Он повредил спину, поднимая тяжелые камни на строительстве туннелей в горе, и иногда испытывал сильные боли.

– И голод пропал, – сказал Хайнц. – Последнее время только и думал о еде.

У остальных тоже было прекрасное самочувствие. Конрад ощущал себя помолодевшим и полным сил, как будто сбросил лишние десяток лет.

– Это грибы! – возбужденно воскликнул он. – Гигантская колония. Они выделяют газ. Спелеофлора.… О ней известно очень немногое. Растения в пещерах развиваются изолированно от остального мира, приобретая совсем другие свойства, словно с другой планеты. Здесь можно встретить реликтовые формы, населявшие материки в незапамятные времена и эпохи. У человека возможны совершенно неожиданные реакции на них. Надо будет взять с собой несколько образцов. Позже, если позволят условия, попробую с ними поэкспериментировать.

В нем проснулся дух исследователя.

Беглецы подошли к выступу, отделяющему грот от гигантской пещеры.

– Что это? – идущий следом Франц осветил фонарем вырубленные в известняке ступени, идущие вниз и вверх по стене выступа. Из-за темноты узники поначалу и не обратили на них внимания.

– Пойдем, глянем? – предложил Хайнц, нетерпеливо перебирая ногами.

Прислушавшись, Альтманну показалось, что он слышит снизу плеск воды.

– Гельмут, возьми с собой Хайнца и идите вниз. Далеко не уходите, – скомандовал профессор. – Но только осторожней! А мы пойдем вверх.

Двое товарищей ушли в темноту провала. Конрад и Франц Диц стали взбираться по каменным ступеням, налегая на стену для равновесия. Поднявшись метров на семь, они обнаружили проход и вошли внутрь.

Узники оказались в небольшом гроте, заставленном примитивной мебелью, потемневшими от времени деревянными столами и табуретами. На тумбах и столах находилась каменная и глиняная посуда, старинные фолианты в кожаном переплете, видимо пергаментные свитки. На всем лежал толстый слой пыли.

– Откуда здесь пыль? – спросил Диц, подойдя к одному из столов.

– Мы в толще известняка, – напомнил Конрад, держа в руках каменную ступку и принюхиваясь к ее содержимому.

– И тут сова, – произнес Франц, направив фонарь на странный подсвечник, где вместо глаз птицы были две плошки с фитилями.

– Не исключено, что и у большой совы внизу тоже вместо глаз были какие-нибудь источники света, – внезапно пришло в голову профессору. – Я представляю, какое это было бы зрелище.

– Здесь еще проход, – сообщил Диц, обнаружив наклонный коридор в конце грота.

Они прошли немного и оказались в тупике с двумя большими отверстиями на уровне головы. У стены стоял стол с массивными светильниками и сосудами. А когда посмотрели в дыры, то увидели внизу светящуюся пещеру.

– Растительное или минеральное масло, – заглянув под крышки сосудов, макнув пальцем в густую, темную жидкость и понюхав ее, сказал Альтманн. – Как и предполагал.

Вернувшись в грот, профессор обнаружил на столах среди предметов старинный глобус, пару карт местности и подобие химической посуды.

Картами он заинтересовался и долго их рассматривал, запалив одну из плошек светильника от самодельной зажигалки Франца.

Сзади раздались приближающие шаги, пришли Гельмут с Хайнцем.

– О, вы вполне обосновались, – кивнув на обстановку сказал Гельмут.

– Мы обнаружили подземную реку, – выпалил Хайнц. – И плот.

– Уносящуюся неизвестно куда, – мрачно продолжил Гельмут.

– Где мы оказались? Это капище язычников? – спросил Диц.

– Не думаю, – покачал головой Конрад. – Зачем язычникам глобус и химические реактивы?

Он показал на отдельно стоящую тумбу со стеклянными ретортами37 и закопченными, каменными тиглями38.

