Меркури закатил глаза, отметив для себя, насколько провокационно ему улыбнулась Вельвет.

— Я больше не преступник, детка. Я теперь студент Бикона.

Она ткнула его локтем в бок.

— А меня зовут вовсе не ‘детка’.

— Но ты же и есть детка.

— Очень мило, — закатила глаза Вельвет, хотя и не стала ничего возражать, когда он обнял ее за талию. — Но не думай, что это поможет тебе избежать очередного сеанса с доктором Ублеком. Если ты его пропустишь, то люди начнут считать, что ты вновь становишься плохим парнем.

— Но тебе ведь нравятся именно плохие парни, правильно? Сначала влюбилась в кронпринца Гриммов, а потом связалась с очень опасным террористом.

Вельвет улыбнулась.

— А если бы я тогда оказалась немного настойчивей, то могла бы сейчас быть принцессой.

Меркури поцеловал ее и рассмеялся.

— Ну извини. Теперь у тебя есть только я.

— Хм. Думаю, меня этот вариант тоже устроит, — вздохнула Вельвет, а затем уже безо всякой улыбки посмотрела на двух обедавших девушек. — Как считаешь, у них получится? Я имею в виду, что далеко не все готовы смириться с существованием Гриммов.

— Не все готовы мириться с существованием фавнов, — ответил ей Меркури. — Но эти люди могут просто пойти нах*й.

Вельвет улыбнулась и поцеловала его в щеку, а сам Меркури, к своему ужасу, слегка покраснел.

— Идеала никогда не достичь, но нам предлагают очень хороший вариант. Разумеется, многие будут ныть и возражать, но все те, кому известно истинное положение дел, с нами согласятся. Ты ведь и сам видел, что творится за стенами. Мы все это видели.

— Мы проигрываем, — кивнул Меркури.

Для осознания подобного факта вовсе не требовалось быть гением. Частично именно из-за этого он когда-то присоединился к Синдер и Эмеральд — они предложили ему будущее, где его никто не станет жрать.

— Мы выживаем, — возразила ему Вельвет. — Но да, постепенно всё становится только хуже. Бикон и Хейвен подверглись нападениям, и пусть люди этого еще не понимают, но мы многих потеряли. В Мистрале число Охотников сильно сократилось из-за действий предателя, так что в будущем нам придется еще труднее.

— Люди не видят дальше своего носа, Вельвет. Такова жизнь. Они желают, чтобы кто-то за что-то заплатил, и втягивают нас в войну, в которой у нас нет никакой надежды на победу, лишь для того, чтобы всё было в соответствии с их представлениями о справедливости.

— Это глупо.

— Люди вообще довольно тупы.

Вельвет вздохнула.

— Считаешь, что всё окончится именно этим?

Меркури нахмурился. Ему сложно оказалось сделать какие-либо выводы.

Жон был упорен в достижении своих целей, и подобные мелкие неудачи точно не могли его остановить. С другой стороны, студенты, которые появлялись в столовой, замечали Руби с Пиррой, а также их выдававшую связь с Гриммами форму и не решались к ним подходить.

Ну, пока Коко Адель не взяла свой поднос и, стуча каблуками по кафельному полу, не добралась до их столика, усевшись рядом с Руби. Остальные члены ее команды — Фокс и Ятсухаши — разместились с другой стороны и улыбнулись.

Царившая в столовой напряженная тишина оказалась нарушена, а студенты начали занимать места за столами, разговаривать друг с другом и, разумеется, задавать кучу вопросов Руби Роуз, официальному послу Земель Гриммов в Вейле.

Судя по удивленной, но все-таки довольной улыбке на ее лице, исполнение вынесенного человечеству приговора пока что откладывалось.

— Сдается мне, молодняк еще покажет старичью, как нужно решать подобные проблемы, — ухмыльнулся Меркури.

Вельвет кивнула, с улыбкой глядя на свою команду.

— Думаю, что ты прав.

***

— Как выглядят Земли Гриммов?

— Какие они, Гриммы?

— Чем вас там кормили?

— У тебя есть какие-нибудь снимки оттуда?

— Можно с тобой сфотографироваться?

— Что ты чувствовала, когда летала на драконе?

