– Да... но...

– Поэтому его не обязательно заменять. Но, когда умирает муж, а оставшаяся в живых жена еще деятельна и здорова, она обязательно, если это возможно, найдет ему замену. И наоборот.

Секс. Наверное, это единственное, о чем думал этот доктор. У него на уме один только секс.

Когда Анна оделась и спустилась вниз на лифте, было десять минут седьмого. Едва она вошла в бар, как из-за одного из столиков поднялся мужчина. Это был Конрад. Должно быть, он следил за дверью. Он пошел ей навстречу, нервно улыбаясь. Анна тоже улыбалась. В таких случаях всегда улыбаются.

– Так-так, – проговорил он. – Так-так-так.

И она, ожидая приличествующего ситуации поцелуя, подставила ему щеку, продолжая улыбаться. Однако она забыла, каким чопорным был Конрад. Он просто взял ее руку в свою и пожал – один раз.

– Вот уж действительно сюрприз, – сказал он. – Проходи, садись.

Бар ничем не отличался от бара в любой другой гостинице. Он был тускло освещен и заполнен множеством небольших столиков. На каждом столике стояло блюдечко с орешками, а вдоль стен тянулись кожаные кресла-скамьи. На официантах были белые пиджаки и темно-бордовые брюки. Конрад повел ее к столику, стоявшему в углу, и они сели лицом друг к другу. Официант уже стоял рядом.

– Что ты будешь пить? – спросил Конрад.

– Можно мне мартини?

– Разумеется. С водкой?

– Нет, с джином, пожалуйста.

– Один мартини с джином, – сказал он официанту. – Нет, лучше два. Ты, наверное, помнишь, Анна, я не очень-то люблю выпивать, но, думаю, сегодня для этого есть повод.

Официант удалился. Конрад откинулся в кресле и внимательно посмотрел на нее.

– Ты очень хорошо выглядишь, – заметил он.

– И ты очень хорошо выглядишь, Конрад, – сказала она ему.

И это было действительно так. Удивительно, как мало он постарел за двадцать пять лет. Все такой же стройный и красивый, как и тогда, – по правде, даже более красивый. Его черные волосы были по-прежнему черными, взгляд – ясным, и, в общем, он выглядел как мужчина, которому не дашь больше тридцати.

– Ты ведь старше меня, не так ли? – спросил он.

– Это что еще за вопрос? – рассмеялась она. – Да, Конрад, я ровно на год тебя старше. Мне сорок два.

– Я так и подумал.

Он по-прежнему изучал ее с предельным вниманием, взгляд его скользил по ее лицу, шее и плечам. Анна почувствовала, что краснеет.

– У тебя, наверное, просто замечательно идут дела? – спросила она. – Ведь лучше тебя во всем городе нет врача?

Он наклонил голову набок, так что ухо едва не коснулось плеча. Эта его манера Анне всегда нравилась.

– Замечательно? – переспросил он. – В наше время у любого врача в большом городе дела могут идти замечательно – я имею в виду, в финансовом отношении. Но вот действительно ли я первоклассный специалист – это другое дело. Мне остается только надеяться и молиться, что это так.

Подали напитки, и Конрад поднял свой бокал и произнес:

– Добро пожаловать в Даллас, Анна. Я так рад, что ты мне позвонила. Приятно снова тебя увидеть.

– И мне приятно тебя увидеть, Конрад, – сказала она, и это была правда.

Он взглянул на ее бокал. Она сразу же сделала большой глоток, и бокал наполовину опустел.

– Ты предпочитаешь джин водке? – спросил он.

– Да, – ответила она.

– Тебе нужно изменить свой вкус.

– Почему?

– Джин вреден для женщин.

– Вот как?

– И даже очень.

– Наверняка он вреден и для мужчин, – сказала она.

– По правде говоря, нет. Для мужчин он не так вреден, как для женщин.

– А почему он вреден для женщин?

– Да просто так, – ответил он. – Просто они так устроены. Чем ты занимаешься, Анна? И что привело тебя в Даллас? Расскажи мне о себе.

– Почему джин вреден для женщин? – улыбаясь, спросила она.

Он улыбнулся ей в ответ и покачал головой, но не ответил.

