— И откуда ты, Кольбер, про это самое… э…э… «здохновение» знаешь? — поинтересовался один из матросов, без пальца на руке.

— Да хозяин мой прежний больно стихи уважал. Тоже сочинитель был. Сгубила его такая вот… бестия. А я на корабль вот подался. И здесь от них спасу нет, от баб этих. Тьфу на них.

— Да погоди хоронить, боцман, — продолжал защищать Пьера Франсуа. — Хочешь, пари? Сойдет через день эта краля в порту, а мы спокойно пойдем дальше. А с тебя выпивка на всех.

— Дурак ты, — усмехнулся Кольбер. — Согласен, только чтобы тебя, молокососа проучить.

Матросы же одобрительно загудели, потому что в любом случае они-то уж точно оставались в выигрыше.

Обстановка в кают-компании в это время очень напоминала те страсти, которые кипели в кубрике. Только кипели они глубоко внутри. Вчерашним вечером Пьер проводил графиню в ее каюту и больше никто не имел чести лицезреть Ее Сиятельство. Но на завтрак в кают-компанию она появилась, привлекая к себе всеобщее внимание своим крайне экстравагантным видом: льняная камиза и шоссы, облегающие стройные ножки. Пурпуэн и котарди* синего цвета довершали образ. Иными словами, на ней был мужской костюм.

— Простите, мое платье все еще не просохло. А здесь нашлась только мужская одежда, — плутовка опустила длинные ресницы, вроде бы смущаясь, однако легкая улыбка все-же мелькнула на ее губах. Графиня прекрасно осознавала, что мужская одежда выгодно подчеркивает ее точеную фигурку и придает сходство с фарфоровой статуэткой. В глазах мужчин читалось явное восхищение.

— Прошу вас, графиня, — Пьер помог ей сесть и придвинул стул к столу.

— Благодарю, — прекрасная дама одарила его самой сияющей улыбкой. — Вы можете называть меня Жаклин.

— Слишком большая честь для скромного капитана торгового судна, — ответил ей Пьер, бросив мимолетный взгляд на насупившегося Тео. — Боюсь, наша пища будет грубовата для вас, графиня. Зато бургундское, кажется недурное.

— Весьма пикантный букет, — Жаклин сделала глоток, глядя в глаза Гренгуару, который сидел напротив. — Бархатистый вкус. Есть легкая терпкость.

— Немного кружит голову, — Пьер ответил самым лучистым взглядом, который ласкал, не прикасаясь.

«Вот чертов стихоплет, — выругался про себя Тео, наблюдая этот обмен взглядами. — Уже хвост распустил. В бабах запутается, а из петли потом я его вытаскивать буду». — Он сильно толкнул под столом приятеля. Пьер закашлялся, не допив вино.

— Вам нехорошо? — в голосе Жаклин сквозило беспокойство.

— Ничего, сейчас пройдет, — прохрипел Пьер, метнув бешеный взгляд в сторону Тео. Тот с невозмутимым видом стукнул приятелю между лопаток здоровенным кулаком.

— Это вы слишком, — укоризненно взглянула на Жженого графиня.

— Ничего, жить будет, — проворчал Тео.

— Не обращайте внимания, графиня, — Пьер уже пришел в норму. — Он сегодня просто не выспался.

— Вы очень не любите женщин, мсье Тео? — с улыбкой поинтересовалась Жаклин.

— Вам показалось, — Жженый спокойно смотрел ей в глаза. — Я прекрасно чувствую себя в женском обществе.

— Если только женщины не слишком болтливы, — закончила за него Жаклин. — Я поняла.

— Ну зачем вы так, графиня? — вмешался Пьер. — Мы все здесь несколько отвыкли от хороших манер. И совсем не хотели испортить вам завтрак. Вы должны нас простить.

— Сегодняшняя трапеза проходит весьма увлекательно, не беспокойтесь, капитан, — Жаклин захватила небольшой кусочек мяса. — Но я ведь еще не успела рассказать вам о том, почему оказалась на «Кружевнице».

— Да, я как раз собирался спросить вас об этом, — согласно кивнул Гренгуар. — Но не хотелось снова заставлять переживать тяжелые моменты.

— Это все уже в прошлом. Я выспалась. Погода чудесная. Солнце светит. Вчерашнего ужаса будто и не было.

— Ценное качество, — тихо заметил Тео. — Оставлять кошмары в прошлом и без страха смотреть в глаза настоящему.

