Джеруша на него не смотрела, уставилась в пол.

— Я не хотела… мешать…

Он закашлялся.

— Я, разумеется, не пластиковый идол… — Он смущенно подобрал с пола мягкую цветастую подушку, потом снова бросил ее.

— Я этого и не говорила. — Оле, каким отвратительным тоном она это сказала!

— Я… Вы как-то подметили, что я человек неглупый. Но даже за столь долгое время, несмотря на то, что вы несколько раз бывали здесь, я никогда не догадывался… — его рука потянулась к ней и коснулась ее так, как никогда не касалась прежде, — …что вам нужно от меня нечто большее…

— Я не хотела, чтобы вы это поняли. — Не хотела допускать такой мысли — даже для себя самой. Она попыталась отстраниться, отойти подальше, отодвинуться… Но не смогла — дрожала, как пойманная дикая пташка.

Он убрал руку.

— Есть кто-то другой? Там, в столице? Или на вашей родной планете? Кто же это?..

— Нет, — лицо ее пылало. — Никого. И никогда не было.

— Никогда? — Он затаил дыхание. — Никогда?.. Никто никогда не касался вас — вот так?.. — он провел рукой по ямке у нее на шее, по подбородку, — …или вот так?.. — он едва касался ее одежды, скользя рукой по груди, — и не делал вот так?.. — он неторопливо обнял ее, прижал к себе, и она почувствовала его всем своим телом, и его губы прильнули к ее губам в сладостном, точно мед, поцелуе… Она прошептала:

— Нет… только сейчас… — И этот поцелуй словно освободил ее. Она сама нашла его губы и требовательно прильнула к ним…

— Извините, хозяин!

Джеруша охнула и вырвалась из его объятий. В дверях стояла старая кухарка, уже успевшая отвернуться от них.

— В чем дело? — голос Миро звучал довольно резко.

— Обед, сэр. Обед готов… Но обед ведь может и подождать! — Джеруша услышала в голосе кухарки понимающую улыбку. Когда та удалилась на кухню, Миро тяжело вздохнул и попытался улыбнуться, но только нахмурился и погрустнел. Потом взял Джерушу за руку, но она тут же выдернула свою ладонь. Он удивленно посмотрел на нее.

— Вы своими вопросами попали в точку, Миро. — Она улыбалась, но губы ее дрожали, точно от скопившегося в ней статического электричества. — Однако вам следовало выбрать для них другое время. — Он хотел было возразить, но она покачала головой и прижала палец к губам. — Сейчас мне слишком трудно сразу воспринять все это… или недостаточно легко…

— Я понимаю. — Он кивнул, вдруг помрачнев; словно то, что только что произошло, и чего она так давно ждала, не значило для него ровным счетом ничего.

Разочарование и стыд теснили ей грудь. Неужели это совсем ничего для тебя не значит?

— Я, пожалуй, все-таки вернусь в город прямо сейчас. — А ты можешь рассказать своей юной возлюбленной, как тебе почти удалось пообедать с комиссаром полиции!

— Вам вовсе не обязательно уезжать. Мы можем… сделать вид, что ничего не произошло.

— Вы, наверное, можете… Но я больше не могу делать вид. Не могу притворяться. Слишком уж удручающа действительность. — Джеруша натянула плащ и неровной походкой направилась в двери.

— Джеруша, с вами все нормально? Все в порядке? — Ее тронула тревога, явственно звучавшая в его голосе.

Она остановилась, обернулась, но держала себя в руках.

— Да. Даже один день вне Карбункула — словно вливание свежей крови. Может быть… мы еще увидимся — во время Фестиваля, перед нашим окончательным отъездом… Вы ведь приедете? — Она ненавидела себя, ибо спросила о том, о чем сам он никогда не спросил бы.

— Вряд ли. Не думаю. Мне кажется, именно этот Фестиваль лучше пропустить. К тому же я никуда с Тиамат не улетаю; здесь моя дом.

— Да, конечно. — Она чувствовала, что на губах ее вновь возникает проклятая искусственная улыбка, больше похожая на гримасу. — Ну что ж, в таком случае я, может быть, еще… позвоню вам до отлета. — Да провались ты ко всем чертям, провались ты…

— Я провожу вас.