– Говори же, – настаивала она.

– Нет, оставим это.

– Нехорошо недоговаривать, – сказала она. – Это нечестно.

Помолчав, он произнес:

– Что ж, если ты действительно хочешь знать, в джине содержится определенное количество масла, которое выжимают из ягод можжевельника. Это делается для того, чтобы придать напитку особый вкус.

– И что же это масло делает в организме?

– Много чего.

– Например?

– Нечто ужасное.

– Конрад, не смущайся. Я уже взрослый человек.

Это был все тот же Конрад, подумала она, все такой же застенчивый, щепетильный и скромный, как и раньше. Этим он ей и нравился.

– Если этот напиток и правда делает нечто ужасное в моем организме, – сказала она, – то с твоей стороны нехорошо не говорить мне, что это такое.

Он слегка подергал мочку левого уха большим и указательным пальцами правой руки. Потом сказал:

– Видишь ли, все дело в том, Анна, что можжевеловое масло непосредственно воздействует на матку.

– Ну уж ты скажешь!

– Я не шучу.

– Чепуха, – сказала Анна. – Бабьи сказки.

– Боюсь, что это не так.

– Ты, наверное, имеешь в виду беременных женщин.

– Я имею в виду всех женщин, Анна.

Он перестал улыбаться и говорил вполне серьезно. Похоже, его тревожило ее здоровье.

– В какой области ты специализируешься? – спросила она. – В какой области медицины? Ты мне так и не сказал.

– Гинекология и акушерство.

– Ага!

– И давно ты пьешь джин? – спросил он.

– О, лет двадцать, – ответила Анна.

– Помногу?

– Ради Бога, Конрад, перестань беспокоиться о моем здоровье. Пожалуйста, я бы хотела еще один мартини.

– Разумеется.

Он подозвал официанта и сказал:

– Один мартини с водкой.

– Нет, – сказала Анна, – с джином.

Он вздохнул, покачал головой и произнес:

– Нынче не прислушиваются к советам своего врача.

– Ты не мой врач.

– Это так, – согласился он. – Но я твой друг.

– Поговорим лучше о твоей жене, – сказала Анна. – Она такая же красивая, как и раньше?

Он помолчал какое-то время, потом ответил:

– По правде говоря, мы разведены.

– Быть не может!

– Наш союз просуществовал целых два года. Но потребовалось много усилий, чтобы сохранить его даже на такое время.

Анну это почему-то глубоко потрясло.

– Но она же была такой прекрасной девушкой, – сказала она. – Что же произошло?

– Все произошло, все, что только может быть плохого.

– А как же ребенок?

– Она забрала его. Женщины всегда так делают.

В голосе его прозвучала горечь.

– Она увезла его к себе в Нью-Йорк... Он приезжает повидаться со мной раз в год, летом. Ему сейчас двадцать лет. Он учится в Принстоне.

– Хороший мальчик?

– Замечательный, – сказал Конрад. – Но я его почти совсем не знаю. Все это не очень-то весело.

– И ты так больше и не женился?

– Нет. Но хватит обо мне. Поговорим о тебе.

Он начал медленно и осторожно подталкивать ее к разговору о здоровье и о том, что ей пришлось пережить после смерти Эда. Она поймала себя на том, что без смущения говорит с ним обо всем.

– Но что же заставляет твоего врача думать, будто ты не совсем выздоровела? – спросил он. – Ты мне не кажешься человеком, который собирается покончить с собой.

– Я тоже думаю, что не способна на это. Хотя временами – не часто, имей в виду, а только иногда, когда я впадаю в депрессию, – у меня возникает чувство, что покончить счеты с жизнью было бы не так уж и сложно.

– Что с тобой в таких случаях происходит?

– Я направляюсь к ванной, где есть полочка.

– А что там у тебя?

– Ничего особенного. Обыкновенный прибор, который есть у всякой женщины, чтобы сбривать волосы на ногах.

– Понятно.

Конрад какое-то время внимательно всматривался в ее лицо, потом спросил:

– Именно такое у тебя было состояние, когда ты мне позвонила?

– Не совсем. Но я думала об Эде. А это всегда немного рискованно.

– Я рад, что ты позвонила.

– Я тоже рада, – сказала она.