Этьен-Франсуа Летурнер де Ламанш (1751–1817) в костюме члена Исполнительной директории. Гравюра Э. Тома с оригинала А. Руссо. Из «Альбома столетия…» (Париж, 1889)

С марта 1793 г., когда Испания объявила войну Франции, соединенный англо-испанский флот господствовал в Средиземном море и крейсировал у генуэзского и прованского побережья. Тулонская измена уничтожила французский Средиземноморский флот. При обратном занятии города там оказалось только 18 судов и уцелела часть складов. Испанский флот, недовольный англичанами, возвратился в свои порты. В 1794 г. контр-адмирал Мартэн с десятью судами вышел из Тулона в открытое море; преследуемый более сильной английской эскадрой, он стал на якоре в заливе Жуан, где начальником артиллерии были оборудованы сильные батареи, чтобы прикрыть его с суши. Спустя некоторое время адмирал воспользовался попутным ветром и ушел в Тулон. Эта эскадра осенью пополнилась судами, вышедшими из тулонского арсенала.

В начале 1795 г. английский адмирал Хотхэм с 15 кораблями, в том числе четырьмя трехпалубными и двумя неаполитанскими, крейсировал между Корсикой и Италией. Адмирал Мартэн, имея эскадру в 16 военных кораблей и 100 транспортов с десантом в 10 000 человек, стоял на рейде Тулона. Мнения о назначении этих сил были различны, пока не прибыл член Конвента Летурнер (от департамента Ламанш), снабженный чрезвычайными полномочиями. Он объявил, что намерением Комитета общественного спасения является занять Рим, чтобы наказать тамошний двор за оскорбления, которые им ежедневно наносились, и отомстить за смерть Бассвилля. Бассвилль, французский агент при папе, в 1792 г. надел трехцветную кокарду, так же как и французские художники, находившиеся при академии. Большое число французских эмигрантов, живших в этой столице, подстрекали народ. 3 января 1793 г. чернь забросала на прогулке камнями карету Бассвилля. Его кучер свернул в сторону и увез Бассвилля домой. Двери дома были взломаны. Бассвилль получил штыковую рану в низ живота. Его поволокли по улицам в одной рубашке с вывалившимися внутренностями в руках и, наконец, бросили в гауптвахте на походную кровать, где он скончался на следующий день.

Испанский посол Азара, пытавшийся вступиться за французских художников, сам подвергся опасности.

Это убийство возмутило всю Францию. Наступил момент отплатить за него, высадившись в устье Тибра и овладев Римом, где было много приверженцев Франции. В феврале 1795 г. в Тулоне был собран военный совет с целью высказать соображения о способах выполнения этого плана. Наполеон сказал, что эта экспедиция поставила бы под угрозу Итальянскую армию и окончилась бы поражением. Если все-таки намерены ее предпринять, то следовало бы одновременно захватить гору Аржентаро, Орбителло и крепость Чивита-Веккия и там высадить армию; ему казалось слишком мало 10 000 человек для нанесения такого удара. К тому же без кавалерии делать это было нельзя. Нужно было взять на эскадру по меньшей мере 1500 лошадей для егерей или гусар, а это вместе с 500 артиллерийских и штабных лошадей значительно увеличило бы конвой. Армия, едва высадившись, была бы принуждена драться против 25–30 тысяч неаполитанцев, в том числе 5000 человек хорошей кавалерии. Ей также пришлось бы опасаться и австрийской дивизии, которая поспешила бы к ней из Ломбардии. Армии нельзя было рассчитывать на приверженцев в Риме, потому что эта операция долго продолжаться не могла. Отомстив за кровь Бассвилля и наложив контрибуцию на город, армия должна была бы вновь погрузиться на суда. Даже при господстве на море такая операция, предпринятая лишь с 10 000 человек, была бы рискованна; без такого господства армия обрекалась на верную гибель. Это означало, что французская эскадра должна сперва выйти одна, разбить английскую эскадру и изгнать ее из Средиземного моря. После этого выйдет и конвой. Вслед за высадкой десанта эскадра и транспортные суда отправятся к Неаполю, чтобы тревожить тамошний двор и заставить его использовать свои силы только для защиты собственных границ. Народный представитель был особенно недоволен тем, что начальник артиллерии официально не одобрил его предложения, поскольку к мнению последнего присоединились и другие генералы. Моряки заявили, что для эскадры опасно, если транспорты выйдут в открытое море, пока в этих местах крейсирует неприятельский флот. Было решено, чтобы контр-адмирал Мартэн вышел в море один и прогнал англичан.