– Мне кажется, мы обнаружили келью какого-то средневекового естествоиспытателя и алхимика, – продолжил профессор. – Тогда ведь колдуны поклонялись духам природы. Отсюда и символ совы – мудрости и темноты. Ведь именно в ночное время любили творить свои опыты и заклинания древние чародеи и маги. Кстати здесь, в Нижней Силезии, где мы находимся, в горах в Средневековье был очень популярен символ совы. В хрониках говориться, что даже была тайная секта, поклонявшаяся этой птице. Возможно, мы и набрели случайно на их святилище.

Все замолчали, напряженно думая о главном.

Альтманн спустился к подземной реке шириной в несколько метров, осмотрев площадку с лежащим плотом около несущейся куда-то в темноту под каменный свод с шумом воды, и вернулся обратно в верхний грот.

– Что будем делать? – задал мучивших всех вопрос Гельмут.

Конрад о чем-то усиленно размышлял.

– Есть опять захотелось, аж кишки свело, – невпопад сказал Хайнц, смутившись своей минутной слабости.

– Можно сварить похлебку из грибов. Посуды и топлива достаточно, – шутливо предложил профессор. – Тогда точно все проблемы разом решим.

Беглецы дружно рассмеялись. Юмор разрядил обстановку.

– Из горы нам не выйти. Сразу схватят или убьют, – начал Конрад. – Предлагаю уйти подземной рекой. Когда я до войны работал со своими геологами в этих местах, то заметил, что для питания здешних горных рек нужен мощный исток, который тогда не обнаружил. Теперь мы его нашли и он нас вынесет на одну из рек, наверняка довольно далеко отсюда, судя по скорости течения. Я что-то не помню, чтобы рядом была бурная, полноводная река. На это же указывают и найденные здесь старинные карты, где отмечен этот подземный водный путь.

– Насколько это опасно? – спросил Франц.

– Все может быть, – отрешенно ответил профессор. – Дай Бог, нам улыбнется удача.

Сборы были недолгими.

Оставив все лишнее, кроме порошка для собак, помещенного в герметический сосуд алхимика, беглецы прошли к подземной реке, спустили плот, кое-как сев на него вчетвером. Оттолкнувшись досками от стенки площадки сразу понеслись по бурлящей воде в пугающую темноту.

Взяли только один фонарь, остальные уже разрядились.

Воздуха вполне хватало, водный поток не доходил до каменного свода. Ширина подземной реки превышала десять метров, дна не было видно. Иногда сверху встречались торчащие глыбы и приходилось пригибать голову.

Вода оказалась ледяной, несмотря на лето, и через десять минут этой сумасшедшей гонки все вымокли до нитки, трясясь от переохлаждения. Здорово выручали обрезки досок и лопата, используемые как багор и весла, иначе давно перевернулись бы на стремнине и изгибах пути. Несколько раз встречались пороги и их, словно с трамплина, швыряло вперед, ударяя при приводнении. Проскочили чудом, не успев испугаться.

Потом перестали вести счет времени. Часов не было и еще будучи в горе не знали, день сейчас или ночь. Все впали в оцепенение, поглощенные мощью ревущего водного потока, на котором неслись, и желанием выжить. во что бы то ни стало.

Прошло какое-то безвременье. Свет фонаря стал блеклым.

Внезапно по головам беглецов стали стегать прутья, сверху свода свисали какие-то бурые мочала.

– Это корни деревьев! – заорал Гельмут, стараясь перекричать шум воды. – У нас на руднике так было, когда близко к поверхности в забое находились.

Впереди посветлело.

Их выбросило на свет Божий.

От неожиданности они упали с плота, а его немного отнесло в сторону к кустам на берегу. Доплыв на ощупь до мелководья, обессиленные беглецы попадали на песок.

Глаз было не открыть, сразу текли слезы от боли. Понемногу привыкнув и проморгавшись, они спрятались в камышах и стали осматриваться.

Был погожий, солнечный день.

Стояло безветрие и жара. Река неторопливо несла свои воды.

Вокруг было ни души, только комары зудели над головой, да птицы гомонили на деревьях подступающего к реке леса, от кромки которого шла проселочная дорога.

Затащив плот в кусты и замаскировав его прибрежным камышом и попавшимся под руку хворостом, бывшие узники взобрались на ближайший холм, чтобы оглядеться.