Я когда увидел его впервые, подумал, ну, этот мужик - каменная скала, помесь Шварцнеггера и Дуэйна Джонсона, прикрытая смазливостью ван Дамма. Хотя, конечно, у Славы не такая слащавая внешность, как у последнего. Мог ли я тогда подумать, что за таким суровым обликом может скрываться столь нежная любящая натура.

Даже на работе, где мы общались строго официально, по имени-отчеству, он смотрел с любовью. Не прикасался, даже когда мы были наедине, не целовал, близко не подходил, но глаза говорили обо всём. При этом, буквально обволакивая меня любовью, он ничего не требовал взамен.

Когда он впервые озвучил своё шокирующее неприличное для меня предложение, я опасался, что это означает действительно сексуальное рабство.

Я был уверен, что он будет требовать минет в рабочем кабинете в рабочее время, что мне придётся отсасывать ему, стоя на коленях перед его креслом, что он будет вызывать меня в любое время и трахать на рабочем столе, как проститутку, что мне нужно будет сосать ему даже в машине, если мы будем ехать куда-то вместе. Я действительно ожидал всего этого и, к своему стыду, был готов выполнять его требования. Но ничего этого не было. Он ничем ни разу не унизил меня, как мужчину, ну, за исключением последней встречи. Но я виноват сам, спровоцировал.

Я вспомнил всё то хорошее, что было за время наших недолгих отношений. И сейчас, когда я понял, что могу потерять его навсегда, я вдруг с изумительной ясностью осознал, что мне Слава, оказывается, по-своему дорог. Я не ценил его, да, я отмечал про себя мимоходом все эти знаки его внимания, его заботу, но особо не ценил. Я раздражался, злился, досадовал, был постоянно обеспокоен мыслями о жене, поэтому не получал удовольствия от общения со Славой. Я хотел, чтобы он поскорее взял своё и отпустил меня. Я спешил к Мире, боялся, что она что-то заподозрит. Я чувствовал, что огорчаю Славу своим небрежным отношением к нему, к тому, что он для меня делает, к нашим встречам. Я действительно относился к этому, как к работе, как к условию договора, который нужно исполнять, ну, и получать законные дивиденды. Слава же видел в нас любовную пару, а в наших отношениях - своего рода семью. Я относился к нему потребительски, а он нет, хотя мог бы. Он каждую нашу встречу стремился сделать незабываемой. Для него каждое свидание было праздником. Я подозревал, что он влюбился всерьёз. Иначе как объяснить всю эту трепетность? Понятно, что моя внешность тоже сыграла роль, но если бы не было чувств, то не было и заботы, какого-то бережного отношения.

В своих чувствах я толком не разобрался. Но влюблён я точно не был. Я даже не помню, каково это быть влюблённым. К Мире у меня было спокойное отношение. Я считал это любовью, но теперь даже не знаю, что это было. Привязанность, привычка? А к Славе? Благодарность, признательность? Я настолько закоснел в повседневности, в работе, что чувства казались мне красивой сказкой для праздных мечтателей и досадной помехой для таких, как я. Слава показал, что даже в жестоком деловом мире есть место этой сказке. Я был выбран принцессой, но не оценил по достоинству свой титул и швырнул корону в кусты.

========== Часть 13 ==========

КОНСТАНТИН.

К Славе ещё не пускали. Состояние стабильно тяжёлое, - слышал я от докторов. Каждое моё утро начиналось со звонка в клинику. Нет, ещё нет. Я ехал на работу. Теперь компания была на мне. Нужно удержать её на плаву, пока не вернётся Слава. А если… Нет, я не хотел думать о таком развитии событий. Он вернётся. Не зря же он выжил в такой тяжёлой аварии.

У меня были ключи от его квартиры. Тихо и пусто. В спальне, как везде, идеальный порядок. Я присел на кровать. В фильмах показывают флешбэк относительно событий, важных для персонажей. Меня накрыло подобное же. Улыбающийся мне Слава. Он держит меня за руку. Мы целуемся. Слава делает мне массаж. Он готовит на кухне завтрак и что-то мне рассказывает. На нём голубая рубашка с закатанными рукавами. Он ставит передо мной чашку с моим любимым зелёным чаем.

