***

— Ты сердишься?

— Выпороть бы тебя, — тоскливо сказал отец. — Но уже поздно, к сожалению, раньше надо было. И темперамент у тебя матушкин, с этим сложно бороться: сначала делаешь, а думаешь потом. В лучшем случае.

Она шмыгнула носом и ткнулась ему в шею. Тёплая и мягкая, шея немного кололась отросшей за день щетиной, но Эрика мужественно терпела мелкое неудобство, потому что на коленях у отца и в его руках можно было и забыть ненадолго, что ты уже совершеннолетняя, что завтра придётся напустить на себя непроницаемо-скучающий вид и пустым равнодушным голосом требовать от глупой курицы публичных извинений…

— Твой дядя прислал гонца, просил не брать на поединок наёмника.

— Валентин? — изумилась Эрика, даже оторвавшись от уютной и вкусно пахнущей отцовской шеи, чтобы посмотреть ему в глаза. — Как он успел?

— Да нет, конечно, Норберт.

— Он же жрец, — ещё больше удивилась она. — Хоть и отец-наставник в обители Аррунга. Он не может участвовать в светских поединках.

— Он привезёт тебе породистого защитника, чтобы родня сиры Розалии не фыркала по поводу наёмников, а твоё имя не трепали зря, — с тяжким вздохом объяснил отец. — Будто, дескать, никому ты без моих денег не сдалась.

— Знаешь, у меня такое чувство, будто и правда не сдалась, — горько отозвалась она. — Одни… сиры Кошаки кругом.

— Ничего, — заверил её отец, — вот я пущу слух тут и там, что не даю за тобой никакого приданого, и сиры Кошаки сразу потеряют к тебе интерес. Останутся приличные молодые люди, знающие, что ты просто наследница небольшого имения. Или хочешь не совсем человека? Квартерона вроде Эрлана? Детки пойдут красивые…

Эрика засмеялась и опять ткнулась носом в отцовскую шею. Дядя Норберт плохого бойца не привезёт, так что об исходе поединка можно не волноваться. И после победы её защитника она скажет так, чтобы слышно было даже в ратуше, не то что на площади, чётко и безаппеляционно: «Мой отец — Пол Вебер!»

А для самых непонятливых можно и Ночную Семью нанять.