— Не беспокойтесь. — Она покачала головой, надела шлем, пропустила ремешок под подбородком и застегнула. — Не нужно меня провожать. — И, отворив темную, обитую железом дверь, вышла на улицу, постаравшись побыстрее захлопнуть дверь за собой.

Она уже наполовину спустилась с холма, когда услышала, как Нгенет зовет ее по имени, и увидела, что он бегом догоняет ее. Она остановилась, руки непроизвольно сжались в кулаки внутри рукавиц.

— В чем дело? Что-то случилось?

— Идет шторм.

— Вы ошибаетесь. Я проверяла сводку погоды, прежде чем уехала из Карбункула.

— Да черт с ней, со сводкой; если бы эти ублюдки хоть на миг забыли о своих моделирующих устройствах и просто просмотрели на небо… — Нгенет широким жестом обвел небо от горизонта до зенита. — Шторм будет здесь еще до рассвета.

Она посмотрела в небо, но ничего особенного не увидела — обычные рваные облака, бледное свечение вокруг солнц-Близнецов, словно пляшущее туманное кольцо…

— Не беспокойтесь. Я еще до наступления темноты буду дома.

— Я не о вас беспокоюсь. — Он неотрывно смотрел куда-то на север.

— Ах вот как! — Она почувствовала, что лицо ее окаменело.

— Та девочка, что живет здесь, уплыла на север в маленькой лодчонке. Она должна была вернуться не раньше завтрашнего вечера. — Он мрачно посмотрел, на Джерушу. — Я уже однажды вылавливал ее из моря полузамерзшую… Во второй раз ей может и не повезти… Я туда ни за что не успею добраться, если только…

Она кивнула:

— Хорошо, Миро. Давайте отыщем ее.

Он колебался.

— Я… не знаю, удобно ли просить вас о такой услуге; я просто не имею права просить вас. Но…

— Все нормально. Это моя обязанность — помогать.

— Нет. Я как раз хотел бы… чтобы вы забыли о службе, если станете помогать мне. Забыли… что когда-то встречали одного человека… — Он как-то криво усмехнулся. — Понимаете? Я слишком многое должен вам доверить… — Он принялся растирать замерзшие руки, и до нее дошло, что он прибежал за ней следом раздетым.

И тут она, вспомнив его замешательство в момент их встречи, наконец догадалась, в чем дело.

— Она, я надеюсь, не участвовала в массовом убийстве или в чем-либо подобном?

Он рассмеялся.

— Совсем даже напротив.

— В таком случае, можете рассчитывать на мою ужасную память. Только давайте отправимся поскорее, пока вы совсем не замерзли. Можете давать мне соответствующие указания относительно дальнейшей конспирации по дороге.

Они быстро спустились с холма — навстречу крепнущему ветру. Джеруша повела патрульное судно на север, вдоль изрезанной кромки берега.

— Ну хорошо. По-моему, теперь уже пора свести все концы воедино. Вы действительно знакомы с теми контрабандистами, которые приземлились здесь недели две назад. И ваша гостья — из их числа. — Джеруша с некоторым облегчением окунулась в знакомый мир их прежних сложных отношений, не замутненных какими-то иными чувствами.

— Верно, но лишь наполовину.

— Наполовину? — Она остро глянула на него. — Объясните.

— Вы помните… обстоятельства нашей первой встречи?

— Да. — Ей вдруг представилось лицо Гундалину, полное справедливого негодования. — Гундалину тогда действительно прижал вас к ногтю.

— Ваш сержант? — Она чувствовала, что Нгенет улыбается. — Мне очень жаль… что так получилось. Из-за вас — жаль.

— По крайней мере, он умер мгновенно. — И это все твое сочувствие? — А эта девушка?.. — Джеруша чувствовала, что ее предчувствия оправдываются.

— Она та самая девочка с Летних островов, что сломала вам руку; та самая, что улетела тогда с контрабандистами.

— Так она вернулась? Каким образом?

— Ее привезли обратно.

Джеруша включила автопилот.

— Но это же значит, что она нарушила закон! — А может быть, и еще хуже. — Где же она была все это время?

— На Харему.

— Так я и знала, — проворчала Джеруша. — Скажите, Миро… а вы уверены, что эти инопланетяне случайно увезли ее отсюда?

Он сурово нахмурился.

— На сто процентов уверен. Что вы, собственно, имеете в виду?

— А вам никогда не приходило в голову, что эта Мун, дочь Лета, поразительно похожа на Снежную королеву?