— О боги, сержант! — Гундалину не выдержал. — Если бы те бандиты не могли проникнуть в ваш чертов комплекс, я не стоял бы перед вами еле живой! А если бы не эта девушка, меня бы сейчас вообще на свете не было. — Он шагнул по направлению к главному входу. Мун по-прежнему поддерживала его. — И пожалуйста, захватите наши сани.
Больше возражений не последовало.
* * *
Джеруша поморгала усталыми глазами и подавила зевок, прикрывая рот рукой. Разговоры по крайней мере полусотни гостей создавали вокруг невнятный шум, который поднимался к потолку, отражался от него и падал с оглушительным взрывом смеха. Она не спала уже сутки, и перед этим ночь тоже была практически бессонной. Даже почетное место за главным столом среди этих полубогов — членов Ассамблеи — ничуть не радовало ее, обед превратился в очередное мученье. Гости жили еще как бы по космическому времени, и для них сейчас была примерно середина дня, хотя на Тиамат давно уже наступила ночь, и приглашенные старательно напускали на себя бодрый вид.
Сегодня Джеруша была официально представлена премьер-министру Ашвини, для чего пришлось надеть парадный мундир комиссара полиции, тяжелый от немыслимого количества позолоченных галунов и шнуров и сияющий как солнце. Но когда она увидела изысканные одежды самого премьера, расшитые самоцветами и подчеркивающие красоту его по-юношески крепкого тела… Сколько же ему лет? Четыреста? Пятьсот? Даже Ариенрод, наверное, испытывает зависть при виде Ашвини. (Втайне Джеруше было приятно, что Ариенрод на этот банкет не пригласили.) Нынешний премьер-министр унаследовал свой пост от отца и служил живым примером вечной мечты представителей Харему доминировать среди братских миров Гегемонии и править ими вне зависимости от законов времени и пространства. Он приветствовал Джерушу с изысканной галантностью, за которой она ощущала удивление тем, что комиссар полиции планеты Тиамат оказался женщиной. Рядом с премьер-министром за столом оказался Верховный судья Хованнес, однако Джеруше было безразлично, что он там ему нашептывает.
Робот-слуга замедлил возле нее свой бег, решительно убрал уже шестую или седьмую полную еды тарелку, к которой она практически не притронулась, и поставил новую. Джеруша с удовольствием отхлебнула горячего чаю и уставилась на очередное угощение, на поверхности которого кругами расплывалось масло. Робот стоял возле нее до тех пор, пока она не сунула в еду ложку, вяло ее помешивая и надеясь, что это занятие поможет ей не заснуть.
— Вы, наверное, предпочли бы сейчас сладко спать, а не сидеть здесь с нами, да, комиссар?
Джеруша с виноватым видом повернулась к своему соседу справа, Первому секретарю Теммону Ашвини Сайрусу, родному сыну премьер-министра. Это был весьма привлекательный мужчина средних лет, слишком светлокожий и крупный для уроженца Харему. Его нормальный возраст удивлял Джерушу больше всего, ибо отец Сайруса выглядел значительно моложе. Но еще удивительнее было обнаружить среди членов Ассамблеи — в этой обители высокомерия — полукровку. Совершенно очевидно, что Сайрус заслужил определенное уважение у себя на родине в качестве государственного деятеля, и лишь это заставило премьер-министра нарушить традицию и «ввести» его в состав членов Ассамблеи. Джеруша заговорила с ним о чем-то банальном, и они довольно долго беседовали, потому что к ним присоединился и второй ее сосед, спикер парламента, надушенный так сильно, что она в итоге начала чихать. В конце концов беседа их все же иссякла, и Джеруша была рада, когда внимание спикера привлекло что-то другое. Однако Сайрус по-прежнему смотрел на нее.
— Вы ведь едва притронулись к еде! Я понимаю, все эти торжества затеяны исключительно по случаю нашего приезда, но все же должен признаться, что канавба просто восхитительна! — Он легко объяснялся на ее родном клостане — явно был полиглотом, как и большинство технократов Харему. А что еще ему остается делать в подобной ситуации? Только наслаждаться канавбой… Джеруша едва заметно усмехнулась. О боги, как бы мне отсюда выбраться!..
