Я живу в комнате с тремя другими офицерами, Джорджем, Уиллом и Терри. Они отличные парни. Все трое родом с западного побережья. Русские, с которыми мы каждый день работаем, великие люди. У них и так не было особых богатств, а из-за войны они потеряли почти всё. Но с нами они делятся всем, что имеют, потому что мы гости и союзники. Они готовы поголодать сами, чтобы дать нам хлебную корку. Ещё у них неописуемое чувство юмора. У нас разошлась русская байка про рабочего, которого захватили фашисты. Он сразу же добровольно согласился работать на них, сказав, что лучше поможет сотне фашистов, чем одному американцу. И каждый раз отвечал одинаково. В конце концов кто-то спросил его, чем же он занимается, а он ответил: "Могилы рою".

Армия хорошо нас снабжает, в основном мы получаем всё необходимое. Вы спрашивали, чего бы мне хотелось. Пожалуй, бритвенный набор. Армейское мыло так себе, с ним легко пораниться. Ещё, на высоте холодно, и всегда в цене вязаные носки. Еды у нас много, но она однообразная. Пришлите леденцов, вяленой колбасы или сушёного мяса. Мы не выходим с базы, и очень пригодились бы игральные карты, небольшие книги или просто библии. Это нам здорово поможет. Возможно, вас это удивит, но нам сказали их оставить при отправке, так как думали, что русским это не понравится. На самом деле, им оказалось всё равно. А ещё семейные фото. Если мелкие что-нибудь нарисуют сами, тоже высылайте. У некоторых наших ребят есть дети, они крепят их рисунки на стенде в офицерском клубе. Новые детские картинки всегда повод собраться. Когда наши русские товарищи приезжают в клуб, они первым делом идут к стенду, чтобы посмотреть новинки.

Ну, мама, пора сказать. Я сейчас сижу после вылета, разложив на кровати снимки нашей семьи, и смотрю на них. Понадобятся новые фотографии, потому что сюда надо кое-кого добавить. Как ты наверняка догадалась, я здесь познакомился с девушкой. Она, конечно, русская. Её зовут Лилия, родом из пригорода Москвы. У нас всё серьёзно, поэтому я уверен, что вы захотите узнать о ней. Ей 23 года, из рабоче-крестьянской семьи, это, по здешнему, средний класс. Выглядит она очень русской - у неё короткие, светлые густые завитые волосы и серые глаза. Большую часть времени она может выглядеть очень серьезной, но когда она улыбается, всё её лицо сияет. Как и большинство русских на нашей базе, свободно говорит на английском. И самое главное, она, как и я, лётчик-истребитель. Летать она начала самоучкой, в 14, а сейчас водит "Як" и у неё 24 сбитых. Я отправлю несколько снимков, как только их проверит цензура.

Папа, я не успел поблагодарить тебя за совет, который ты мне дал перед отъездом. Он был полезным и очень помог мне. Ты был совершенно прав. Люди, которые здесь не бывали, неспособны представить, на что это похоже. Пусть мама знает - у меня действительно всё хорошо. Небом на нашей стороне Волги владеем мы, фашисты даже перестали сюда соваться. Когда мы только приехали, они были очень агрессивны и старались напасть каждый раз, как только могли. Больше такого нет. Теперь убегают и прячутся в облаках, едва завидев "Тандерболты". Бои идут на наших условиях. Я имею в виду, что мы ищем их и заставляем заплатить за всё, что они здесь натворили. Совсем недавно мы были новичками, но теперь просто хотим быть уверенными, что делаем всё возможное.

Надеюсь, дома всё в порядке. Передавайте всем привет от меня. Остаюсь ваш любящий сын, Монти".

- Ты не сказал маме, что Джордж, Уилл и Терри уходят при первой возможности, чтобы комната на некоторое время оставалась нам, - Лиля была тронута поступком соседей Эдвардса. Она восприняла его как огромную учтивость, определённо невозможную без одобрения командования, так и не узнав, что они сделали это просто так. Или что майор Янг, узнав о переменах, просто улыбнулся и пожал плечами. Только потом он с глазу на глаз сказал Эдвардсу: "Будь там, где должен быть, и делай что должен. Для всего прочего у тебя есть здравый смысл".

