В 6 ч. 33 мин. русский отряд вновь повернул, чтобы прикрыть потерявший ход крейсер от сосредоточенного огня японских кораблей.

Начиная с 5 ч. 30 мин., к месту боя начали подходить вызванные Камимурой по радио крейсера «Нанива», «Такачиха» и «Чихайя» из отряда контр-адмирала Уриу.

Крейсера «Цусима» и «Ниитака» с миноносцами, также спешившие к месту боя, всё ещё были за горизонтом. Уриу, располагавший небронированными кораблями, открыл огонь с дальней дистанции, который никакого влияния на ход боя не оказал.

Иессен продолжал маневрировать, пытаясь прикрыть «Рюрика», дать возможность ему исправить повреждение и дать ход.

Положение «России» и «Громобоя» тоже было крайне тяжелым. Солнце слепило командорам глаза, а японцы, пристрелявшись по почти неподвижному «Рюрику», осыпали снарядами и оба других крейсера.

Иессен принял решение вернуть отряду свободу маневрирования и увлечь за собой главные силы противника в надежде, что «Рюрик» сможет отбиться от крейсеров 2-го класса. В 8 ч 20 мин. адмирал просигналил «Рюрику» приказ «Идти во Владивосток».

«Россия» и «Громобой» рванулись на север, и за ними последовал весь отряд Камимуры. Следуя параллельным курсом, японские крейсера продолжали пользоваться преимуществом в меткости, имея за спиной солнце. На исходе 10-го часа Камимура получил донесение, что на крейсере «Идзуми» заканчиваются снаряды.

Видя, что неприятель, несмотря на ослабевший огонь, не потерял скорости хода, Камимура принял решение прекратить преследование русского отряда и в 10 ч. 4 мин., повернув вправо, лег на обратный курс с целью добить «Рюрика».

Манёвр Камимуры оказался совершенно неожиданным для Иессена, однако последний не счел возможным продолжать бой и ушел во Владивосток, основываясь на том, что крейсера получили тяжелые повреждения и лишились до половины офицеров и до четверти нижних чинов. Помочь гибнущему кораблю он был уже не в силах.

Трудно описать состояние наших моряков, оставлявших своих товарищей на верную гибель.

"Рюрик" остался один почти без хода и без артиллерии сражаться с шестью японскими крейсерами. Вышли из строя или были повреждены почти все орудия, в отсеках бушевали пожары, нижние палубы были затоплены, повреждены котлы и механизмы движения.

Устав Морской 1763 года ст. 93 гласит – Принимать команду по чинам, ежели командир убит будет. «Во время бою, ежели капитан убит будет, то по нем капитан-лейтенант команду да имеет. А ежели он убит будет, то первый лейтенант. И тако един за другим, даже до Ундер-офицеров, яко следует: ундер лейтенант, штюрман, шхипер, констапль, боцман. А ежели все убиты будут, то, кого годного изобрать!

После гибели командира офицеры «Рюрика» по старшинству сменяли друг друга в боевой рубке. Они поднимались туда как на эшафот, залитый кровью своих предшественников. Командиру корабля капитану 1 ранга Трусову оторвало голову, и она перекатывалась в рубке в такт качке по скользкой палубе от борта к борту, старший офицер кавторанг Хлодовский лежал в лазарете с перебитыми ногами. Заступивший на место командира старший минный офицер лейтенант Зенилов был поражен осколком в голову, а затем разорван снарядом, влетевшим под броневой колпак. Оставил свою батарею, еще стрелявшую по японцам лейтенант Иванов 13-ый и вступил в командование кораблем. Мрачное зрелище открылось ему в боевой рубке – искореженные приборы, трупы предшественников и матросов рулевых и сигнальщиков и перекатывающаяся от борта к борту голова командира.

– Опусти в море – аккуратно поднял он голову командира, посмотрел в широко открытые глаза и мрачно приказал сигнальному старшине, ждущему приказаний – и потом приколоти флаг к гафелю, чтобы его случайно не сбило осколком.

Управляя только машинами, лейтенант Иванов 13-ый попытался таранить японский крейсер «Наниву», а минеры выпустили последнюю торпеду по крейсеру «Такачихо». Находившимся на ходу японским крейсерам ничего не стоило уклониться о возникшей опасности. Артиллерия «Рюрика» почти замолкла, так как были повреждены орудия или выбыли из строя комендоры.