Пирра улыбнулась, когда Руби завалили вопросами. Само собой, она могла бы вмешаться и помочь ей, но ее напарница и так отлично справлялась. Кроме того, если уж Руби сумела усмирить толпу враждебно настроенных журналистов, то и с любопытными сверстниками тоже как-нибудь совладает.

— Эм… там темно и мрачно. Гриммы не такие уж и плохие, как принято считать. Еда была совершенно обычной — стейк и гарнир из овощей. Я как-то не догадалась ничего фотографировать, а полет на драконе — это очень круто! Вот на Неверморе — уже не настолько. Слишком сильно укачивает.

Если Руби думала, что на этом вопросы закончатся, то серьезно заблуждалась. Тут же раздались новые — иногда довольно личные, но все они оказались куда проще и спокойнее, чем высказывания тех же журналистов.

Впрочем, в этом не было совершенно ничего удивительного. Для людей, которые никогда не сталкивались с Гриммами, те являлись чудовищами и монстрами, приходившими разве что в кошмарах. Для Охотников же вполне привычные встречи не вызывали никакого страха или трепета… ну, может быть, некоторые опасения.

В конце концов, схватка с каким-нибудь человеком могла оказаться гораздо опаснее.

Да, терять близких было очень тяжело, но Охотниками двигала вовсе не месть. Как погибшим родным могла помочь твоя смерть в попытке убить побольше Гриммов?

Разумеется, их требовалось уничтожать, но вовсе не ценой своей жизни.

Но в том, что всё это понимали обычные люди, Пирра сомневалась. Иногда Охотников сравнивали с солдатами или наемниками, но чаще всего их называли героями. На самом деле, они тоже являлись людьми со всеми своими проблемами и недостатками. Но если уж требовалась какая-то консультация насчет Гриммов, то следовало идти именно к ним.

Пирра еще раз посмотрела на Руби, чтобы убедиться в том, что та справлялась с потоком вопросов. Она как раз разговаривала с тремя студентами-старшекурсниками, ни одного из которых ничуть не волновал ее возраст. После этого Пирра достала свой свиток, чтобы проверить местные новости.

Лицо Руби было уже везде.

О Боги…

Разумеется, тот факт, что Руби попадет на главные страницы новостных каналов, был более чем ожидаем, но вряд ли ей понравится тот снимок, который использовали для этого журналисты. Нет, Руби отлично держалась во время пресс-конференции, хотя и очень сильно нервничала. Предсказуемо сильно нервничала.

К сожалению, во время этой ее эмоциональной вспышки всё видимое спокойствие исчезло без следа, и теперь все новостные каналы демонстрировали опершуюся на стол девочку с покрасневшим лицом и отлично различимыми дорожками от слез на щеках. Она пылала гневом, обидой и недоступной обычным политикам искренностью.

Кстати, именно слово ‘искренность’ мелькало во всех заголовках.

Даже те, кто решил изобразить из них зло, писали об ‘искреннем заблуждении’, а отнюдь не о лжи. Никто не осмелился прямо оскорбить Руби.

И это, само собой, пойдет на пользу их делу, но вот самой Руби лучше было ничего подобного не показывать. Иначе она умрет от смущения, когда поймет, что именно в таком виде ее и продемонстрировали всему миру.

У Пирры имелось смутное подозрение, что нечто подобное и было запланировано Вайсс. Какой-нибудь спокойный и холодный представитель, бесстрастно упоминавший о том, сколько людей истребили Гриммы, мог создать впечатление, что все эти жертвы абсолютно никого не интересовали, в то время как сорвавшаяся Руби вызывала лишь симпатию.

К сожалению, сетевой мир одними лишь новостными каналами не ограничивался… Фотография Руби уже распространялась с огромной скоростью, часто сопровождаясь различными надписями:

‘Я — Гримм. Услышь мой рев!’

‘Беовульф, Урса, Невермор, Вайфумор’.

‘Когда отменили твой любимый мультик’.

‘Мама сказала идти в кровать, а на часах еще только 9:59’.

‘Гримм с тентаклями? ДАЙТЕ ДВА!’

— Что-то случилось? — спросила Руби, наконец заметив выражение лица напарницы. Она наклонилась, чтобы заглянуть в свиток, но Пирра успела убрать его вместе со всеми выведенными на экран картинками.