Розалия привлекла внимание Каса быстрым движением руки, от которого у нее на лице появилась какая-то темная полоса. В глазах девушки что-то блеснуло. Слезы?! Розалия плачет? А на лице Тори ощутимая даже на расстоянии растерянность.

Всемогущий, что они там обсуждают?!

Когда блондинка пошла прочь из зала, Кас тоже вышел и догнал ее в коридоре:

- Эй, Роза. Что случилось?

- Ничего, – всхлип, красавица прячет лицо, – не смотри на меня, мне надо умыться.

- Да что случилось?

- Ничего.

- Эй, стой.

- Кас, я иду в женский туалет! Тебе сюда нельзя.

- Это Тори, да? Что она тебе рассказала? – а шепот а голове упрямо гнет свою линию «Кас, ты же не лезешь в чужие жизни».

- Кастиэль! Отвали, я тебе сказала! Это ужасно... просто ужасно...

- Что ужасно??

Но Роза уже захлопнула перед его носом дверь.

Как же тут душно…

Тори вышла из зала. Ей хотелось на улицу. Сбежать из темного зала в негостеприимный холод улицы. Но у жизни были свои планы. А точнее – у старосты ее класса, который догнал ее в пустом коридоре и тронул за плечо:

- Тори, мы можем поговорить?

- Нет.

- Нет?

- Нет! Натаниэль, иди танцуй. Лимит разговоров на сегодня я уже превысила раз в двадцать.

- У меня к тебе вопрос по поводу Мелиссы.

- Что с ней? – Тори сразу заткнула свой харвктер и напряглась.

- Ничего. Просто я хотел спросить у тебя совета.

- ???

- Дело в том, что…ну... она мне очень нравится.

Тори внимательно посмотрела на старосту: смущается, но взгляд твердый и открытй. Он, конечно, зануда еще тот, но Мэл тоже к нему явно тоже что-то испытывает. Да, она это прекрасно видела. Эти взгляды, смущение, улыбки. Тори почувствовала глупое желание широко улыбнуться, но подавила его, нахмурив брови. Захотелось поиздеваться, и она сказала медленно, с расстановкой:

- Да неужели?

- Да.

- Великолепно. А теперь слушай меня сюда. Еще раз к ней подойдешь – пожалеешь.

- Что?? – несколько секунд Тори наслаждалась таким чистым шоком на лице старосты, но потом сжалилась над ним, и пихнула Ната локтем в ребра:

- Да расслабься ты, я в курсе.

- Эээ. То есть как в курсе?

- «То есть как в курсе», – Тори передразнила Ната, – вот так, в курсе. У меня есть глаза, я не слепая.

- Ну..хм.. ладно. Я чего спросить то хотел…

- Только не говори, что разрешения.

- Нет, не разрешения, – Нат улыбнулся, – совета.

- Ну?

- Что она любит?

- Ты смеешься? Вы с ней только и делаете, что треплетесь, и ты не знаешь?

- Да, мы разговариваем. Но я хочу сюрприз сделать. А она о себе совсем немного рассказала.

Тори бросила на старосту задорный взгляд и рассмеялась, чем еще больше удивила Натаниэля:

- А ты затейник, оказывается. Скажи мне, что обычно парни дарят понравившимся девушкам?

- В смысле?

- Да что ты такой тугой! Я спрашиваю, что вы – мужики, дарите девчонкам?

- Ну не знаю… Цветы, сладости.

Тори задумалась. Их никогда подарками не баловали. Хотя Тори была благодарна жизни за то, что у них было все, в чем они нуждались – одежда, пусть и не новая, какая-никакая крыша над головой, еда. Все, что нужно, без излишеств. Тряхнула головой и заговорила:

- Понятно. Значит так. Цветы можешь подарить, но не букет, а в горшке. Дальше. Сладости? Она обожает зефир. Но имей ввиду, что у нее аллергия на фисташки и на клубнику.

- А кино? Какие фильмы она любит? Я ее спрашивал, но она не сказала.

- Правильно сделала, что не сказала. Должна же быть в девушке хоть какая-нибудь загадка.

- Тори, пожалуйста..

- Ой всё, не ной. Стоп, фильмы? Ты ее к себе домой хочешь позвать что-ли? – Тори угрожающе сжала кулаки.

- Ээээ. Нет. Вообще я думал про кинотеатр.

- Смотри у меня, – она погрозила кулаком перед носом все больше удивляющегося Ната, – Любые фильмы, хорошие. Без крови и предательства. С хорошим концом. Все. Отвали.

