Зеркало застонало, такого пронизывающего звука этот дом ни разу не слышал. Мгновение назад отражавшее гостиную стекло почернело и разлетелось брызгами, как ударившаяся о скалу волна — в комнату пахнуло гарью, жаром и кровью. Следом ввалились три фигуры — две условно человеческие и одна условно собачья. Кроваво-рыжая хаосская гончая вздыбилась и стекла в облик юноши лет шестнадцати. Он метнулся к зеркалу и с явным усилием стёр отражение чёрного места.

Два условно человека — Грен с трудом опознал Роджина — один полумёртвым грузом висел на другом, сломанные крылья чертили на светлом полу ярко-алой кровью и копотью — стояли, пошатываясь. Дракон держал в свободной руке длинный слабоизогнутый меч, он увидел Грена и явно не сразу узнал — остриё клинка сперва шевельнулось в сторону хозяина дома.

— Грен Эккенер, — Роджин выглядел совсем не как человек — другая форма челюстей, другой скелет, лишние суставы в конечностях — и говорил по-человечески с некоторым трудом: — Мне нужно место встретить смерть.

— Оно здесь, — Грен оказался на ногах при первом стоне стекла. Коты, которых он гладил, жались к нему, вздыбив шерсть и распушив хвосты. Киану зашипел. У Сесса зрачки расширились во всю радужку. — Что мне сделать?

— Что-то мягкое. Матрас? Вон туда, — дракон указал на камин. — Она уходит, но уйдёт не сразу. Мой вассал, — второй жест в сторону рыжего юноши, — ему еду и воду.

Духи принесли мех с чердака, расстелили у камина и накрыли пледом. Принесли воды, Грен взял бокал и протянул рыжему.

— Еда сейчас будет, — пообещал он. — Мясо?

Роджин донёс изломанное крылатое существо до камина, бережно уложил. Развернул закрутившееся крыло. Сел рядом. Отпущенный меч исчез. На руках и одежде дракона смешались красные и серебряные потёки, то и другое было кровью.

— Мясо да, — кивнул рыжий Грену. — Умыться бы? И воды с тряпками. А, полотенце ещё. Ваши духи не взбесятся от крови дракона?

Грен проводил его в маленькую ванную, где был душ, унитаз, полотенца и кошачий туалет.

— Не взбесятся, — сказал он.

Духи принялись замывать кровь и сажу на полу. Делали они это неохотно, словно кровь их пугала.

Рыжий быстро отмылся, зачесал волосы назад. Выглянул из ванной и принялся расшнуровывать высокие сапоги.

— Грен Эккенер, — позвал Роджин.

Грен подошел, сел рядом.

То, что лежало на руках дракона, кажется, было женщиной — высокой, узкокостной, истощённой. На её руках и ногах поблескивали вплавившиеся в кожу украшения, перья на крыльях были сумрачно-чёрными. Когда хозяин дома опустился рядом, она открыла глаза — слишком большие для человека, хрустально-серые.

— Чтобы выйти из тела, ей нужны силы. Сыграй дверь, Грен Эккенер.

Грен сел перед арфой, вслушался в то, что творилось в доме, в себя, свою память, свой опыт — и заиграл, глубоко, гулко, освобождающе.

Еду на кухне рыжий вассал нашёл сам. Насытился, велел духам принести таз с тёплой водой, тряпок и полотенец. Притащил всё это к камину, устроился рядом с неподвижным господином. Намочил тряпку и принялся осторожно отмывать дракона от крови и гари.

Грен играл и играл, и желал только, чтобы Туу-Тикки и Тая не возвращались подольше. Им не стоило видеть все это, а Тае не стоило еще и слышать. Слишком велик мог оказаться соблазн воспользоваться дверью, которую открывала музыка.

Наступил момент, когда по ощущениям Грена границы Дома исчезли — вместо гостиной его окружал только мрак, звёзды, и пламя камина танцевало свой ритуальный танец. Дракон помог женщине подняться, она стояла, пошатываясь. Потом крылья за её спиной шевельнулись, налились силой. Она встала прямо и гордо. И Роджин отпустил её руки, откачнулся на шаг назад, туда, где его ждал рыжий мальчик-собака. Пламя взметнулось, заслонив крылатый силуэт — и всё исчезло. Вернее, все вернулось — они опять были в гостиной Дома-Смерти-и-Возрождения, а дракон уже поднимался, неся покинутое тело.

