Открыл один глаз и заметил, сидящую на корточках у входа Атечи в обнимку с гепардом. Идиллия - спелись голубки.
Заметив, что я раскрыл глаза, жрица подхватила низкий столик, поставила его рядом с костром и приступила к сервировке. Завтрак был очень скромным - осетрина, икра, соки. Можно сказать, - тюремная пайка. Но больше и не требовалось. Остальное добавит адреналин. Сделав последний глоток ежевичного сока, спросил.
– Скоро? - Атечи подумала и сказала.
– Четыре клепсидры. - Я кивнул, решил еще немного отдохнуть и повалился на мягкие подушки. Жрица быстро убрала посуду и передвинула столик обратно к стенке.
Тем временем, гул толпы по нарастающей становился все громче и, покемарив минут сорок, понял - нужно вставать. Вскочил на ноги из положения лежа и приступил к натягиванию боевой амуниции. Нацепив все что нужно, покрутился, проверяя подгонку. Вроде ничего не жмет, не звенит.
Приказал Ляпе лежать спокойно в шатре и никуда не рыпаться. Киска улеглась у входа и прикрыла глаза - нормально. Я отключил сознание и застыл в ожидании. Через полчаса откинулся входной полог и в шатер вошли Карайя и Некрисса. В руках у жреца зажат малахай с камнями. Адепты окинули меня внимательным взглядом и жрец торжественно провозгласил.
– Пора! - Я рыкнул в ответ и пританцовывая, как боксер на ринге, направился к выходу.
Выдвинулись мы из шатра клином. Я шел первый, по правую руку во втором ряду Некрисса, по левую Карайя. В третий ряд пристроились и поспешали следом все остальные. Метрах в двадцати в начале площадки для игрищ стояло роскошное седалище. Жрец прошептал в правое ухо, что нужно садиться в кресло. Трон оказался немного великоват, но я постарался занять свое законное место величественно и с максимальной грацией. По трибунам пронесся гул, а я откинулся на спинку и огляделся.
Распределенные на сектора, на склонах лощины расселось несколько тысяч человек. В первых рядах от площадки сидели и стояли вооруженные воины личной охраны вождей - в общей сложности не меньше тысячи клинков. Выше на травке расселились все остальные, включая женщин и детей на самой верхотуре. Вели себя зрители весьма непосредственно и я не ощутил должного почтения к своей особе у многих. Ну, да это дело наживное… поправим.
По перекрестным огнем многих тысяч глаз, медленно оглядев тяжелым взглядом скопище дикого степного народа, отстранено подумал, что, пожалуй, можно было бы в лучших традициях Чингисхана объединить степную вольницу и, бросив ее на запад, пройтись кровавой метлой по Адерабаду и Логвуду, оставляя после себя только пепел и пустыню. Я непроизвольно подался вперед, пальцы судорожно сжали подлокотники кресла, а из груди донесся утробный рык. Перед глазами отчетливо пронеслись картины горящих городов, тысячи трупов, крики, слезы и стоны женщин, плач детей. Жирующее на трупах воронье… И никому пощады не будет! Каждому воздастся! Так сказать, - можно с гарантией вырезать весь цивилизованный запад под самый корешок и войти в анналы истории Нового мира - грозным Темучином - Великим и Ужасным. Впрочем, одернул я себя - куда-то меня в очередной раз не туда занесло…
Я расслабился, хмыкнул и скосил глаза на Некриссу. Тот стоял истуканом по правую руку, но взгляд почувствовал и понял его по-своему. Медленно повел головой, указывая на деревянный столб. Я посмотрел в том направлении. Тень от столба почти достигла одного из двух черных гранитных валунов. Скоро…
А пока ничего не оставалось, как прикрыв глаза, приступить к сканированию трибун, выделяя пятна ненависти и злобы. Минут через десять стало понятно, что я чуть-чуть ошибся в расчетах. Людишки Талаха из племени Белых Псов проявляли исключительно здоровый интерес и вполне понятные опасения. Коварства в них не было ни на грош. Интересно, чего тогда добивается их вождь? Однако, Крепсы сидели и стояли мрачной, компактной группой. Эти-то точно готовы на все.
