Sophie Hannah

The Mystery of Three Quarters

Я невероятно благодарна следующим людям:

Джеймсу Причарду и всем в «Агата Кристи Лимитед»; Дэвиду Брауну, Кейт Элтон и всем в «Харпер Коллинз Великобритания»; моему агенту Питеру Штраусу и его команде из «Роджерс, Колридж и Уайт»; моим потрясающим издателям Уильяму Морроу из Нью-Йорка и всем издателям моих книг о Пуаро по всему миру, благодаря которым они стали известны в самых разных странах; Крису Грибблу, читавшему и поддерживавшему меня на самой важной и сложной начальной стадии работы; Эмили Уинслоу, чьи бесценные, точные редакторские предложения очень мне помогли; Джейми Бернтал-Хукеру, сделавшему для меня невероятно много, от корректуры до помощи в выборе названия книги; Фейт Тиллерэй, создавшей мне новый потрясающий веб-сайт и ставшей затем моим маркетинговым гуру; моей семье – Дэну, Фиби, Гаю… и особенно Брюстеру, по причинам, которые станут понятны каждому, кто прочтет эту книгу!

Огромное спасибо вам всем. А также читателям, полюбившим «Убийства под монограммой», «Шкатулку с секретом» и другие мои книги, писавшим мне в твиттере, чтобы сказать об этом: я очень ценю вашу поддержку, благодаря которой чувствую, что работаю не зря.

Эркюль Пуаро улыбался своим мыслям, когда его шофер, соблюдая идеальную симметрию, остановил легковой автомобиль. Будучи ярым приверженцем аккуратности и порядка, Пуаро в полной мере оценил безупречное положение машины относительно входных дверей особняка «Уайтхэйвен», где он жил. Ось симметрии автомобиля – прямая линия – соединялась с вертикалью, в которой сходились входные двери.

Ланч, после которого он вернулся домой, в полной мере можно было назвать très bon divertissement[1]: превосходная кухня и компания. Пуаро неспешно вышел из автомобиля, тепло поблагодарил водителя и уже собрался войти внутрь, когда у него появилось странное чувство, что (как он это сам сформулировал) нечто у него за спиной потребовало внимания.

Поворачиваясь, он вовсе не ждал увидеть что-либо необычное. Стоял мягкий февральский день, и только легкий ветерок едва заметно оживлял воздух.

Однако Пуаро сразу же заметил, что ощущение вызвано вовсе не погодой – хорошо одетая женщина приближалась к нему так стремительно, что, несмотря на светло-голубое пальто и шляпу, напоминала стихийное явление.

– Настоящий свирепый ураган, – пробормотал себе под нос Пуаро.

Шляпка ему не понравилась. Он видел женщин в городе, которые носили такие же: с минимумом украшений, плотно прилегающие к голове, словно купальные шапочки. «Шляпа должна иметь поля или украшения, – подумал Пуаро. – И, во всяком случае, не должна просто прикрывать голову». Разумеется, он скоро привыкнет к новой моде, и, после того как это случится, она снова изменится, как это всегда и бывает.

Губы одетой в голубое женщины дрогнули и изогнулись, однако она не произнесла ни звука, словно бы мысленно повторяя то, что собиралась сказать Пуаро. Вне всякого сомнения, именно он являлся ее целью. Она была полна решимости сделать ему нечто неприятное, как только окажется рядом. Он отступил назад; женщина продолжала стремительно двигаться к нему – вот почему он начал даже подумывать о бегстве; так удирают животные, чувствуя опасность.

У нее были блестящие каштановые волосы, но когда она резко остановилась, Пуаро увидел, что она вовсе не так молода, как ему показалось издали; ей, вероятно, лет эдак за пятьдесят, а возможно, и все шестьдесят. Леди среднего возраста со следами явной маскировки морщин на лице, с поразительно голубыми глазами – не слишком светлыми, и не слишком темными.

– Вы Эркюль Пуаро, не так ли? – спросила она громким шепотом.

Пуаро отметил, что она хотела продемонстрировать свой гнев, но так, чтобы не привлекать стороннего внимания.

– Oui, мадам. Это я.

– Как вы смели? Как смели прислать мне такое письмо?

– Мадам, прошу меня простить, но, полагаю, мы с вами не знакомы.

– Только не ведите себя со мной так, словно вы невинная овечка! Я Сильвия Рул. Как вам, вне всякого сомнения, известно.

– Теперь известно, так как вы мне это сказали. Но мгновение назад я этого не знал. Вы упомянули о письме…

– Неужели вы заставите меня повторять клевету о самой себе в публичном месте? Ну что же, так тому и быть. Я получила сегодня утром отвратительное и ужасное письмо, подписанное вами. – И она ткнула бы Пуаро пальцем в грудь, если бы он не отпрянул в сторону.

– Non, мадам… – попытался протестовать он, но его попытка оказалась тотчас же пресечена.

– В этой пародии на письмо вы обвиняете меня в убийстве. Убийстве! Меня! Сильвию Рул! Вы утверждаете, что можете доказать мою вину, и советуете немедленно отправиться в полицию и во всем признаться. Как вы смеете? У вас нет никаких доказательств – по той простой причине, что я невиновна. Я никого не убивала. Из всех, кто мне известен, я менее кого-либо склонна к насилию. Кроме того, я никогда не слышала про Барнабаса Панди!

– Барнабас…

– Чудовищно, что вы обвиняете именно меня! Просто возмутительно! Я не стану терпеть такого безобразия и собираюсь обратиться к моему адвокату, вот только не хочу, чтобы он знал, что я опозорена. Быть может, пойду в полицию. Я жестоко унижена! Вы нанесли мне неслыханное оскорбление! Женщине моего положения в свете!

Сильвия Рул еще некоторое время продолжала в том же духе, в ее возбужденном шепоте было столько шипения и пены! Она заставила Пуаро вспомнить о громких бушующих водопадах, которые ему приходилось видеть: весьма впечатляющие для глаз, но неизменно вызывающие тревогу своей неумолимостью – поток никогда не иссякал.

Как только появилась возможность ответить, он сказал:

– Мадам, пожалуйста, примите мои заверения в том, что я не писал вам никакого письма. А если вы его получили, оно написано не мной. Я тоже никогда не слышал о Барнабасе Панди. Так зовут человека, в убийстве которого вас обвиняет приславший письмо?

– Вы его написали, и не провоцируйте меня более, делая вид, что это не так. Вас наверняка заставил Юстас? Вам обоим известно, что я никого не убивала и ни в чем не виновна! Вы с Юстасом разработали план, чтобы вывести меня из себя! Такое вполне в его духе, и я не сомневаюсь, что потом он заявит, что вы всего лишь хотели пошутить!

– Я не знаю никакого Юстаса, мадам. – Пуаро всячески пытался убедить ее в своей непричастности, но ему уже начинало казаться, что для Сильвии Рул это не имеет ни малейшего значения.