Я вспоминал, как мы занимались сексом на этой кровати. И на ней же он причинил мне боль в последнюю нашу встречу. Я задвинул это неприятное воспоминание подальше. Лучше помнить хорошее.

Наконец, в одно утро на свой вопрос я услышал, - Приезжайте, он переведён в палату.

Я с волнением шёл по коридору. Сколько уже не видел его? Почти три недели.

Я с внутренним трепетом открыл дверь. Слава лежал на кровати с закрытыми глазами. Голова забинтована, бинты на руках, нога, левая, похоже, загипсована, под одеялом не видно. На лице пластыри, рассечена бровь. Но в целом выглядел он неплохо. Меня это порадовало.

- Слава, - позвал тихонько.

Он открыл глаза. Хотел что-то сказать. Потом протянул руку. Я подвинул стул и сел рядом.

- Костя… ты пришёл… - хрипло выдавил он.

- Тебе трудно говорить?

- Есть… немного…

- У тебя нога…

- Гипс… долго ещё… Как вы?

- Держимся, не тонем и даже чуть продвигаемся вперёд. Корабль ждёт своего капитана.

Слава слегка улыбнулся и тут же поморщился, - Больно… ещё…

- Как… ты… Костя? - он подвинул свою забинтованную кисть ко мне.

Я взял его за руку, - Нормально. Ты себя как чувствуешь, Слава?

- Болит… пока… везде…

- Что произошло в тот день?

- К тебе… ехал… узнать…

- Зачем?

- Волно-вался… ты не… отвечал… на звонки…

- Не справился с управлением?

- На повороте… на встречку…

Я покачал головой. Это была большая удача, что он выжил.

- Пробки… ехал… через… кольцо…

- Я понял. Слушай, тебе нельзя, наверно, много разговаривать? Ты полежи молча, я ещё побуду немного, потом на работу поеду.

Он кивнул. Я рассказывал ему о делах в компании, о ходе строительства, о финансировании наших объектов. Он слушал очень внимательно, кивал. Потом я пообещал, что завтра снова зайду, и пошёл.

Теперь я приезжал к Славе каждый день. Сидел с ним минут тридцать и возвращался на работу.

Мира подала документы на развод. Больше она со мной встречаться не захотела. Мы общались через адвокатов.

Слава пробыл в клинике ещё две недели. Потом его выписали и я привёз его домой, в его квартиру. Слава сильно хромал. От костылей он отказался. Я поддерживал его под руку, но понимал, что если он рухнет, то я не удержу.

Слава пошёл в душ, а я попытался приготовить обед, но очень скоро понял, что переоценил свои кулинарные способности. Лучше заказать.

Мы пообедали. Потом я поехал на работу. Вечером снова заехал к Славе.

- Ты как? Справляешься?

Он улыбнулся, - Привыкаю заново к быту.

- Если хочешь, я останусь.

Он уставился на меня изумлённый. Я понял, что сказал что-то не то, - Нет, я имею в виду просто, на диване лягу, - я сам смутился.

- Я и не подумал ничего такого, Костя, что ты останешься со мной, - он пожал плечами, - Думаю, теперь я невправе даже мечтать об этом. Прости, я не имел права вообще заговаривать о таких вещах.

Я не знал, что ответить ему и потому промолчал.

- Конечно, после того, что я сделал, просить прощения, быть может, нелепо, но я всё-таки попрошу, Костя. Прости меня. Я был уверен, что ты вообще не подойдёшь ко мне на пушечный выстрел. Я бы понял, если бы ты не только не навещал меня в больнице, но и совсем уволился, бросив компанию на произвол судьбы. Конечно, учредители не оставили бы её без временного руководства, но твой поступок дорогого стоит. Ты справляешься, Костя. Ты прав, что претендуешь на это кресло. Видишь, как вышло, Костя. Я нагнул тебя, а жизнь нагнула меня. Но я не считаю, что мы квиты. Я очень виноват перед тобой, Костя. Я получил по заслугам. И у тебя нет обязательств передо мной. Ты можешь больше не приезжать ко мне, Костя. Я отлежусь день и вернусь на работу. Я очень благодарен тебе, за всё. Спасибо, Костя.

========== Часть 14 ==========