В одном стеклянном ящике собраны жуки с ласковым названием "слоники". Слоники эти бывают разные - свекольные, гороховые, капустные.
А вот забавные жучки-точильщики под названием: "хлебный", "мебельный", "домовый" или просто "жук-сверлило". Здесь же торчал на булавке ехидный жучок, которого в ученых книгах называют "притворяшка-вор".
При жизни все эти точильщики и притворяшки как могли портили усатые колосья, сизые капустные листы, стропила дачных крыш, спинки и ножки стульев и даже коллекции профессора. А сейчас они успокоились в ящиках за толстыми стеклами.
Профессор зажег настольную лампу. Вспыхнул огонек под зеленым куполом абажура.
Медленными шагами Фараджев подошел к двери, потушил люстру, открыл окно. Саранча спит, никто не нарушит тишину профессорского кабинета. Опустившись в кресло, он задумался.
Я решился первым прервать молчание:
- Вам известна цель моего приезда? Правда, я еще не уверен в успехе, но выхода у нас как будто бы нет... Надо начинать.
- Что потребуется от меня?
- Ваша консультация и, если хотите, участие в первых испытаниях.
- Хочу ли я? Как можно сомневаться! Едем сейчас!
- Прекрасно. Но ехать никуда не надо. Разрешите начать опыты здесь?
- Не понимаю, но... пожалуйста.
Я принес из коридора свой чемодан, открыл его.
Ничего особенного. Глубокая тарелка рефлектора. Шкала, как у приемника, рычажки, ручки. Шнур с вилкой, который я вставляю в розетку. Чуть слышное гудение, зажигаются глазки контрольных лампочек.
Но мне страшно, будто я впервые разряжаю мину неизвестной конструкции. Два года непрерывной работы, мучительные поиски, тысячи ошибок - все свелось к этой минуте.
И как же длинна эта минута! В комнате стояла напряженная тишина. Но вот что-то ударилось о стекло и упало на подоконник.
Профессор определил сразу:
- Обыкновенный нехрущ, разновидность майского жука. Странно, обычно они в комнаты не залетают.
- Он в этом не виноват. Видимо, мои опыты дают какие-то результаты, - как можно спокойнее заметил я.
- При чем тут случайно залетевший жук?
- Случайно? Нет, это не один жук. Смотрите! Вот второй, вот десяток. Еще! Еще!
Ударяясь о стены, метались по комнате жуки. Профессор бегал за ними с лупой.
- Замечательно! Но где же саранча?
- Не всё сразу. Попробуем другую настройку.
С ревом самолетов-бомбардировщиков ворвались в окно огромные черные жуки.
- Опять не то!
- Это жук-олень, один из самых крупных европейских жуков; их не так много, всего шестьсот видов, - привычно пояснил Фараджев.
- Нам эти шестьсот видов не нужны. Даю другую настройку.
За окном послышалось тихое жужжание.
Сотни слепней влетели в комнату. Они обжигали лицо и руки, точно крапива. Было страшно открыть глаза.
Стоя в нерешимости возле аппарата, профессор стонал и ругался. Я бросился к окну.
- Скорее поверните большую ручку! - кричал я профессору, дергая застрявший крючок рамы и закрывая лицо рукавом.
- Куда повернуть?
- Направо. Только скорее, а то они всё летят и летят.
Он резко повернул ручку. А я все еще не мог справиться с проклятым крючком.
В верхнюю раму застучал дождь.
Это были маленькие жучки-щелкунчики. Они лезли за воротник, путались в волосах, запирались в ноздри и рот. Профессор растерянно вертел ручку аппарата.
В окно ломились жуки - носороги, навозники, могильщики, дровосеки, древоточцы, прыгали скакуны, усачи. Пожаловали жуки разных профессий короед-микрограф, короед-типограф и даже короед-стенограф.
Профессор оставил ручку аппарата и, бегая по комнате с лупой, восхищенно рычал:
- Чудный экземпляр! Новый вид афодия. Десятичлениковые усики. Вы когда-нибудь слыхали про такого?
- Не то, не то, профессор! Скоро утро, а саранча не появляется. Скажите, у нее усики короче, чем у жука-оленя?
- Нет, длиннее.
Я взял логарифмическую линейку, кое-что подсчитал, и через минуту зеленоватое облако саранчи повисло в комнате.
Дальнейшее казалось мне простым и ясным.
Мы вышли на улицу. Светало. Вновь заплескалось зелено-бурое море. Наступил третий день власти саранчи. Перед нами зияла открытая дверь в огромный подвал. Сквозь решетки окон смотрела на улицу черная пустота.
Спускаемся вниз. Глубоко в темноте теряются своды, Туманный рассвет ползет в окна. Тишина. Хрустит песок под ногами.
Нам нужно найти электропроводку. Вот она.
- Ну, профессор, теперь со всех улиц сюда полетит саранча. Даже из вашей коллекции с булавками прилетит.
Аппарат включен. Рефлектор направлен на окно. Робко зашелестели первые разведчики, и за ними полилась бесконечная масса саранчи.
Уже почти доверху закрылись решетчатые окна, но жужжащий водопад льется непрерывно.
Стоя на скамейке, профессор прижался к стене и с немым удивлением смотрел на поднимающуюся снизу шелестящую массу. В дверь ворвалась новая волна. Стало душно. Казалось, мы утонем в этой вязкой трясине сплетенных насекомых.
- Теперь будут лететь и без вашего аппарата. Стоило только начать, говорил Фараджев. - Пробирайтесь к двери!
Но это было не так-то просто. Густой стеной встала саранча на нашем пути. Как же выбраться?
В потолке виднелись очертания квадратной дверцы.
- Сюда, профессор, сюда! Давайте аппарат, скамейку. Вот так! Взбирайтесь первым.
Дверца не подавалась. Мы принялись стучать. Наконец нас услышали. В подвал ворвался поток свежего воздуха. А саранча все ползла и ползла.
Когда, уже наверху, мы немного пришли в себя, я спросил:
- Неужели ее так много?
- Много? Нет, это мало! - обиженно заявил профессор. - История знает случаи, когда саранча занимала пространства в сотни и тысячи километров. Это были горы саранчи. Если бы мы не уничтожали саранчу заранее в местах ее возникновения, то страна ежегодно теряла бы десятки миллионов рублей. Вот что стоит саранча!.. Ну, разрешите вас поздравить. Теперь она в наших руках.
- Это еще не все, профессор. Работа только начинается. Идемте.
В комиссии по борьбе с саранчой никто ночью не спал. Люди сидели с зеленоватыми лицами, не отходя от телефонных аппаратов. По последним сводкам, саранча начала продвигаться на восток. Можно было ожидать, что сегодня вся стая, согретая лучами солнца, поднимется в воздух. Метеорологи, как назло, предсказывали солнечную погоду.
