– Так было далеко не всегда. Мне понадобилось потратить немало времени и усилий, чтобы научиться контролировать свое превращение. А тогда я моментально оказывался в форме Гримма, если испытывал гнев или, например, печаль, а вот радость тут же превращала меня обратно в человека. Слишком уж это было рискованно, хотя мои сестры и выражали желание сводить меня в город пару раз.

– А за что вы вообще ненавидите людей?

Этот вопрос был уже не настолько безобиден, как предыдущие. Жон заметил, что Руби даже затаила дыхание в ожидании его ответа. И от слов, что он сейчас произнесет, будет зависеть очень и очень многое. К сожалению, парень понятия не имел, как тут можно было ответить правильно.

Молчание несколько затянулось, и девочка из-за этого даже немного расстроилась.

– Ты не знаешь?

– Ну, тут все не так уж и просто, – наконец произнес он. – Моя мама вела войну с человечеством на протяжении сотен, если не тысяч лет. Так что поскольку и я, и все мои сестры родились не настолько давно, то мы уже и понятия не имеем, с чего там все началось. Для нас это всегда было всего лишь самообороной.

– Жон, Гриммы, вообще-то, захватили около девяноста пяти процентов Ремнанта.

– Знаю, но я ведь говорил вовсе не о них, а о себе и сестрах. Мы росли, не встречаясь с людьми, так что у нас и не появлялось абсолютно никаких причин их ненавидеть. Но зато вот у самих людей эти причины, видимо, все же имелись. Даже не знаю, кто именно тут прав, – добавил парень, заметив, что Руби хотела что-то ему возразить. – Может быть, нас действительно есть за что ненавидеть, но это никак не меняет того факта, что мы совсем не пытались как-либо вредить человечеству. Мы просто росли и старались жить своей собственной жизнью. Например, я ненависти к людям не испытываю, но все же немного нервничаю рядом с теми, кто знает о моей тайне. Слишком уж многие с легкостью убьют меня только за то, что я таким родился.

– Ну… наверное, – вздохнула девочка, отведя свой взгляд немного в сторону. – И твои сестры тоже разделяют твою точку зрения?

– Не совсем.

– И что это значит? – даже приподняла бровь Руби.

– Тут все зависит от того, о какой именно сестре мы говорим. Те, что помладше, во многом согласны со мной, хотя по некоторым вопросам у них все же имеется свое собственное мнение. А вот большинство старших уже неоднократно лично сталкивались с людьми. И далеко не всегда это заканчивалось чем-то хорошим. Впрочем, не стоит считать, будто дела обстоят настолько ужасно. Вот например, одна из моих сестер даже влюбилась в человека.

– Правда? И в кого же? – тут же заинтересовалась Нора, чуть подавшись вперед. Но Жон быстро припомнил, в кого именно была влюблена Лаванда, и что конкретно этот парень значил для стоявшей перед ним сейчас девушки.

– Эм… ну, кое в кого, – ответил он. Руби явно прекрасно поняла, кого он имел в виду, поскольку не сумела удержаться от хихиканья, разве что прикрыв свое лицо рукавом. Когда она вновь посмотрела на Жона, то выглядела уже гораздо более спокойной и расслабленной.

– Итак, ты не знаешь, почему люди и Гриммы ведут эту войну, поскольку она началась уже очень давно. Интересно, а сама-то Салем помнит о причинах этого конфликта? – вздохнула девочка. – Или вообще хоть кто-нибудь еще. Мне кажется, что всё было бы гораздо проще, если бы стороны смогли спокойно обсудить друг с другом эту проблему и, может быть, даже договориться.

– Ага. Особенно если бы люди вообще знали о том, что у Гриммов имеется эта самая сторона, – заметила Нора. – Абсолютное большинство считает их просто безмозглыми животными без каких-либо признаков организованности или стратегического мышления. Никто даже и не подозревает, что с ними вообще можно о чем-то договариваться. И пожалуй, единственным человеком, который способен заключить с ними мир, является Озпин.

– Являлся Озпин, – поправила ее Руби.