— Я не привыкла есть так много и в течение нескольких часов подряд. А этот обед из двенадцати блюд… — Родной язык сейчас казался ей более чужим, чем язык Тиамат, — слишком долго она пробыла здесь. — По-моему, мне с таким противником не справиться. — И вообще — ни с кем!
— Попробуйте дыню, комиссар. — Сайрус ободряюще кивнул, когда она послушно взяла в руки ложечку с зубчатым краем. — Надо радоваться вкусной еде — это единственный способ пережить тоскливые торжественные обеды и приемы. Да и выпить чего-нибудь вкусного порой тоже неплохо.
Значит, вот что развязало тебе язык! Джеруша съела еще ложечку дыни, поняв вдруг, что невольно наслаждается ею. Какого черта! Поживи хоть час в выдуманном мире — потом легче будет прожить остаток жизни. Представь, что все стало именно так, как ты хотела; что все это не кончится после Смены Времен Года. Джеруша смотрела сквозь стеклянную стену космического комплекса на внушающее трепет, сияющее красно-золотистыми огнями гигантское посадочное поле, где отдыхали корабли прилетевших гостей — именно отдыхали, светясь, точно еще не потухшие угли; а рядом с ними громоздились тысячи других летательных аппаратов. Заграждение вокруг поля и прилегающих к нему территорий было залито светом и напоминало застывающий лавовый поток. На мгновение Джеруша почувствовала гордость при виде этого замечательного творения человеческих рук здесь, на планете, которая еще только начинала становиться на путь прогресса. И она сама тоже помогала прокладывать этот путь, ведущий в далекое прекрасное будущее… Под влиянием подобных, заманчивых, точно пение сирены, перспектив она когда-то и оставила свой дом и родную планету… И ради чего в итоге?.. Она снова оглядела зал, поставленные «елочкой» столы, лица гостей, качающиеся и шелестящие, словно листья на ветру, и вдруг с болью вспомнила:
БиЗед… ты так ждал этого мгновения — ты, но не я…
— Скажите, комиссар, как случилось, что вы…
— Прошу прощения, комиссар. — Сержант охраны с виноватым видом всунулся меж ними. — Извините, сэр. — Он отдал Первому секретарю честь.
— В чем дело, ТессраБарде? — Джеруша никак не могла понять, отчего тон сержанта так странно настойчив.
* * *
— Мне очень жаль отрывать вас от обеда, мэм, но я решил, что вы непременно захотите узнать… В космопорт только что прибыл инспектор Гундалину.
Ложечка со звоном выпала у нее из пальцев, чуть не разбив тарелку, выполненную в форме цветка.
— Он жив?
— Да, мэм. Я собственными глазами видел его и разговаривал с ним. Его доставила сюда на аэросанях какая-то аборигенка. Сейчас мы его в госпиталь отправили…
— Где он? — бросила на ходу Джеруша, влетев в смотровой кабинет госпитального крыла. Она предоставила ТессраБарде объяснять все Первому секретарю Сайрусу, надеясь — но не слишком заботясь об этом, — что ее извинений было вполне достаточно. — Инспектор Гундалину…
— Он там, комиссар, — женщина-врач указала ей подбородком, куда нужно идти, поскольку руки ее были заняты какими-то инструментами.
Джеруша, не останавливаясь, миновала несколько дверей, все еще не веря, что сейчас увидит его. Но она его увидела.
— Гундалину!
Они были не одни, однако Джеруша не сумела скрыть своих чувств.
Гундалину рванулся к ней, перегнувшись через бортик смотрового стола. Он был обнажен до пояса, а одетый в голубое врач медленно водил по его груди каким-то прибором. Гундалину был так худ, что ничего не стоило пересчитать у него все ребра; небритое измученное лицо тоже говорило о многом: давно болен, истощен чрезвычайно, зубов не хватает — явно выбиты — Она заметила, что он смущенно потянулся за рубашкой, которой под рукой не оказалось, а потом скрестил руки на груди, явно стесняясь своей наготы, словно маленький мальчик.
— Комиссар!..
Да, хвала всем богам, это ты, БиЗед… Она едва удержалась, чтобы не обнять его.