Пламя в камине опустилось и стало шире, чтобы принять покойную. Оно не обжигало живых, и Роджин спокойно уложил умершую, так же удобно, как она лежала бы на постели. Коснулся на прощание её лба. Настороженно наблюдавший за ним вассал успел его подхватить, сам дракон на ногах стоял еле-еле.

Пламя загудело и поднялось, скрывая тело. Оно переливалось льдистой белизной, серебром, разбрызгивало бриллиантовые искры.

— Что такое с огнем? — послышалось от порога.

Грен, не переставая играть прощание, повернул голову. Туу-Тикки и Тая вернулись. Туу-Тикки спокойно смотрела на огонь, а Тая переводила испуганный взгляд с Роджина на его вассала, и с них — на пламя.

— Все в порядке, — мягко сказала Туу-Тикки. — Просто кто-то пришел в наш дом, чтобы покинуть тело.

— А что в камине?

— Опустевшая оболочка.

— Здрасьте, — буркнул рыжий. — Мы уходим уже.

— Так спешно? — удивилась Туу-Тикки. — А как же отдых? И раны надо залечить.

— Раны от этого оружия тут не затянутся, — ответил Роджин. — Я уйду в дракона. Не здесь же. Благодарю за помощь, Грен Эккенер. Закрой зеркало за нами.

— Закрою, — пообещал Грен.

Пламя начало понемногу желтеть и рыжеть. Никаких признаков тела не осталось на углях. Туу-Тикки подождала еще немного и закинула в камин сначала плед, а потом и овечьи шкуры, испятнанные серебряной и алой кровью.

Рыжий помог своему господину подойти к зеркалу, Роджин положил ладонь на стекло, и отражение гостиной сменилось белизной и синевой — что бы там ни было вместо зеркала, оно находилось высоко в горах. Пахнуло запахом снега и того трудноописуемого человеческим языком, чем пахнут только огромные пространства без людей. Роджин качнулся вперёд — за стеклом вспыхнул и распахнул крылья дракон Хаоса. Рыжая собака прыгнула следом, залаяла на кого-то невидимого из гостиной.

Грен закрыл за ними зеркало и устало прошагал к креслу. Глянул на часы. Весь визит Роджина не занял и тридцати минут.

Тая села на диван, уставилась в камин, где корчились шкуры.

— Жалко… — сказала она. — Они были мягкие. А сжигать — это обязательно?

— На них умерла крылатая, — тихо ответил Грен. — На них кровь Роджина. Так что лучше сжечь.

— Купим новые, — пообещала Туу-Тикки, садясь рядом с Таей. — Грен, так что это было?

— Роджин привел кого-то умереть сюда, — ответил Грен.

— Очень уж стремительно.

— Это Роджин, — Грен слабо улыбнулся. — Ты же знаешь, он такой.

— А мне он понравился, — сказала Тая. — Можно я тоже поеду новые шкуры выбирать?

— Конечно, котенок, — кивнула Туу-Тикки. — Ты не испугалась?

— Нет. А здесь такое часто бывает?

— Третий раз за все время, — ответил Грен. — И что-то всякий раз мне везет. Тикки, милая, я что-то вымотался. Ужинайте без меня.

— Ты спать?

Грен кивнул и тяжело поднялся.

— Хорошей ночи, девочки.

— Хорошей ночи, — Тая и Туу-Тикки ответили в один голос.

Грен ушел и Тая спросила:

— Это камин такой, что тело сгорело без остатка, или это такое тело было?

— Камин, — ответила Туу-Тикки. — Он специально так сделан.

— Как в крематории?

— Нет. Там просто высокая температура, а тут магия.

— А почему нельзя просто закопать? Когда Иван Федорович, ну, дедушка, умер, его закопали, я была на кладбище.

— Потому что огненное погребение чище и легче. Давай переоденемся и займемся ужином. Алекс наверняка приедет голодный.

========== Глава 32 ==========

— Таюшка, жеребенок, — сказал Грен за ужином. — Завтра мы с тобой поедем выбирать тебе подарок ко дню рождения.

— Ага, — кивнула Тая и стерла с носа взбитые сливки. — А почему так рано? Только десятое число.

— Потому что ехать нам в соседний штат, в Орегон, — объяснил Грен. — На несколько дней. Так что собери вещи, мама даст тебе сумку. И… — он замялся. — В общем, подарок сам будет выбирать тебя.

Весь вечер Тая озадаченно паковала одежду на пять дней, как посоветовал Грен. Взяла бриджи для верховой езды, джинсы, любимую футболку. Как это так — подарок будет сам ее выбирать? Она не понимала, а объяснить Грен отказывался.