Он отплыл 1 марта. Прибыв к Сен-Флорану, он захватил английский 74-пушечный корабль «Бервик», выходивший с этого рейда. Французская и английская эскадры встретились 8-го в Ливорнском канале. При виде противника решительность Летурнера ослабела: он приказал отступать. Английский флот в свою очередь начал тогда преследование. 13-го обе эскадры были на траверсе мыс Ноли – генуэзская Ривьера. Ночью 74-пушечный корабль «Меркурий» и трехпалубный «Санкюлот» отделились от эскадры. На следующий день с рассветом «Са Ира» – 74-пушечный корабль, лишившись мачты от столкновения с кораблем «Виктуар», потерял управление; «Сенсер» взял его на буксир. Оба флота были равны по числу кораблей, но не по силе; французская эскадра в 15 судов уменьшилась до 13, из которых не было ни одного трехпалубного. Английская эскадра из 13 судов имела четыре трехпалубных. Французская эскадра продолжала отступать, но не смогла избежать двух столкновений: «Сенсер» и «Са Ира» сражались против одного трехпалубного и двух 74-пушечных английских кораблей. «Тоннан», «Дюкен» и «Виктуар» вели бой весь день; остальные корабли французской линии не сражались. После упорного сопротивления «Сенсер» и «Са Ира» были захвачены. Эскадра стала на якорь у Иерских островов, куда подошли и «Санкюлот» с «Меркурием». «Са Ира» затонул на рейде Специи. Английский трехпалубный корабль «Илластриоз» затонул после боя. Таким образом, каждая из сторон потеряла по два корабля. Это был первый в ту войну бой на Средиземном море между двумя нациями. Следует думать, что если бы французская эскадра провела бой в Ливорнском канале, она сумела бы поддержать честь знамени.

Народный представитель в Рейнской армии в 1794 г. Художник О. Раффе

Но это событие оказалось весьма удачным для республики. В случае успеха английские корабли ушли бы в Гибралтар, а наш конвой вышел бы в море. Эта плохо рассчитанная и лишенная разумной цели экспедиция могла иметь только самый печальный исход. Войска высадились и были отправлены в Ниццу, где очень пригодились два месяца спустя для обороны границы этого графства против атак австрийского генерала Девенса. Эта затея стоила несколько миллионов, но имела важные результаты. Великий герцог Тосканский признал республику и в качестве посла отправил в Париж графа Карлетти. Конвент принял его 14 марта 1795 г. Венецианская республика, отказавшаяся войти в коалицию и принявшая французского агента, назначила своим послом знатное лицо Квирини. Назначение его состоялось 14 марта. Генуя укрепилась в соблюдении нейтралитета. Неаполитанский король вступил в коалицию, как только английская и испанская эскадры приобрели господство на Средиземном море; он во многом содействовал обороне Тулона. Но этот государь, так же как Рим, король сардинский, герцоги моденский и пармский, должен был склониться перед мощью республики в кампанию 1796 г.

С 9 термидора (27 июля 1794 г.) юг Франции был в большом возбуждении. Марсельский революционный трибунал отправил на эшафот весь именитый торговый люд этого города. Якобинцы из народных клубов еще удерживали власть; они оплакивали гибель Горы и возмущались действовавшими тогда умеренными законами. С другой стороны, волновались остатки партии секций, хотя и ослабленной эмиграцией и всякого рода потерями; эту партию вдохновляла жажда мести. Население Тулона, все рабочие арсенала, экипажи эскадры шли за якобинцами; они с неудовольствием взирали на народных представителей Марьетта и Камбона, которых обвиняли в принадлежности к партии реакционеров. В этой обстановке один французский корабль привел в Тулон захваченное испанское судно. На нем было человек двадцать эмигрантов, главным образом членов семейства Шабрийян. Произошли шумные собрания в арсенале и на улицах: толпа бросилась к тюрьмам, чтоб перерезать этих несчастных. Народные представители отправились в арсенал; они держали речи и в зале, где собрались офицеры из администрации, и в мастерских среди рабочих, обещая в 24 часа предать эмигрантов суду чрезвычайной комиссии. Но так как они сами были под подозрением, то их речи были дурно истолкованы. Кто-то произнес во всеуслышание: «На фонарь покровителей эмигрантов!» День был почти на исходе; начинали зажигать фонари. Шум становился ужасающим, толпа – все более неспокойной. Спешно прибыла национальная гвардия, но ее оттеснили. В это время начальник артиллерии заметил среди организаторов беспорядков нескольких канониров, служивших под его начальством при осаде Тулона. Он взобрался на помост; канониры заставили отнестись с уважением к своему генералу и соблюдать тишину. Ему удалось произвести выгодное впечатление и успокоить страсти слепой толпы. Народные представители вышли из арсенала целыми и невредимыми. Но еще больший беспорядок царил на улицах. У ворот тюрем сопротивление стражи начинало ослабевать; он туда отправился; напор толпы удалось сдержать. Он пообещал, что на следующий день с рассветом эмигранты будут доставлены в суд и судимы. Было бы, однако, нелегко доказать то, что было очевидно, а именно что поступки эмигрантов не подпадали под действие закона, ибо они не нарушили запрета возвращаться на родину. Ночью он распорядился усадить их в зарядные ящики и вывезти за город под видом артиллерийского транспорта. На Иерском рейде их ожидало судно, на которое они взошли и были таким образом спасены.