Те мужчины, которым все-таки удалось вырваться из ставшей для них ловушкой столовой или которые по каким-либо причинам там не присутствовали, оказались разбросаны по всей Академии, не имея ни общего лидера, ни сколько-нибудь значимых сил, ни даже желания сражаться.
С другой стороны, мы – по крайней мере, семьдесят процентов студенток – были собраны в одном месте. Вызванное нашей победой затишье позволило нам обсудить планы и поспорить о целях, а также создать единую командную структуру. Сложно переоценить то преимущество, что мы получили перед разрозненными группками мужчин в первый же день.
Голодные женщины, что потянулись в сторону столовой, оказывались быстро включены в наши ряды. Им объяснялась текущая ситуация, назначались их обязанности, и женские силы быстро пополнялись новыми членами. В течение нескольких часов была развернута полностью боеспособная и дисциплинированная армия.
Одержи мужчины победу в этой самой первой битве, и всё было бы совершенно по-другому. Но благодаря мудрости наших лидеров и храбрости воинов получилось то, что получилось.
Нужно упомянуть и о еще одном важном преимуществе, которое приносило свои плоды вплоть до самого конца Гражданской Войны. Вход и выход из Бикона оказался под запретом, так что внешние источники поставок продуктов были исключены. В этой ситуации тот, кто контролировал столовую, распоряжался и едой с напитками.
Любой историк скажет вам, что ни одна армия не способна вести войну на пустой желудок…
Вторая глава – Скромное начало
Что они намереваются делать? У них нет ни сил,
ни лидеров, ни даже одного единственного класса,
который они смогли бы назвать своим. Они беззащитны
и растеряны. Мы перебьем их безо всякого труда.
(Бригадный генерал Вайсс Шни)
Мой живот заурчал, наверное, в пятнадцатый раз за этот день, на что эхом откликнулся уже желудок Рена. Голодные и истощенные, мы могли лишь бродить по коридорам, прихрамывая и пошатываясь. Иногда мы останавливаясь и принюхивались, стараясь отыскать хоть что-то способное поддержать наше существование. Две недели, прошедшие с начала Гражданской Войны, сказались на нас не самым лучшим образом.
(Склонность Жона к преувеличениям всегда была общеизвестна. На самом деле, прошло едва ли тридцать шесть часов, но, честно говоря, голод и вправду мучил нас так, словно мы не ели пару недель).
Коридоры Бикона были темными и пустыми. Спать нам приходилось урывками в какой-то кладовке, в мирное время, скорее всего, используемой уборщиками. К тому же мы мерзли из-за отсутствия у нас одеял. Выдвигаться пришлось в четыре часа утра, чтобы постараться избежать бродившие по округе женские патрули. Те обычно включали в себя от шести до восьми сильных, вооруженных и – самое главное – сытых женщин. Разумеется, оружие имелось и у нас самих, за что я впервые в жизни оказался благодарен этим странным оружейным шкафчикам. Вот только выходить вдвоем против восьмерых было бы весьма глупо с нашей стороны. А если еще и учесть мои выдающиеся боевые навыки, то получалось что-то около полутора против восьми. К тому же при первых же признаках опасности я собирался сбежать, так что в итоге Рену пришлось бы и вовсе сражаться в одиночку.
Поскольку с ними нам было никак не справиться, мы предпочитали прятаться каждый раз, когда слышали звуки шагов или человеческую речь. К счастью, в Биконе хватало мест, где можно было затаиться, а по правилам этой тренировки запертых дверей практически не осталось и замки больше не работали.
Мы обнаружили этот факт после того, как решили проверить комнату нашей команды, желая отсидеться там, пока всё наконец не вернется в нормальное русло. Но чуть не столкнувшись по дороге с Норой, мы едва успели спрятаться в чьей-то еще комнате, тут-то и обнаружив, что замки больше не функционировали.
