полезны. А некоторые были от Тома. Еще до поездки во Францию, я сообщила ему о том, что полечу в Париж вместо с Мел, вместо её бойфренда, на что Том сказал, что не будет меня беспокоить это время, тем более он сам будет занят. А теперь, оказывается, он строчил мне письма все эти два дня, зная, что прочитаю я их только по приезду. Ничего нового из них я для себя не узнала. Том писал, что безумно скучает, что безумно любит, что безумно хочет меня увидеть, обнять, поцеловать и прочее…

Да, это будет тяжелый месяц.

***

Но по-настоящему тяжелым, даже разрушительным, он стал, когда Мел сообщила мне, что её по учебе посылают на две недели в другой город. Это было ударом для меня. А подруга ничего не понимала, уговаривая меня «проследить за Ником». Да мне нужно от него держаться как можно дальше! Нам опасно быть вместе. Смертельно опасно! Но, видимо, никто, кроме меня не понимает этого.

Ник заявился ко мне тем же вечером, сразу же после отъезда подруги. Прямо из аэропорта. Он словно ждал этого сигнала, как бык – красную тряпку. Еще только он не набросился на меня с порога, а всего лишь прислонился к дверному косяку и так пренебрежительно спокойно заявил:

- Впустишь?

- Если скажу нет, ты же все равно не уйдешь? – это был риторический вопрос. И мы оба это знали. – Зачем пришел? – а вот это уже вопрос, который требует ответа. И желательно развернутого, со всеми подробностями.

Но Ник молчит. Лишь изучает меня своим взглядом. Ощупывает. Обжигает. От него умопомрачительно пахнет: запах мужских - терпких, но в то же время освежающих - духов смешивается с запахом сигарет.

- Так и будешь молчать? – моя выдержка летит к чертям. Так хочется коснуться его, зарыться в непослушных волосах, прижаться к статному телу, почувствовать его поцелуй на губах…

Нервно сглатываю и отхожу в сторону, пропуская его.

Этот месяц действительно будет долгим.

- Чай, кофе? – флегматично интересуюсь я, когда мы оказываемся на кухне. Одетые. Не на столе.

- А крепче ничего нет? – Ник со скрипом отодвигает от стола стул и усаживается на него, откидываясь на спинку.