Курс этот был предназначен для изучения с кем-нибудь из социализированных людей, и поначалу с Лансом и Дэном занималась Полина как самый незагруженный член экипажа. Но на некоторые вопросы она ответить не могла — в силу возраста, в силу опыта, в силу пола. Дэн дважды обратился с этими вопросами к Теду, но вместо внятного ответа получил подначивание и заявление, что «все это глупость и никто так не делает». Пришлось идти к капитану. Капитан ответы знал и даже мог объяснить, почему они именно таковы, почти всегда. Правда, порой он звал на помощь Вениамина Игнатьевича.
Понять некоторые нормы человеческой жизни киборги не могли, просто заучивали их наизусть, как правила. Как базовые законодательные нормы. Неприятно, но привычно: оба они давно привыкли принимать исходящее от людей как данность. В темноте надо использовать инфракрасное зрение; когда люди злятся, они бьют или кричат, не объясняя, в чем дело и где киборг допустил ошибку; материалы сексуальной направленности с привлечением несовершеннолетних незаконны, хотя люди все равно выпускают и покупают их; употребление наркотиков и алкоголя приводят к распаду личности и деградации, но люди все равно их употребляют.
Мимоходом Дэн констатировал у Теда начинающийся пивной алкоголизм и сообщил другу об этом. Был обруган, выслушал вал отрицаний, согласился с заключением «и вообще это не твое дело» и больше не вмешивался. Тед перестал звать Дэна «поговорить» под пиво, хотя Дэну алкоголь вреда не причинял, а как обращаться с собственным телом — личное дело Теда, и читать ему нравоучений Дэн не собирался.
Полина отстала от дэновых волос и сначала занялась Лансом, но тот так явственно терпел ее манипуляции, что Полина оставила в покое и его. Отсутствие привычного занятия Полину огорчало, но Дэн не нашел в себе достаточно сочувствия, чтобы подставиться под расческу. Туу-Тикки как-то сказала ему: «Ты у себя один, и если ты будет позволять другим собой пользоваться, то тебя у тебя не останется». Сложная концепция, входящая с конфликт с дэновой привычкой подчиняться и не спорить, если только предлагают не что-то опасное для жизни, но Дэн решил попробовать. Сначала было немного страшно: вдруг такой, сам для себя, он перестанет быть нужен? Вдруг его перестанут любить, если он больше не будет удобным?
Однако поначалу ничего не изменилось. Ворчал и пытался продавить Тед, но из-под его давления Дэн с удивляющей его самого легкостью выскальзывал. Если они друзья — они на равных, ведь так? А где есть равенство, нет подчинения.
Конфликт с Полиной из-за волос был единственным. Заодно она, правда, перестала цепляться к Дэну, когда ей было скучно, а он работал, но это тоже скорее радовало.
Ничего не изменилось в отношениях с Михалычем и Вениамином Игнатьевичем. Иногда от вопросов Дэна озадачивался капитан, но и это не влекло последствий. А вот Ланс почему-то стал больше доверять Дэну, хотя доверие между двумя боевыми киборгами — штука очень деликатная и редко встречающаяся.
Фильм закончился. Ланс сказал:
— Здорово было. Мне понравилось.
— Есть продолжение, — улыбнулся Дэн. — Еще семь фильмов.
— Ух ты! — восхитился Ланс.
— Нудятиня, — буркнул Тед. — Не могут они на метлах летать.
— Это волшебство, — возмутился Ланс.
— Выдумки, — отрезал Дэн.
— Ну да, тебе бы только гонки смотреть и боевики с героиней с вот такенными сиськами! — внезапно разозлилась Полина, которой сказка про мальчика в круглых очках тоже понравилась. — А что в природе таких не бывает — так то тоже волшебство. Сказочки для выросших мальчиков.
— Ничем не отличается от твоих прекрасных вечно любящих ксеносов! — парировал Тед.
Полина надулась, Тед отвернулся к пульту, а Ланс послал Дэну сообщение по внутренней связи:
«Хочу тебе кое-что показать. Куда пойдем?»
«Можно ко мне».
«К тебе. У тебя интереснее».
Чем его каюта была интереснее каюты самого Ланса, Дэн не понял, пока Ланс не залип у фотографий, которые Дэн развесил на стенах. Кроме голографии с битвой за снежную крепость, там были виды Йосемити, фотографии Золотых Ворот и парусных кораблей в бухте, сам Дэн, собирающий черешню и персики, еще несколько снимков.