Как бы там ни было, но нужда в еде продолжала выгонять нас из укрытий, как, впрочем, и другие кочевые группы вроде тех, что иногда попадались нам по пути. Война плодила всё новых и новых беженцев, скитавшихся теперь по коридорам Бикона в отчаянных попытках обнаружить хоть что-нибудь съестное. Мой свиток снова пискнул, и я, проигнорировав множество просьб и требований сдаться от Пирры, Норы и девушек из команды RWBY, посмотрел на сообщение от неизвестного адресата.
“В столовой есть еда и напитки! Приходите и поешьте! Если вы мужчина, то сложите оружие и проведите остаток войны в комфорте, безопасности и сытости нашего плена”.
Подобные сообщения мы получали несколько раз в день. Я застонал, убирая свиток обратно в карман. Рядом со мной заурчал желудок Рена, а он сам глядел на экран своего собственного свитка, наверняка раздумывая над тем, стоила ли эта еда тех пыток, что ему наверняка уже приготовила Нора.
Вздохнув, Рен устало покачал головой и поплелся вперед.
– Как думаешь, сколько народу уже сдалось? – спросил он, осторожно открывая ближайшую дверь. Быстро осмотрев помещение, Рен жестом показал, что всё было спокойно.
Я кивнул и тоже вошел внутрь. Мы разошлись по комнате и стали проверять шкафчики, равнодушно отодвигая в сторону разнообразное женское белье и всякие предметы сомнительного назначения.
Вот, например, это розовое продолговатое устройство было абсолютно бесполезно, потому что я всё равно не мог его съесть. Впрочем, я и не стал бы его есть, даже если бы мог.
– Понятия не имею, – ответил я на вопрос Рена. – Но кто-то наверняка все-таки сдался. Исход этой войны ясен уже абсолютно всем.
Он согласно кивнул.
– Даже не могу себе представить, сколько наших оказалось захвачено в первый же день в столовой. Как считаешь, из тех, кого ты направил на штурм выхода, хоть кому-нибудь удалось вырваться?
– Может быть… – на самом деле меня это ничуть не волновало, но сказать так я всё равно не мог. – Надеюсь, что есть и такие. Но даже если ни у кого из них и не получилось сбежать, то потеряли они не так уж и много. Жизнь здесь далеко не сахар, и иногда мне начинает казаться, что лучше всего устроились как раз те, кто оказался в плену. По крайней мере, у них имеется еда.
Наши желудки заурчали в унисон.
– Ага. И им не приходится иметь дела с Норой, – печально кивнул Рен. – Ты можешь сдаться, если хочешь, Жон. Скорее всего, Нора тебя не тронет и продолжит охоту за мной.
О, я уже неоднократно об этом думал – особенно после появления этих злобных сообщений, теперь регулярно приходивших на мой свиток. В одном из них эти безжалостные монстры даже прислали фотографию какого-то мясного блюда, так что я чуть было не захлебнулся слюной.
Но во рту у меня моментально пересохло, как только я вспомнил о Пирре и Вайсс. Вторая желала меня всего лишь убить, а вот первая… ну, я даже не представлял себе, чего именно она от меня хотела, но судя по выражению ее лица и этому странному поведению, мне совсем и не стоило это выяснять.
(Жон, каким же ты все-таки иногда бываешь идиотом…)
– Пожалуй, останусь вместе с тобой. Я вовсе не собираюсь бросать тебя одного, Рен.
– Спасибо, Жон. Это очень многое для меня значит.
На этом наша беседа и прекратилась, а мы сами вернулись к обыску. Я оставил в покое шкафчики с бельем и решил попытать счастья под кроватями. Разумеется, там царил полный бардак, как, впрочем, и в любой другой комнате. Конкретно эта, судя по всему, принадлежала трем девушкам и одному парню. И к последнему я испытывал в равной степени зависть и жалость. Но все эти мысли тут же вылетели у меня из головы, как только я увидел отблеск какой-то упаковки.
Между кроватью и стеной явно что-то лежало. Забравшись еще глубже, я оказался вознагражден небольшим батончиком шоколада – чуть меньше моей ладони длиной и всего лишь в пару пальцев шириной. В любое другое время я посчитал бы его всего лишь легким перекусом, но сейчас он олицетворял собой саму жизнь.
