– А? Отказался? Да кто бы отказался? Все радовались как дети.

Радовались? Все? Слишком уж это не похоже на правду.

– Лер, а может, не поедешь? Страшно мне за тебя. Все же это даже не другой город или другая страна. А другая планета. И говорят там точно не на русском, а ты даже английский толком выучить не смогла.

– Прорвусь, – уверенно усмехнулась подруга и подняла бокал. – Давай лучше выпьем за перемены в жизни. Пусть они будут для нас счастливыми!

Она опустошила свой бокал почти наполовину, я же смогла сделать только один глоток. А в мыслях появился странный вопрос: если все так рады и счастливы, если всех после проверки отпускают домой, то почему Лешка не вернулся?

Увы, на этот вопрос Лера ответа мне не дала. Хотя и сказала, что были те, кто после всех тестов просто не выходил из лаборатории. Но спрашивать об этом она ни у кого не стала.

В тот вечер я просидела у Леры почти до полуночи. После выпитой бутылки вина она опьянела настолько, что неожиданно осознала, что скоро уедет очень далеко, вряд ли нам удастся в ближайшие годы увидеться. Мы долго говорили, вспоминали прошлые наши гулянки, совместные приключения, учебу в школе. Смеялись, даже немного погрустили о прошлом.

И только перед самым моим отъездом домой Валерия все же призналась, что боится.

– Почему мне так страшно, Сашка? – спросила она, обхватив себя руками за плечи. – Днем не боялась ни капельки, а сейчас едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Я ведь правда буду совсем одна на чужой планете.

– Тогда откажись, пока еще не поздно, – сказала я, глядя на нее с сочувствием. – Лер, здесь наш дом. И на Земле тоже все будет меняться. Я не сомневаюсь в этом. Не улетай. Ты же прекрасный специалист, адвокат, и работу свою любишь. Зачем тебе этот прыжок в неизвестность?

– Поздно, Саш, – проговорила она, низко опустив голову. – Я все уже подписала. И шефу отдала заявление на увольнение. С Генкой… поругалась. Гадостей ему наговорила.

Последнюю фразу она произносила, едва сдерживая всхлип. Но плакать на моем плече все равно не стала. Лерка всегда говорила, что нельзя показывать свою слабость даже самым близким людям. Она была сильной, и я рядом с ней самой себе начинала казаться сильнее. Решительней. Смелее.

Лера всегда знала, что делает. Но сейчас я отчетливо видела, что она совершает ошибку. Идет против самой себя. И именно это казалось мне неправильным.

– Может, тебе что-то вкололи, чтобы ты на все согласилась? – спросила я, глядя в ее серо-голубые глаза. – Лер…

– Поздно, Санька. Поздно, – отозвалась она, и ее голос прозвучал непривычно сдавленно. – Они от меня уже не отстанут.

В этот вечер я впервые уезжала от Валерии с тяжелым сердцем. Мне не хотелось оставлять ее в таком состоянии, но она заверила меня, что ей нужно побыть одной. Подумать. И я не стала настаивать.

После встречи с ней у меня появилась уверенность, что Лера точно не одна такая – вовремя опомнившаяся. Должны быть и другие. Наверняка есть несогласные улетать. И они должны понимать, что скрыться, спастись смогут, только объединившись. Создав этакую коалицию, подпольную организацию одаренных, не желающих идти на поводу у навязанной им инопланетной системы. Кажется, именно о таких говорила мне Катя. И в который раз эта искусственная девушка оказалась права.

Через три дня Лера пропала.

Утром, еще до начала рабочего дня мне позвонила ее мама и спросила, не знаю ли я, где Валерия. Она-то и рассказала, что накануне вечером та вела себя странно, была нервной, дерганой, грустной. А ночью родители обнаружили, что Лера уехала. Собрала вещи, захватила все свои побрякушки, любимые книги и укатила в неизвестном направлении.

Конечно, я высказала предположение, что ее вызвали для прохождения обучения, но… получила отрицательный ответ. Оказывается, Лерка оставила родителям записку, что не желает идти на поводу у инопланетной системы и будет искать другие выходы из сложившейся ситуации. Она просила их не волноваться. Сообщила, что не останется одна.

