Интенсивность перестрелки нарастала, захлопали лёгкие минометы. Что бы там ни происходило, на случайную заварушку не похоже. Или городские заманили в засаду немецкий конвой, или немцы решили попробовать ночью выбить кого-то из нужного им квартала. Наверху проревели снаряды, выпущенные русской артиллерией с восточного берега. Кеннеди слышал, как они ложатся точно в район боя. Очевидно, кто-то там по радио вызвал помощь. Снаряды рвались в руинах так плотно, что сразу стало понятно - орудия наводят предельно тщательно, чтобы не зацепить своих. Затем в рубке ожило радио и заговорило на хорошем английском.

- ПР-73, ПР-73, это Григорий. На развалинах моста замечены немецкие инженеры и пехота. Они пытаются захватить нашу сторону набережной и установить мины в безопасном проходе. Возвращайтесь, вы не сможете пройти, пока мы не выгоним фашистов и очистим фарватер.

Кеннеди и Том вновь усмехнулись. Они только что услышали прекрасный элемент маскировки. Русский командующий знал, что бронекатер пойдёт под западным берегом. Знали и немцы - припасы повезёт борт 73. Иначе зачем бы им устраивать передачу неправильных патронов? Джон был готов поспорить, что люди, провернувшие это, имеют доступ к внутренним документам. Только так можно узнать, что он предпочитает ходить восточным берегом. Радиограмма подтвердила, что ПР-73 сейчас там и немцы таращатся во все глаза. Иногда, подумал Кеннеди, люди забывают, какими хитрыми могут быть русские. Спорим, бой в городе это отвлекающая операция, чтобы прикрыть возню у моста?

Лейтенант довернул штурвал. Бронекатер покатился вбок, пока не обошёл край западной набережной. Кеннеди увидел плотный поток огня, подтвердивший его недавние мысли. Счетверённая 20-мм пушка, которую он примеривал к береговой дороге, обстреливала участок восточного берега в направлении разрушенного моста. Следующая задача - пройти сам мост. Обстановку осложнял разбитый шнельбот, затонувший рядом с концом набережной. Кеннеди улыбнулся. ПР-57, один из больших бронекатеров с 76-мм орудиями, заманил немца в засаду и раздолбал в хлам. Это была первая победа американцев на Волге, и отметили её с легендарным размахом.

- Здесь мы и пройдём, - едва слышно сказал Джон. Он видел обломанную мачту шнельбота по правому борту и развалины моста по левому. Зазор воды, где мог пройти ПР-73, оставался едва ли в десять метров - при ширине в миделе больше шести. Он не спускал глаз с мачты, прикидывая, не специально ли немцы позволили своему корыту утонуть там, чтобы перекрыть протоку? В его мыслях теснились картины затонувшего корпуса и подводных руин моста. Всё же груз, который они везли, порядком осадил бронекатер. На правом борту стоял Мейер, глядя на стальную путаницу ферм и руками показывая ширину прохода. Вот осталось около двадцати сантиметров и Кеннеди, затаив дыхание, чуть-чуть довернул левее, чтобы увеличить расстояние до шнельбота. Руки Эда сближались. Когда между ними осталось только втиснуть лист бумаги, лейтенант осторожно взял правее, выравнивая корабль и проводя его впритирку.

Мейер начал разводить руки. Протиснулись впритык, подумал Джон. Подводный выхлоп позволил бесшумно набрать ход сначала до восьми, а потом до десяти узлов. Бронекатер вышел на открытую воду южнее развалин поста и теперь прятался от вражеского взгляда под крутым западным берегом.

Россия, аэродром Большая Тарловка, 305-я бомбардировочная группа

- Чёрт побери, где результат бомбардировки? - ЛеМэй потёр глаза. После долгих часов изучения аэрофотоснимков казалось, что они готовы выпасть на стол. Подполковник осторожно закапал лекарство, выданное аэродромным медиком. Вроде полегчало. В этот момент его отвлёк стук в дверь.

- Войдите!

- Капитан Ричард Гонсалес, сэр. Как я понимаю, это вы искали пилота-разведчика? Я вызвался добровольцем.

- Почему? - у ЛеМэя от неожиданности задёргалось левое веко.

