— Комиссар ЛиуСкед имел несколько иное мнение…

Черта с два он его имел! Впрочем, есть ли смысл спорить? Заходил ли ЛиуСкед в подобный, сводящий с ума тупик? Или Ариенрод специально сделала так, чтобы сбить с толку комиссара ПалаТион? Разве можно объяснить что-либо этому КерлаТинде или кому-то из других ее подчиненных? Они так или иначе уже убеждены, что комиссар полиции у Снежной королевы в кармане, и что бы Джеруша ни говорила, все равно ничего не изменишь.

— Вы патрулируете улицы не просто так, капитан. Вы же знаете, сколь значителен в последнее время рост особо опасных преступлений. — Она чувствовала за всем этим руку Ариенрод; читала в глазах КерлаТинде обвинение в свой адрес, в адрес комиссара полиции ПалаТион. — Грядет окончательная эвакуация, и штат нам расширять никто не собирается. Так что придется вам все-таки патрулировать улицы, пока последний корабль не будет готов к отлету с Тиамат. Мы должны обеспечить порядок!

— Но старший инспектор Мантаньес…

— Мантаньес — пока что не глава здешней полиции, черт побери! Этот пост занимаю я! — Голос у нее сорвался. — И мои приказы должны выполняться! А теперь убирайтесь из моего кабинета, капитан, пока я не сделала вас лейтенантом.

Оливковое лицо КерлаТинде потемнело от возмущения. Он удалился, хлопнув дверью. Так, ну вот и еще одна неразрешимая проблема. Она совершила еще одну идиотскую, глупейшую ошибку.

Ничего удивительного, что они меня ненавидят. Она и сама себя ненавидела сейчас, тупо уставившись в стену — единственную защиту от враждебности, буквально излучаемой ее подчиненными. В стене из непрозрачного стекла слабо маячило ее собственное отражение, похожее на голограмму или на привидение и словно искаженное лживой атмосферой, царившей вокруг. Где прежняя Джеруша ПалаТион, нормальная женщина, нормальный человек? Ее будто подменили, она превратилась в старую ведьму с истрепанными нервами, параноидальными заблуждениями и острым как бритва языком. Кого, черт побери, она пытается обмануть? То была ее собственная ошибка, она не сумела справиться с работой, она потерпела поражение… нет, женщины — это низшие существа, слабые, слишком эмоциональные. Самки, одним словом. Джеруша откинулась на спинку кресла, изучая собственное тело и приходя к выводу, что даже тяжелая полицейская форма не в состоянии скрыть полностью ее женскую сущность. Ведь не хватило же у нее духу признать, что ошибка была допущена ею самой, а не явилась следствием какого-то дикого заговора Снежной королевы. Ничего удивительного, что она стала всеобщим посмешищем.

И все же… она совершенно определенно видела, что та девочка с Летних островов — двойник королевы! И видела, как разъярилась Ариенрод, узнав, что девочка исчезла. И видела, как ЛиуСкед барахтался в собственном дерьме — и не была для того никакой мыслимой причины, кроме мести Ариенрод. Нет, это вовсе не она сходит с ума! Это королева систематически, упорно отнимает у нее рассудок.

Но с этим ничего поделать нельзя; ничего! Она уже все испробовала. Спасения не было; пришло только ужасное понимание того, что ее карьера, ее будущее, ее вера в собственные возможности неудержимо рушатся. Ее карьера!.. Отчет о ее пребывании на посту комиссара полиции будет представлять собой один долгий перечень просчетов и жалоб. Конец их пребывания на Тиамат станет концом всего, ради чего она работала, к чему всегда стремилась. Ариенрод уничтожала ее, — не так быстро, как ЛиуСкеда, но давая ей почувствовать все этапы агонии.

И Ариенрод прекрасно знала: Джеруша будет продолжать свою работу даже наперекор собственной судьбе — как поступала всегда, всю жизнь. Ибо сейчас для нее оставить этот пост и уехать с Тиамат означало бы, что она сдалась, и все ее усилия были напрасны. Разумеется, все пойдет прахом, когда они надолго покинут эту планету; но даже неразрешимая шарада ее мечтаний лучше жизни, совсем лишенной мечты.