– А вот в этом-то я как раз и не уверен, – вздохнул Жон. – Моя мама как-то рассказала о том, что его не так-то и просто убить. И у меня нет абсолютно никаких оснований сомневаться в ее словах, потому что ей уже удавалось сделать это как минимум несколько раз.

***

– Ты не настоящий!

“Боюсь, что тут ты не прав”.

– Заткнись! – крикнул Оскар, обведя амбар взглядом расширенных от ужаса и ярости глаз и попытавшись хоть немного успокоить свое дыхание. Голоса в голове являлись весьма скверным признаком. Скорее всего, парень просто медленно сходил с ума.

“Ты вовсе не сходишь с ума, Оскар”.

– Хватит уже читать мои мысли!

“И как же я могу их читать, если, как ты говоришь, меня вообще не существует?”

Ух. Хотя нет, погодите. Как раз это можно было довольно просто объяснить.

– Это все потому, что ты стал именно таким, каким я тебя себе вообразил. А в моем представлении ты умеешь читать мысли, тем более мои собственные. Ты же все-таки не настоящий. Но я уже слишком сильно вырос, чтобы нуждаться в каких-то там воображаемых друзьях.

“Посмотри в зеркало, Оскар”, – настойчиво произнес голос. – “Загляни туда, и увидишь правду”.

Практически против его воли взгляд парня скользнул к полированной поверхности перевернутой поилки, которая, конечно же, не являлась зеркалом, но вполне себе отражала как его самого, так и стоявшего за его спиной мужчину.

“Теперь ты понимаешь? Уж этот-то факт ты никак не сможешь отрицать”.

– Смогу! – чуть ли не впав в истерику, ответил ему парень. – Если уж у меня в голове и так появились какие-то голоса, то почему бы мне не начать еще и видеть галлюцинации? И то, и другое является признаком безумия. М-может быть, я просто немного переел вчера за ужином.

Он яростно потряс головой, но мужчина в отражении вовсе не спешил никуда исчезать.

– Я просто не буду обращать на тебя внимания, пока ты окончательно не пропадешь.

“Ты не сможешь вечно меня игнорировать, Оскар. У нас с тобой имеется еще очень много дел”.

– Это сжечь дом и убить моих родителей, что ли?

“Я уже говорил тебе, что ты вовсе не сходишь с ума. Мое появление совсем не является первым признаком расстройства личности, и тебе даже не придется сжигать дома или кого-то там убивать”, – голос на некоторое время замолчал, будто задумавшись. – “Ну, может быть, кое-кого и стоило бы убить, но только тех, на кого я тебе укажу-…”

– Ля-ля-ля, я тебя не слышу! – отмахнулся от него Оскар, воткнув вилы в копну соломы и переворачивая ее. Больше всего ему бы сейчас хотелось, чтобы она еще громче шуршала по стене амбара, заглушая этот проклятый голос.

“Все твои проблемы являются лишь следствием твоего же собственного упрямства. Но ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, да?”

– ЭТО МОЯ ГОЛОВА!

“Но я же прошу у тебя не так уж и много – всего лишь оказать мне небольшое содействие”.

– В чем именно?

“Нам нужно сбежать из твоего дома, найти кое-каких подростков, немного потренировать их, чтобы они сумели достойно выступить против живого воплощения всех Гриммов и вообще зла, и тем самым спасти мир”, – спокойно перечислил голос. – “Уверяю тебя, в этом нет абсолютно ничего сложного”.

– Ты просто безумен!

“Ну что же, зато ты наконец перестал сомневаться в собственной вменяемости. А это уже является немалым прогрессом”.

Ничего подобного – парень все еще считал себя сумасшедшим. И теперь это было еще более очевидным, поскольку голос в его голове оказался совсем уж психом. Почему все это произошло именно с ним? Почему вместо чтения комиксов ему выпало видеть какие-то странные галлюцинации и слушать эти напрочь лишенные всякого здравого смысла предложения? Это было просто нечестно.

“Если тебе от этого станет хоть немного легче, то когда-то и я находился в твоем положении. И я отлично понимаю, что именно ты сейчас чувствуешь, Оскар. Я тоже прошел через точно такие же удивление, неприятие и панику”.

– И чем же у тебя все в результате закончилось? Ты что, просто сдался?