Наконец, Некрисса шевельнулся и поднял правую руку. Рядом с большим бронзовым блюдом подвешенным на перекладину стоял Солимпаса с колотушкой в руках. Он надутый как индюк от осознания собственной значительности внимательно следил за жрецом и, заметив отмашку, с оттягом вдарил по диску. По стадиону разнесся могучий рокот. Некрисса опустил руку и под слитный гул толпы направился к первому участнику сходки. Началось…
Жрец двигался по периметру поля. В процессе жеребьевки ему предстояло обойти ристалище по кругу. Бешеный Волк оказался третьим по счету кто тянул камень, - первые двое претендентов благополучно вынули белые голыши. Как я и заказывал, черный камень достался боевому вождю племени Белых Псов. С удовлетворением вздохнув, подумал, - 'мои адепты свое дело знают туго'.
Среди Талахов возникла суета и Бешеный Волк орлом взлетел в седло. Подхватил поводья великолепного вороного жеребца и направился к коновязи на противоположном конце поля. По дороге к своему месту остановился и, не слезая с седла, привязал к жерди вороного. Я сразу же потянулся к нему своим внутренним взором. Зацепился за сознание и постарался успокоить благородное животное. Получилось. Сразу стало понятно - поводья не потребуются.
Некрисса вернулся на свое место рядом с троном, поймал мой взгляд и я прикрыл веки. Давай! Адепт снова поднял руку и Солимпаса от души приложился колотушкой по бронзовому гонгу. Я поднялся с кресла и направился к коновязи.
Жеребец косил испуганным глазом и временами приседал на задние ноги. Положив руку ему на шею, постарался закрепить успех своего предварительного общения. Получилось нормально. Конь встал, как вкопанный, и перестал обращать внимание на крики толпы. Я проверил подпругу и седло. Затем развязав узел повода на коновязи, забросил поводья узды жеребцу за голову и, под мгновенно замолчавшие трибуны, пешком направился к центру ристалища. Конь, как хорошо воспитанная собачонка, двинулся следом. Я встал на своем месте, подождал пока жеребец пристроится по правую руку и посмотрел в сторону Талаха. Тот не выглядел слишком обескураженным… а зря. Ну, что ж пора!
Я зацепился за переднюю луку и, не касаясь стремян, вскочил в седло. Конь продолжал стоять каменным изваянием. Трибуны слитно выдохнули, - ах, - и дружно принялись обсуждать посадку, а я подумал, чтобы еще этакое учудить… Поднес руки ко рту и выдал в пространство хорошо отработанный боевой вопль индейцев чероки - с переливами, волчьими завываниями и клекотом орла. Аж, мороз по коже… даже у меня. Трибуны дружно заткнулись. Тронул коня пятками и мы шагом двинулись навстречу Бешеному Волку.
Талах бросил коня в галоп мне навстречу. Выхватил из ножен саблю, ничем не уступающую размерами хорошей оглобле, и, раскручивая над головой клинок, полетел на меня хищной птицей. Я перешел на следующий уровень активности и выхватил саблю в последний момент. Клинок Талаха, уже начал движение из-за его спины в моем направлении сверху вниз, с намерением развалить на две половинки, разрубив от маковки до копчика. Вроде бы легким ударом отбил тяжелую саблю в сторону, поднял коня на дыбы, заставил его развернуться на задних ногах. С места в прыжке бросил в галоп, вслед проскакавшему мимо боевому вождю. В четыре скачка догнал и, подцепив кончиком сабли, сдернул с его головы железный шлем. Осадил вороного и поднял вверх свой клинок с висящей на кончике шапкой. Один ноль, а трибуны опять не удержались и выразили свое восхищение дружным, - Ах!
Бешеный Волк, наконец, затормозил, развернулся и, брызгая слюной от ярости, бросил коня в новую атаку. Я отбросил шлем в сторону и мой вороной шагом двинулись навстречу. В этот раз Талах ударил горизонтально, собираясь снять мне голову с плеч. Слегка пригнувшись, с большим трудом отбил клинок вверх, пропуская над головой. Бешеный Волк учел свою предыдущую ошибку и всем телом давил на свою оглоблю, пригибая ее вниз. Но, несмотря на его мощный напор, силы оказались неравны и сабля просвистела мимо. А дальше, я повторил тот же прием. Догнав Талаха, несколькими легкими ударами кончика сабли порезал ему застежки доспеха на спине. Как только края панциря на спине стали расходиться, в завершение, точным ударом перерубил толстый ремень на поясе. Затем, проткнув его в одном месте, сдернул пояс с Белого Пса вместе с ножнами и ножом. Осадил коня и поднял новый трофей над головой. Трибуны снова выразили свой восторг.