Она была не в силах нанести королеве ответный удар, не могла отомстить ей даже маленькой неприятностью. Чисто случайно ей удалось сорвать один из заговоров, устроенных Ариенрод во имя сохранения собственной власти на планете. Однако она не получила тогда даже мимолетного удовлетворения. Богам известно, с тех пор она не нашла ни одного ключа к тем новым заговорам, которые, несомненно, плела Снежная королева… Джеруша была уверена, что готовится очередной план захвата власти, однако не знала, сможет ли на этот раз Гегемония остановить происки Ариенрод. И этот проигрыш будет венчать крах ее собственной полицейской карьеры.

Но время пока еще есть. Сражение со Снежной королевой не закончено, просто нужно немного оглядеться, подумать…

— Ты слышишь меня, сука? Я еще доберусь до тебя, клянусь! Ты не успеешь сломить меня, уничтожить, прежде чем я…

Дверь в ее кабинет снова отворилась. Вошел дежурный. Одного взгляда ему было достаточно, чтобы понять: комиссар в полном одиночестве разговаривает сама с собой. Он положил на стол еще несколько коробок с дискетами, посматривая на нее исподтишка.

— Ну, в чем дело? Что это вы высматриваете?

Он отдал ей честь и вышел из кабинета.

Ну вот, пожалуйста, еще одна сплетня для подчиненных! Ей стало не по себе. Откуда тебе знать? Разве можно быть в чем-то уверенной, если действительно сходишь с ума?.. Она потянулась было к дискетам, но тут заметила торчавший из ящичка одинокий листок. Она вытащила его и прочитала первую строчку; СПИСОК ЖАЛОБ… Она скомкала листок. Кто положил его туда? Кто?

Запищал интерком; она молча включила его, не доверяя собственному голосу.

— Радиовызов из дальних поселений, комиссар. Некто по имени Кеннет или что-то в этом роде. Переключить на вас?

Нгенет? Боги, да невозможно же говорить с ним прямо отсюда, нет, только не это… Ну почему, черт побери, он выбрал самое неудачное время, почему вообще еще помнит о ней?

— Да, комиссар, здесь еще инспектор Мантаньес…

— Переключите вызов на меня. — Но что, черт побери, я скажу? Что? — И попросите Мантаньеса… — Она стиснула зубы. — Попросите инспектора Мантаньеса подождать.

Она услышала в динамике потрескивание грозовых разрядов, и знакомый, хотя и искаженный расстоянием голос произнес:

— Алло? Здравствуйте, Джеруша!..

— Здравствуйте, Миро! — Вдруг стало необычайно приятно вспомнить, что и с тобой кто-то может говорить радостно, охотно… Она понимала теперь, как много дала ей дружба с ним, как много простой человеческой теплоты… — Боги, как хорошо услышать вас снова! — Она улыбалась, нет, она действительно по-настоящему улыбалась!

— Ничего не слышу!.. Очень плохо сигнал проходит! Как вы?.. Приезжайте ко мне на плантацию снова… день или около того? …времени прошло с тех пор, как вы приезжали ко мне в гости?

— Я не могу, Миро. — Сколько же времени прошло с тех пор — наверно, несколько месяцев! — как она приняла его приглашение; с тех пор, как даже просто разговаривала с ним; и уже много месяцев она ни дня, ни часа не потратила на то, что могло бы заставить ее просто улыбнуться. Она не могла, не могла себе этого позволить.

— Что? Что вы сказали?

— Я сказала, я… я… — Она снова увидела собственное отражение в зеркальной стене; лицо казалось измученным, похожим на лицо заключенного в одиночную камеру. Панический ужас ощутимо коснулся ее волос своими расплывающимися как дым ледяными пальцами. — Да! Да, я приеду! Сегодня.

Глава 22

— Ну что, простофили, вот вы и остались с носом! — Тор двинулась назад, надеясь, хоть и не особенно, на переменчивую благосклонность фортуны. Невольно обнажив больше собственной плоти, чем это было допустимо, она продралась сквозь толпу. На голове у нее покачивалась золотом шитая шапочка — сверкающий диск космического корабля и дождь метеоритов, — прижимавшая к голове пышный парадный парик. Блестящая ткань платья сверкала, точно пламя газовой горелки; участки обнаженного тела казались в сумеречном свете мертвенно-бледными, даже чуть лиловатыми.