— Кое-что я так и не смогла забыть, — на ясное чело графини будто тень набежала. Нахмурились брови, губы сжались в узкую линию. Совсем другим человеком показалась она. Но тут же сделала над собой усилие, заиграла ямочками на щеках: — Простите, господа. Это нервное. Не имеет значения. Итак, мой муж, граф де Бриссак был назначен посланником при испанском дворе. Должность весьма желаемая, у него было достаточно конкурентов. Однако наш король, Людовик XII счел именно моего мужа достойным представлять свои интересы при испанском дворе. Разумеется, я отправилась вместе с ним. Жена обязана всюду быть там, где ее муж, не так ли? — какой тонкий сарказм прозвучал в этих словах. — Два года мы жили при дворе Изабеллы и Фердинанда. Муж усердно, как мог, защищал интересы своего короля. Однако разлад все-таки случился. Неделю назад мой супруг получил депешу от Людовика срочно явиться во Францию. Собрав основное наше имущество, граф помчался домой, как можно скорее. Меня же и Флоранс, мою камеристку, предпочел отправить морем. Нам казалось, так будет безопаснее. Да и «Кружевница» была прекрасным, быстроходным судном, с великолепным экипажем. Ничто не предвещало беды. Однако… Все мы игрушки судьбы. Я оказалась здесь. И еще раз хотела бы поблагодарить весь экипаж «Странника» за наше спасение. Думаю, вы присоединитесь ко мне, господин Родригес, — Жаклин обратила свой взор к молчавшему до сей поры помощнику капитана «Кружевницы».

— О да, конечно, — он поднялся с легким поклоном. — Благодарю вас, господа. Узнать бы еще о судьбе нашего экипажа.

— Это не настолько гиблое место, — задумчиво произнес Тео. — Спастись возможно. Во всяком случае, я бы не исключал такой вероятности.

— Amen, — тихо произнес Родригес и набожно перекрестился. А вслед за ним и все остальные. Дальнейшая трапеза прошла в разговорах о потерпевших кораблекрушение, которые благополучно спаслись.

Весь день Гренгуар чувствовал себя немного на сцене. Несколько подзабытое ощущение. Его сатирические пьесы для площадной труппы «Беззаботные ребята» имели неизменный зрительский успех. Пьер вдруг вспомнил восторженные крики, смех, аплодисменты. Все то, что так возбуждает и опьяняет душу автора и актера. Бессознательно Гренгуар скучал по всему этому. И вдруг, совершенно неожиданно на этом корабле появился зритель. Его зритель. Златокудрая Сирена, возникшая из пены морской. Все, что происходило сегодня на «Страннике», происходило для нее. Пьер ставил спектакль и был в нем исполнителем главной роли. И ждал. Нет, не аплодисментов. Ждал нежного взгляда, легкой полуулыбки, поворота головы. Отношения актера и публики в чем-то похожи на флирт влюбленных. И те, и другие хотят нравиться. Вполне невинное желание. Напрасно Тео так хмурится, будто он изменяет Мари. Это всего лишь игра. В конце концов, он так давно не встречал женщину, которая бы увлекла его воображение.

В голове Пьера все еще стоял легкий туман, когда после долгого дня он вошел в свою каюту, дабы отдаться в объятия Морфея. Поэт слегка улыбался. Такое приятное наваждение. В голове вертелись обрывки фраз. Наверное, он снова напишет стихи. Гренгуар с наслаждением скинул тяжелую робу** и подошел к столу, бормоча какие-то рифмы. Однако что-то смущало его. Что-то странное в каюте. Непривычное. В воздухе витал аромат не то вербены, не то ландыша. Удивительно знакомый запах.

Пьер медленно повернул голову в сторону собственной постели и шумно вздохнул. Златокудрая головка покоилась на его подушке. Ну, вот и доигрался.

— Графиня, — голос плохо повиновался Гренгуару. — Что вы делаете в моей каюте?

— Простите, — она виновато опустила ресницы. — Я, кажется, немного перепутала. Моя каюта совсем рядом.

— Тогда я провожу вас, если позволите, — Пьер подошел к самой кровати.

— Право же, мне не хотелось бы вас затруднять, — лукаво улыбнулась Жаклин.

— Ну что вы, беспокойство небольшое, — Гренгуар бессознательно продолжал эти игры в любезность, а у самого сердце колотилось, как бешеное.

— У вас здесь так уютно, — графиня села на кровати, простыня сползла, открыв взору поэта белоснежную грудь безупречных очертаний, и такую маленькую, что она могла бы поместиться в его ладони.