— Там было здорово? — спросил Ланс, трогая красный бочок персика на снимке.
— Да. Но я хотел вернуться. Скучал по вам.
— Я тоже по тебе скучал, — признался Ланс. — Без тебя все стало неправильно.
— Так что ты хотел показать?
— Вот, смотри, — Ланс протянул к Дэну обе руки. — Они теперь одинаковые.
Дэн аккуратно взял Ланса за запястья и присмотрелся. Руки и вправду стали одинаковые. Оторванные пальцы выросли снова. Не осталось даже шрамов.
Ланс высвободился, откинул челку со лба и сказал:
— И вот еще.
Клейма не было. Просто здоровая ровная кожа.
Потом Ланс продемонстрировал ухо. Ухо тоже было в порядке.
— И еще старые шрамы пропали. Я даже не заметил, когда. Просто один раз попробовал взять рукой Котьку — а рука в порядке. Я думаю, это тоже магия. Она бывает.
— Она бывает, — согласился Дэн. За Ланса он Эшу не просил, но Эшу заметил и сделал, как считал нужным. Очень по-кошачьи. — Ты говорил кому-то?
— Такое можно не увидеть? — удивился Ланс. — Они видят, но ничего не говорят. Значит, все в порядке.
— Или видят, но не замечают, — покачал головой Дэн.
— Это все черный кот, — уверенно заявил Ланс. — Скажу ему спасибо, когда он снова придет.
— Вряд ли он придет, — возразил Дэн.
Ланс огорчился.
— Жалко, — сказал он. — Он хороший. И белый котик хороший. А мясо было вкусное.
— Так ты теперь ешь мясо?
— Я все ем, — похвастался Ланс. — Сначала было только мясо и рыба, они вкусные. А потом я привык. Личи тоже были вкусные. А питахайя на дереве растет?
— На кактусе. Это плод кактуса.
Заносить данные грузовых накладных в бухгалтерскую программу, а уж тем более готовить отчеты для налоговой Станислав Федотович не любил. Поначалу у него даже не сходились результаты, но природное упрямство побеждало. Со временем ведение накладных, счетов и прочих документов превратилось в нудную, но необходимую обязанность, и как-то уже не вспоминалось, что сначала договаривались, что бухгалтерией будет заниматься Вениамин.
Тихо протопали шаги по коридору. Кто-то завозился в кухонном уголке. Станислав даже головы не поднял
— Бухгалтеришь? — Вениамин поставил перед ним чашку с кофе. — Три часа ночи на борту, даже Маша спит, бумажки не подождут?
Станислав с силой потёр лицо, вздохнул, принюхался к кофе.
— Ну а кто, если не я?
Вениамин ненадолго отвел взгляд в сторону. Станислав взял чашку и отхлебнул горького, с кислинкой, напитка.
— Жаль, Дэн из своего отпуска кофе не привез. Чай был очень хорош, — сказал он.
— Кстати о Дэне, — Вениамин уткнулся в свою чашку с бледным чаем. — Ты заметил, как он изменился?
Станислав кивнул.
— Научился задавать неприятные вопросы. Но логичные. Спросил, к примеру, почему на корабле нет роботов-уборщиков. Я еле отоврался.
— А почему? — удивился Вениамин. — Не то чтобы я совсем «за», но вот дома у меня такой был, и это было удобно, если не забывать его на подзарядку поставить.
— А ты сам не помнишь? — удивился Станислав. — Сначала мы комплектовались по минимуму. Ну а потом… Наших олухов хоть шваброй с тряпкой надо занимать, иначе они себе сами занятие находят. Уборка — верный способ.
— Так Дэну и сказал?
Станислав кивнул.
— А он?
— Пожал плечами и ушел. Через два дня пришел с вопросом, зачем мы закупаем чайные шарики, если рассыпной чай большими пачками дешевле и вкуснее, а при команде в семь человек при закупке на оптовом складе дают скидку и френч-пресс для заварки в подарок.
Вениамин заглянул в свою чашку и покачал головой.
— Он изменился, — признался врач, — и я не могу сказать, что эти изменения мне нравятся. Эти фейри… то, что он общался с фейри… Все источники, как один, твердят, что это меняет людей не в лучшую сторону.
