— Ты желаешь принять нашу веру, как Милес Глориозус? — уточнил жрец. — Тогда тебе стоит так же изучить наши духовные книги, как это делает он.

— Кто этот Глориозус?

— Он только что помог тебе с раненым. Наёмник нашего Дома и достойный воин.

— Дом Редоран принимает на службу имперцев? — удивился Свен, уже доставший кошелёк.

— Почему бы и нет? Милес помогает страже защищать горожан от пепельных монстров, он разделяет идеи Дома Редоран и желает стать прихожанином Храма. Это достойно похвалы.

Свен покачал головой.

— Прошу прощения, сударь, — сказал он, — но у меня своя вера. Здесь нет святилищ наших богов, и я иногда поневоле захожу в имперские, потому что Мара и Кин едины и для нас, и для имперцев. Но сегодня меня спасло Вмешательство АльмСиВи, и я бы хотел поблагодарить их в меру своих возможностей.

Жрец, подумав, кивнул.

— Конечно, ты можешь пожертвовать сколько пожелаешь. В конце концов, почтение к чужой вере так же заслуживает уважения, как и твёрдость в своей. А твоё сегодняшнее доброе дело, думаю, зачтётся тебе и у наших богов, и у твоих.

— А ещё, если можно, — сказал Свен, отдавая жрецу монету в пять дрейков, — я бы хотел купить новый свиток Вмешательства АльмСиВи взамен использованного. И, сударь, я бы ещё хотел спросить: здесь кто-нибудь продаёт свитки Хождения по воде?..

Комментарий к Балмора — Маар Ган, или Поездка в гости к Уршилаку (первая попытка)

* Ну, с точки зрения здравого смысла, по-моему, должно быть так, а не как в игре

** Почему-то свитки Вмешательства переносят не ко всякому ближайшему алтарю, а к нескольким определённым. Например, можно в Суране использовать Божественное Вмешательство, и свиток доставит тебя не в Каналы Квартала Чужеземцев, где есть вполне себе действующий алтарь Имперского Культа, а аж в Эбенгард (наверное, чтобы сподручнее было удирать с Мехрой Мило из тюрьмы, а то что это за побег внутри Вивека же?). А поговорив с Нибани Месой, можно развернуть свиток Вмешательства АльмСиВи, и окажешься не в святилище Маар Гана, который гораздо ближе, а всё в том же Гнисисе. Девятеро (или Трое) знают, почему

========== Хуул — северное побережье — и снова Маар Ган, или Поездка к Уршилаку (вторая попытка) ==========

В Хууле Свен, кляня себя, тугодума, за тупость, гонявшую его кругами возле Маар Гана, нанял парусную лодку вроде той, на которой Ания Морячка довезла их с Хеним до Васа. Тип, притворявшийся рыбаком, сразу предупредил, что к берегу в таком опасном месте подходить не станет, даже если его золотом осыплют с головы до ног, но Свен именно для такого случая и набрал свитков Хождения по воде.

Ветер был боковой, резкий и порывистый, однако мужичок, покрикивая на то ли сыновей, то ли племянников, чтобы шевелились, не спали, ловко управлялся со своей лодочкой, и провёл её вдоль побережья, в обход скал, гораздо быстрее, чем Свен тащился бы по фояде, отбиваясь от хищных тварей. Они оставили мрачную громаду даэдрического святилища чуть западнее и встали на якорь на безопасном расстоянии от берега.

— Вот, — сказал как бы рыбак, — Ассурнабиташли, как ты и просил. Ты точно туда собрался? Если и впрямь хочешь помереть медленно и мучительно, так просто прыгай за борт. Рыбы-убийцы и дреуги о тебе позаботятся, не сомневайся.

— Прыгну, прыгну, — проворчал Свен, разворачивая первый свиток. — Куда ж я денусь?

Он расплатился, накинув пару монет (вдруг да ещё понадобится кого-нибудь в Хууле нанять, так чтобы народ знал, что платит он исправно и щедро), поправил снаряжение и шагнул на воду. Заклинание это было ему привычно — Марк то и дело его накладывал на компаньонов, — и Свен бодро зашагал к берегу по мелким сердитым волнам.

