© Е. Музыкантова, перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

В школе есть комната, о которой никто, кроме меня, не знает. Если бы я умел телепортироваться, то сейчас сбежал бы туда. Может, если хорошенько сосредоточиться…

– Джулиан. – Голос мистера Пирса звучит, словно удар хлыста, и я морщусь. – Ты месяца не проучился в старших классах, а уже шесть раз прогулял английский.

На самом деле больше, но, так понимаю, никто не замечал моего отсутствия.

Директор склоняется ближе, всем весом опираясь на длинную кривую трость. Рукоятка выточена в виде какой-то фигурки. Ребята вечно спорят, что это – гном, тролль или миниатюрная копия самого мистера Пирса. А ведь вблизи и, правда, похоже.

– Смотри на меня! – кричит он.

Не знаю, почему люди вечно требуют смотреть им в глаза, когда на тебя злятся. На самом деле в такие моменты больше всего хочется отвести взгляд. Я повинуюсь; кабинет, в котором нет ни единого окна, словно сжимается, и я сжимаюсь вместе с ним. Мальчик-букашка под грозным взглядом мистера Пирса.

– Тебе было бы проще смотреть на людей, если б кто-нибудь удосужился тебя подстричь. – Я поспешно убираю волосы с лица, а он буквально буравит меня взглядом. – Почему ты прогуливал уроки?

– Мне… – Я прочищаю горло. – Они мне не нравятся.

– Что-что?

Люди вечно просят меня повторить сказанное или говорить громче. Собственно, тем мне и не нравится английский: мисс Кросс заставляет читать тексты вслух, а когда очередь доходит до меня, я запинаюсь, бормочу, и получается слишком тихо.

Наученный горьким опытом, я говорю чуть громче:

– Мне не нравится.

Мистер Пирс вскидывает седые брови и смотрит на меня в полном недоумении:

– По-твоему, раз урок не нравится, на него можно не ходить, так, что ли?

– Я…

Вот почему у остальных ребят не возникает проблем с речью? Им что-то говорят, они мгновенно находят ответ. А вот у меня связь между мозгом и ртом нарушена, вроде редкой формы паралича. Слова не идут, и я молча тереблю пластиковый кончик шнурка.

– Отвечай на вопрос! Раз урок не нравится, на него можно не ходить?

Я знаю ответ, но людям не нравится, когда ты говоришь то, что думаешь. Они хотят услышать то, как думают сами. А угадывать мысли довольно сложно.

Директор закатывает глаза.

– Смотри на меня, юноша.

Я смотрю на его раскрасневшееся лицо. Он кривится – наверное, опять прихватило спину или колено.

– Простите, – говорю я, и его черты лица смягчаются.

А потом мистер Пирс внезапно хмурит кустистые брови и резко открывает папку с моим именем.

– Думаю, я позвоню твоим родителям.

Шнурок выпадает из моих застывших пальцев.

Губы директора изгибаются в подобии улыбки.

– Знаешь, что мне нравится?

Я нахожу в себе силы покачать головой.

– Вот это выражение ужаса на лице ученика, когда я говорю, что позвоню его родным. – Он подносит телефон к уху. Мистер Пирс и его маленький деревянный монстр не сводят с меня глаз. Тикают часы. Наконец он медленно убирает телефон. – Возможно, я не стану звонить… если ты пообещаешь, что я больше тебя здесь не увижу.

– Обещаю.

– Тогда марш на урок.

Уже в коридоре я пытаюсь вздохнуть, но меня по-прежнему трясет. Это как видеть, что на тебя несется машина, и в самую последнюю секунду с ней разминуться.

Когда я прихожу на «Детскую психологию», все девочки вскидывают головы, будто стадо оленей, почуявших опасность. Но стоит им узнать меня, как все тут же отворачиваются.

Я опоздал, и мне приходится торчать перед столом мисс Карлайл, пока она читает мою объяснительную записку. И пусть никто на меня не смотрит, я все равно мучаюсь, что волосы слишком длинные, джинсы слишком короткие, рубашка тесная – да вообще все мои вещи уродливые и поношенные.