Но подобное поведение было совершенно несвойственно для обычно серьезной Леры. Она всегда старалась принимать взвешенные решения, не шла на поводу у эмоций. И тут вдруг… сбежала? Решила спрятаться? Но где? Я сильно сомневалась, что на Земле осталось хотя бы одно место, о котором не знали бы инопланетяне – все же их технологии существенно превосходили наши. А значит, они точно найдут беглянку, где бы она ни пряталась. Так не сделала ли Лера этим побегом себе хуже?

Конечно, я попыталась ей позвонить, но ее телефон предсказуемо оказался выключенным. И тогда мне пришло в голову попросить помощи у Кати.

– Ты желаешь, чтобы я ее нашла? – спросила голографическая брюнетка, появившись на заднем сиденье моего «Ниссана», когда я возвращалась с работы домой.

– Попробуй! У тебя же есть доступ к информации. Пусть Лешу ты не обнаружила, но, может, с Лерой получится?

Та кивнула и исчезла. А появилась только спустя пару часов, сообщив, что результатов нет. Это было хорошей новостью. Ведь если мой галути не смог найти Валерию, то значит, она хорошо спряталась. Вот только с большой долей вероятности она могла попасть в руки новых властителей нашей планеты. И о том, что они сделают с ней за попытку сопротивления, я старалась не думать.

Комиссии и исследования продолжались. О них говорили по телевизору, там же рассказывали о том, что уже сорок шаттлов увезли с Земли будущих студентов. Что скоро эти юные дарования прославят родную планету на весь Союз. Что мы должны гордиться ими.

Вот только гордиться как-то не особенно получалось. Да, в интернете, по радио, по всем каналам телевидения происходящее освещали исключительно с хорошей стороны. Но на деле все обстояло иначе. Родители не желали отдавать своих детей, они устраивали митинги, забастовки, шествия. Они требовали прекратить этот дикий отбор или открыть нужные учебные заведения на Земле.

Такие собрания быстро разгонялись. Многие из участников получали на работе строгий выговор с лишением премий. А тех родителей, кто спокойно принимал отъезд своих чад, наоборот, поощряли. Им выдавали так называемый «дар лояльности» в размере тройной месячной зарплаты. Это немного остудило пыл протестующих, но несогласные все равно остались.

После того как забрали Лешу, нашу семью не трогали почти два месяца. Казалось, новые власти просто забыли, что я тоже подхожу под критерии их отбора. Вот только Катя упрямо утверждала, что до меня еще дойдет очередь. И не ошиблась.

В середине ноября я получила сразу три одинаковых уведомления: одно привезли домой, второе прислали на рабочую электронную почту, а третье и вовсе высветилось на экране моего мобильного. Там значилось, что уже завтра мне предписано явиться для тестирования и проверки показателей уровня внутренней энергии.

Конечно, первой мыслью было просто проигнорировать это сообщение. Сказать, что ничего не получала, но тут вмешался мой непосредственный начальник, которому поручили проконтролировать исполнение мной полученного приказа. Родители тоже единодушно заявили, что я просто обязана проверить, на что на самом деле способна, говорили, что не стоит упускать такой шанс. Но согласилась я даже не из-за них. Куда сильнее меня привлекала возможность узнать хоть что-то о Леше.

Катя же и вовсе была настроена чрезвычайно решительно, если такое вообще можно сказать о существе без души. Она заявила, что постарается подключиться к закрытой информационной сети наших захватчиков. Уж там-то точно должны иметься данные обо всех, прошедших этот идиотский отбор, как и об их дальнейших судьбах.

Конечно, я всецело поддержала ее затею и даже заявила, что буду послушной паинькой. Неудивительно, что, отправляясь в исследовательский центр следующим утром, я чувствовала себя настоящим шпионом на задании. Меня даже толком не волновало, найдут ли во мне какие-то скрытые таланты. Все это казалось несущественной мелочью, куда важнее была сама возможность узнать что-нибудь о младшем братишке.