От святилища он держался настолько далеко, насколько мог, чтобы при этом не терять его из виду: по словам Нулены, оно было главным ориентиром при поисках стойбища Уршилаку. Над Ассур-как-там-его вились неизменные скальные наездники, однако на каменистой пустоши, кое-где заросшей жёсткими листьями трамы и плетями горьколистника, никаких опасных тварей пока не наблюдалось. Попалась навстречу пара здоровенных, с хорошую псину, чёрных жучар, но камни, помявшие им надкрылья, жукам не понравились, и они передумали знакомиться. Да, в общем, если что, от них и удрать, наверное, было бы не так трудно, как от какого-нибудь кагути.

Местность была унылая, камни под ногами вечно норовили то перевернуться, то сорваться со склона, увлекая за собой небольшую осыпь, да ещё приходилось постоянно следить и за небом, и за окрестностями на предмет разных голодных тварей — а они в таком неприветливом месте точно были постоянно голодны. Изматывала такая прогулка несказанно. Наконец за невысокой грядой Свен увидел серые, как и камень вокруг, юрты.

Однако лезть вот так, с ходу, к кочевникам было глупо. В «попросят уйти», как уверял Хассур, верилось Свену плохо, а вот в «скормят никс-гончим», как болтали в Маар Гане, напротив, поверить было очень легко. Так что он нашёл скалу, у подножия которой имелась небольшая впадинка, — не пещера, а так, место, чтобы спину прикрыть, — кинул на камни походное одеяло и уселся, вытянув гудящие ноги. Что ни говори, а пройтись пришлось порядком, это только на карте всё кажется близким и легко достижимым. Развести бы костерок, размечтался он, вскипятить воды, разболтать в ней ложку-другую мёда, чтобы быстрее силы восстановить. И заглушить мёдом непривычный и неприятный привкус лепёшек. Рисовых, не пшеничных и даже не ячменных. Да только из чего разводить костёр в этой пыльной пустыне? Пока насобираешь корней той же трамы, стемнеть успеет. Да и горят ли они? Сверху-то эти корни выглядели старыми деревяшками, но внутри вполне могли быть водянистыми. А из чего, интересно, раскладывают костры кочевники? Из засохшего дерьма гуаров, как жгут кизяк овцеводы-редгарды на краю своей великой пустыни? Или для того и кочуют по побережью, чтобы собирать обломки кораблекрушений?

В общем, думалось, как водится, о всякой ерунде, но только не о том, как ему разговаривать с шаманкой — если ему кто-то вообще позволит подойти к ней ближе, чем на десяток шагов. «Доброго дня тебе, уважаемая. Не скажешь ли, как мне вбить в тупую башку одного Клинка, что я не Нереварин и никак им быть не могу? Так сдаётся мне, он и сам это отлично знает, а гоняет меня по всему Вварденфеллу исключительно для того, чтобы проворачивать втихомолку какие-то свои делишки, пока я подставляюсь под неприятности с Храмом и Легионом разом».

Эшлендеры в стойбище занимались какими-то своими повседневными делами. Время от времени кто-нибудь поворачивался в его сторону и напряжённо замирал, разглядывая странного чужака. Вечер начинался на удивление тихий и ясный, воздух был, по вварденфеллским меркам, прямо-таки кристально-прозрачен (нет, никаких воспоминаний о действительно хрустальных вечерах зимнего Белого Берега!), и кочевники, уж точно зрение не портившие за книгами, наверняка могли видеть, что в рисовую лепёшку чужак заворачивает копчёное мясо, а не, скажем, сыр. И чем-то чужак, мирно закусывавший невдалеке от лагеря, очень кочевникам не нравился.

Потому что Свен, никого не трогая, жевал себе жёсткое и солёное мясо, прихлёбывая понемногу флин из фляжки, а из стойбища вышли сразу две группы вооружённых людей. То есть, меров, конечно. Одна направилась прямо к нему, вторая — вроде бы в противоположном направлении, но Свен не сомневался, что за грядой, укрывающей лагерь от ветра, воины клана обойдут его, заходя в тыл. Впору возгордиться: на него одного отправили почти десяток охотников! Он даже хохотнул негромко, представив себя настоящим снежным саблезубом, ещё не старым, но опытным матёрым котищем, с какими и медведи-то без крайней нужды не связываются. «Обязательно надо будет взять Эстирдалин на Белый Берег, — подумал он, лениво собирая свои вещи обратно в мешок, а мешок закидывая за спину, — и летом показать ей своего тёзку, сытого и ленивого… понятно, с безопасного расстояния». Он отогнал эти совсем не к месту и не ко времени заявившиеся планы-мечты и двинулся навстречу эшлендерам.