- Моя эскадрилья сейчас занимается картографированием. Русские карты нам не подходят. Поэтому "Лайтнинги" летают и снимают местность. Это скучно. Когда появился запрос на разведывательный вылет, я решил сам пойти на задание.

- У вас F-4A[41]?

- F-5B, сэр. F-4 все заняты делом. А у меня в носу стоит целая фотостанция. Просто скажите, что хотите увидеть, и я привезу вам снимки.

- Мне нужно нечто большее, чем просто фотографии ландшафта. Я хочу увидеть, как и куда падают наши бомбы. Вы полетите вслед за рейдом.

- Сэр, вы уверены?

Подполковник пристально посмотрел на молодого лётчика.

- Поясните, что вы имеете в виду.

Гонсалес как будто и не заметил взгляда ЛеМэя.

- Я снимаю западный берег уже две недели подряд. Будь там следы от бомбардировки, я бы заметил безо всяких камер. Но их не нашли даже наши аналитики.

ЛеМэй беспокоился как раз из-за этого.

- Вот, посмотрите на эти фотографии. Это всё, что у нас сейчас есть. Давайте изучим их. Если нет следов бомбардировки, я должен знать.

- Это плохие снимки, сэр, качество ужасное. Я предполагаю, они сделаны русскими. Честно говоря, русские не занимаются съёмкой того, что лежит в тылу противника. Они полагаются на доклады партизан. Их разведывательные подразделения летают на старых бипланах, ведут зрительное наблюдение за передним краем. У них хреновая оптика, поэтому я и решил, что снимки от русских. Мы зря потратим время. Даже если бы их камеры могли разглядеть воронки от бомб, они не стабилизированы. Дрожь от самолёта смазывает такие детали. В итоге видно только, что внизу вообще что-то есть.

- Так держать, капитан, и всё будет отлично. Откуда вы родом? - ЛеМэй снова посмотрел на Гонсалеса.

- С Филиппин, сэр. Мои родители из Манилы, но переехали в Калифорнию ещё до моего рождения. Мой отец всегда говорил, что лучший способ выполнить работу - такой, который позволяет её сделать.

- Хороший совет, - проворчал ЛеМэй. - А теперь всё-таки посмотрим.

Волга, у Сенгилея, речной бронекатер ПР-73

- Есть излучение радара, - у радиста Джона Магуайра было по-настоящему завидный боевой пост. Он сидел на единственном удобном стуле в кают-компании. - По правому борту.

Хотя приёмник выдавал угол с точностью до 90 градусов, этого хватало. Направление по носу или корме указывало бы на Волгу. Левый борт - на восточный берег, что подразумевало работу дружественной установки. А правый однозначно говорил о немецком радаре.

- Волна?

- 55 сантиметров[42].

- Отметь. Ленни, возьми ближе к берегу. Попробуем потеряться в мешанине островов. Сбавь ход до четырех узлов.

Рулевой направил ПР-73 ближе к восточному берегу. Пройдя Ульяновск, бронекатер пересёк Волгу и пошёл на юг под защитой русской стороны реки. Какое-то время её ширина доходила почти до пятнадцати километров, но сейчас уменьшилась до семи. Положение усугублялось тем, что этот участок простреливала батарея из четырёх 88-мм орудий. Теперь, похоже, им придали радарную установку и систему управления огнём. Это делало их куда более опасными. Кеннеди задумался.

- Если бы они следили за нами, то уже открыли бы огонь. Сбавь ход ещё. Я слышал, что чем быстрее движешься, тем больше вероятность обнаружения.

ПР-73 продолжал дрейфовать на юг. Радарный след на индикаторе перехвата оставался слабым, едва-едва видимым у внешнего края. Магуайр покачал головой.

- Не думаю, что он видит нас, шкипер. Мы просто ловим его сигнал. Не знаю, почему он такой жидкий. Как будто что-то блокирует передачу, и мы видим переотражённое мерцание. Другие речники говорили об этом. В некоторые ночи мы наблюдаем что-нибудь с мостика, а радар клянётся, будто там ничего нет. В другое время видим картинку чего-то отдалённого, даже за поворотом реки. А ещё можно получить сильное и ясное эхо там, где вообще пусто. В этом деле много такого, чего мы ещё не до конца понимаем.