Она лежала на кровати, читая письмо Монти домой и молча улыбалась на всё невысказанное им.

- Есть другая версия анекдота про могильщика.

- Какая же?

- Горожанка продаётся гитлеровцам всего за копейку. Однажды её клиент, отдавая копейку, спрашивает, почему она берёт так мало. Она говорит, что готова обслужить за ночь сто немцев по копейке с каждого, чем одного американца за десять тысяч. Он снова спрашивает, почему. А она говорит: "Потому что у меня сифилис".

Эдвардс расхохотался.

- Годно, но маме я такое рассказать не смогу. Разве что папе.

Лиля прочитал о себе и засмеялась, в восхищении болтая босыми ногами. Она знала, что все, кому известно об их отношениях, думают, что оставаясь наедине, они просто занимались любовью. На самом деле они гораздо чаще просто вместе отдыхали, разговаривали, узнавая друг друга. Она разглядывала американские журналы из офицерского клуба или вслух читала Монти русские народные сказки из принесённой с собой книги. Постепенно она начала учить его русскому языку. И только потом, когда сходило напряжение от полёта и боя, они забирались в постель.

- Хочешь сегодня поужинать в офицерском клубе? - Несмотря на развивающиеся близкие отношения, русские офицеры могли поесть в американском клубе только как гости американских, которые будут ответственными за гостя.

- У меня есть идея получше, - Лиля улыбнулась. - Не хочешь ли ты сегодня прийти к нам в гости? Сегодня у нас традиционный ужин, глядишь, тебе и понравится?

Эдвардс собирался сказать "нет", когда до него дошло. По русским меркам он был богатым человеком и жил соответственно. Лиля чувствовала себя неловко оттого, что он часто приглашал её в клуб, и не хотела, чтобы это выглядело так, будто она его использует. Ещё он понял - для неё важно проявить ответное гостеприимство.

- Конечно, очень хочу. Немного позже.

- Давай.

Приволжский, аэродром №108, 866-й истребительный полк, офицерская столовая

Лиля прошла к столу, за которым оставалось три свободных места. Эдвардс помог ей сесть и уселся сам. Колдунов заметил, как они вошли, и поспешил присоединиться. На полностью занятый стол можно было подавать. В глубине кухни один из поваров обратил на это внимание и отдал распоряжение накрывать.

- Нам нужно брать всё самим? - шепнул Эдвардс.

- Нет, Миша, помощник повара сам всё принесёт.

Лиля старалась скрыть, насколько проголодалась. По понедельникам повара старались проявить свои умения.

- Однажды влиятельный генерал осматривал авиабазу, но его по ходу дела успели здорово напоить. Когда он добрался до столовой, то споткнулся, упал и неслабо расшибся, - безо всякого сочувствия поведал Колдунов. - И прямо с больничной койки издал приказ, чтобы еду лётчикам приносили за стол.

Эдвардс посмеялся, а потом посмотрел на поставленный перед ним поднос. Тарелки громоздились на нём битком. На мгновение он подумал, что это специально для него, но, оглянувшись украдкой, убедился, что у всех русских офицеров такой же.

Лилия показывала на разные тарелки.

- Начинаем с салата с яйцом вкрутую и сыром кашкавал. Потом зелёные щи, суп со щавелем и почками. За ним каша с колбасой, и заканчиваем хлебом с маслом и вишнёвым вареньем. Похоже, она уже созревает.

Эдвардс взял миску с салатом и изучил её. Что за зелёные овощи там, он не распознал - явно выделялась только тёртая морковь. Сыр был молочно-белым, а венчало всё это свежесваренное яйцо. Его удивило и восхитило, что салат свежий, овощи хрустящие, прямо с грядки. По сравнению с надоевшим омлетом из яичного порошка, это было роскошью.

- Лиля, это же здорово. Я несколько месяцев не ел свежего салата. Как он приготовлен? Всё, что у нас - или из консервированного, или из сушёного.

Ее глаза довольно искрились.

- Наши армейские каналы снабжения... - она сделала паузу, подбирая слово на английском.