– А я уже отметила, что ты не пришел, – вздыхает мисс Карлайл. Пожалуй, она даже старше мистера Пирса. Некогда светлые волосы и ярко-голубые глаза выцвели, точно на фотографии. – Ума не приложу, что теперь делать.

Я знаю, что новая онлайн-система для нее сущее наказание, ведь мисс Карлайл почти каждый день нам на нее жалуется.

– Простите.

– Ничего. – Она устало горбится. – Я что-нибудь придумаю.

Я иду к своему месту в самом конце класса и замечаю, что мне машет второй парень в нашем классе, Джаред:

– Поедем вместе на автобусе?

Я не отвечаю.

Мисс Карлайл объявляет, что нам придется заканчивать задание в группе. Все принимаются выкрикивать имена выбранных людей и сдвигать столы в кружки.

Наверное, я единственный человек в школе, кто ненавидит групповые задания. Я опускаю голову и закрываю глаза. Всегда думал, что если хорошенько сосредоточусь, то сумею исчезнуть. Теперь уже не так в это верю, но все равно пытаюсь.

– Джулиан, – говорит мисс Карлайл, – ты сегодня воистину испытываешь мое терпение. Найди себе группу. – Я смотрю на те, что уже собрались. Живот стягивает узлом. – Господи, да просто подсядь к тем, кто ближе всего к тебе.

А ближе всего ко мне Кристин. Она немного похожа на золотую рыбку: рыжие волосы, глаза навыкате. Кристин зло поглядывает в мою сторону, и я представляю, что на мне защитный плащ-невидимка. Устройство работает безотказно, пока я не выкину какую-нибудь глупость.

Мы с Кристин столкнулись в самом начале учебного года. На первом же уроке она похлопала меня по плечу и спросила, неужели я читаю книгу про Элиана Маринера. Я осторожно кивнул, ведь до сих пор никто не пытался завести со мной разговор. Но потом она спросила, о чем история, и меня словно прорвало. Да, это Элиан Маринер, пожалуй, моя любимая книга в серии, бла-бла… Кристин слушала меня, кивала, задавала вопросы и даже сказала, что ее сестра тоже обожает серию. А потом добавила:

– Еще бы, ей же семь лет.

Все принялись смеяться. Я спрятал книгу в рюкзак, а вскоре обнаружил, что она пропала. На шестом уроке, когда я отошел поточить карандаш, книга вновь нашлась, теперь у меня на стуле.

Все иллюстрации были изуродованы черной ручкой. Пенисы выскакивали из штанов Элиана и летали вокруг его головы, целясь в рот. Глаза защипало от слез. Я поднял голову – и обнаружил, что весь класс следит за моей реакцией. Поймав мой взгляд своими рыбьими глазами, Кристин рухнула на парту, трясясь от смеха.

– Джулиан! – снова окликает мисс Карлайл. – Пошевеливайся.

Я поспешно придвигаю свой стол к девочкам.

– Итак, Вайолет, Джейн, – начинает Кристин, – разделим обязанности?

Я делаю вид, будто не заметил, как она с ходу исключила меня из группы, и открываю учебник.

– Хорошо, – отвечает Вайолет. – Джулиан, ты не хочешь…

– Мне нужна нормальная оценка, – обрывает ее Кристин. – Работаем втроем.

Вайолет замолкает, а я по-прежнему разыгрываю приступ глухоты.

После звонка школа становится похожа на растревоженный улей. Ребята вырываются на свободу и разбегаются во все стороны. Настоящий взрыв звуков после тишины – болтовня, трели сотовых телефонов. Но я замираю на крыльце как вкопанный.

По ту сторону улицы, прислонившись к высокому дереву, стоит мой отец.

Когда я был маленьким, из школы меня обычно забирала мама, но время от времени папа раньше освобождался с работы и устраивал мне сюрприз. Вместо того чтобы, как все прочие родители, пристраиваться в ряд на парковке, он приходил пешком. Его руки вечно были испачканы чернилами, словно у ребенка после пальчикового рисования. И папа всегда говорил: «Сегодня слишком хороший день, обязательно надо прогуляться». Даже если шел дождь.