Японский адмирал Камимура ждал, что поврежденный, горящий и практически переставший сопротивляться крейсер спустит флаг и сдастся на милость победителя. Но произошло неожиданное. Взорвать корабль не было возможности, так при взрыве в боевой рубке погибли бикфордовы шнуры. И тогда по приказу оставшегося исполнять обязанности командира корабля вахтенный офицер мичман барон Кесарь Шиллинг с младшими механиками Альфонсом Гейне и Юрием Марковичем открыли кингстоны и корабль начал тонуть.

Увидевшие это, опешившие японцы, начали снова обстреливать корабль и находившихся уже в воде моряков.

Иванов 13-ый получив донесение от Шиллинга об открытии кингстонов, дал команду экипажу покинуть корабль, а сигнальщикам поднять сигнал – погибаю, но не сдаюсь. Ша-живети-аз по трехфлажному своду сигналов взлетели вверх на рею на непонятно как уцелевшем фале.

Урааа – крикнул Иванов-13-ый. Ураа – поддержали его, покинадающие корабль матросы, кондукторы и офицеры.

По трапам, через люки, горловины и пробитые отверстия от снарядов полезли из низов израненные безрукие и безногие моряки в крови и с повязками и стали прыгать за борт корабля. Показались из низов чумазые от угля кочегары. Непривычно щурясь на солнечном цвете, они как бы прощаясь, прикладывали руку к палубе корабля, и прыгали за борт, предварительно проверив взглядом, а на месте ли Андреевский флаг корабля и сигнал «Погибаю, но не сдаюсь».

Сигнальщики выбрасывали в воду деревянные рыбины, пробковые матросские матрасы и все что могло помочь матросам держаться на воде.

– Отплывай дальше – кричали с борта, оставшиеся в живых офицеры – затянет.

– Птиц выпустили? – мрачно спросил Иванов 13-ый, стоявший у борта корабля.

– Так точно – ответил кто-то из мичманов, имея ввиду птиц, находившихся в клетке в кают-компании офицеров.

Волнистые попугайчики и канарейки кружились вокруг мачты.

Священник иероманах Алексей Оконешников, уже раненый доктор Солоха и несколько десятков добровольцев матросов вытаскивали на брезенте из низов раненых матросов и аккуратно выбрасывали за борт.

Корабль не сдавался, тонул, а весь порванный снарядами и осколками Андреевский флаг гордо развевался на гафеле.

Последним с борта, поравнявшимся с водой легко шагнул в воду Иванов 13-ый.

– Поплыли в Россию – пошутил он и громко закричал матросам и замахал руками – Отплывай дальше от борта. Затянет! – и саженками энергично поплыл в сторону корейского берега.

На корабле продолжали разрываться снаряды японских крейсеров, мстивших за упрямство русскому крейсеру.

На сигнальном мостике внезапно показался какой-то мечущийся матрос.

– Прыгай в воду – закричали ему. Но он, махнув всем бескозыркой, исчез внутри корабля и больше уже не появился.

Корабль продолжал быстро погружаться кормой в воду. Скоро над водой показался медный таран корабля и корабль с креном на левый борт исчез в пучине волн. Исчезла в воде мачта и развевающийся на гафеле, прибитый гвоздями сигнальным старшиной разованный осколками снарядов Андреевский флаг и сигнал «Погибаю, но не сдаюсь». На воде остались какие деревяшки, бумага. Вылез огромный пузырь. Где-то в глубеин взрывались видимо разогретые котлы.

– Ураааа – раздавались крик матросов и офицеров, находившихся в воде.

Японские крейсера прекратили обстрел.

– Погибаем, но не сдаемся! – кричали офицеры.

Японские миноносцы и крейсера кинулись подбирать из воды плававших русских моряков. Из более чем 800 человек команды японцы подобрали из воды 625 человек, из них 230 – ранеными.

Команда крейсера 1 ранга «Рюрик» выполнила заветы родоначальника русского флота Петра Первого, затопила погибающий корабль – не сдавшись, и навеки офицеры и матросы вписали славное имя своего корабля в анналы героической истории флота российского.

Крейсер 1 ранга "Рюрик"