- Спасибо, – Нат кивнул и повернул к залу.

- Стоять!

Нат замер на месте так резко, будто ему дуло к спине приставили, и повернулся к Тори, которая медленно приблизилась к нему. Ее глаза были сощурены, а зубы обнажились в оскале, из горла – пугающе тихий голос:

- Имей ввиду: если ты причинишь ей боль, то я потом верну тебе эту боль. С процентами, – не обращая внимания на ошеломленное лицо блондина, Тори еще сильнее щурит глаза, – Ты меня понял?

- Я не причиню ей боли. И буду ее защищать.

Проходя по коридору первого этажа, девушка-ведьма витала в своих мыслях, но что-то заставило ее резко остановиться. Она внимательно смотрела на дверь класса. Дверь, которую она хорошо знала. Первый шаг был нерешительным, второй – более уверенным. И вот она, осторожно оглянувшись по сторонам, шмыгнула внутрь, прикрыв за собой дверь.

Оно было тут. Стояло и ждало ее. Черное море спокойствия и музыки.

Легкая улыбка проскользнула по напряженному лицу Тори, когда она подходила к пианино, ощущая знакомое покалывание в пальцах. Предвкушение. Такое приятное чувство. Как давно она его не испытывала.

Девушка медленно опустилась на табурет и открыла крышку инструмента. Тихо и осторожно, чтобы не спугнуть магию.

Первая нота раскалывает тишину, которая тут же смыкается за спиной, поглощая одинокий звук. Первую ноту догоняет вторая, и третья.

Тишина отступает под напором сильных в своей нежности звуков. Пальцы девушки играют медленную мелодию, осторожно перебирая клавиши и заставляя ее улыбаться. Хочется петь.

Музыка на мгновенье стихает, и сразу же вступает в новую войну с опять подступившей тишиной. Пальцы бегают по клавишам быстрей, а постепенно возрастающий в своей громкости голос помогает музыке победить врага. Победить тишину. Одиночество. И страх.

И Тори поет. Понимает, что пианино даже дурацкую попсовую песню может сделать приятной для слуха.

Always in a rush

Never stay on the phone long enough

Why am I so self-important?

Почему именно она? Глупая песенка без смысла.

Думать не хотелось. Хотелось расслабиться и утонуть в глубоких звуках, которые заполнили комнату, качая девушку на волнах спокойного удовольствия.

Сколько времени прошло? Сколько песен она спела? Тори не знала. И не хотела знать. Хотелось вот так сидеть, осторожно выводя пальцем по светлым клавишам бессмысленные узоры.

- Ты хорошо поешь.

Господи Иисусе!

Девушка вскочила так резко, что табурет с грохотом отскочил из-под колен и упал на пол.

Безмятежность на лице сменилась злостью, которую она обратила на стоящего у стены парня с разными глазами. Лизандр?

- Какого черта?!

- Прости меня. Я понимаю, что тебе неприятно.

- Ничего ты не понимаешь! – Тори пошла к выходу, злясь на себя за недальновидность, и на него за то, что этот идиот увидел ее в момент ее слабости. Черт!

- Понимаю. Неприятно, когда ты открываешь душу наедине с собой, а кто-то подглядывает.

Тори остановилась рядом с Лизандром, злость в ней прислушалась к его словам и отступила, чем очень удивила свою хозяйку. Тори кивнула.

- Вот и скажи мне, часто ли посторонние люди лезут в твою душу?

-Бывает, – Лизандр качнул головой, задумчиво глядя на девушку своими разными глазами.

- А ты не очень разговорчив, – Тори хмыкнула, скрестив руки на груди. Да уж, за несколько месяцев в этой школе она разговаривает с этим Лизандром впервые.

- Кто бы говорил, – Лизандр прошел мимо девушки, и наклонился к упавшему табурету. Поднял его и сел около пианино.

Тори задумчиво смотрела на парня, раздумывая, уйти отсюда или остаться. Но возвращаться на вечеринку не хотелось, а с этим странным парнем было вроде не напряжно. Чаша весов качнулась, и Тори подошла к окну, села на подоконник и стала следить за каплями на стекле, которые на перегонки бежали вниз.

- Ты поешь? – спросила девушка.

- Да. Как и ты.

- Я не пою.

- Я только что слышал.

- Ты слушал ерунду, – размеренный стук капель по стеклу успокаивал, – Петь я не умею.