Да, я самый мерзкий человек на свете! И я не мог смотреть, как он ходит рядом с тобой.

Как ты мог?! Быстро, уходи к себе! - меня позабавил ее резкий переход на ты. Она меня прогоняла, а я чувствовал, что обратившись ко мне на ты, она ещё больше сблизила нас.

Считается, если человек на тебя, на самом деле, злится, то в его глазах ты увидишь злость и ненависть. Ее теплый взгляд совершенно не сочетался с фальшивым грозным голосом.

Хорошо. – согласился я, медленно подошел к ней настолько близко, что она могла увидеть как пульсирует жилка на моей шее и услышать, как мое сердце набирает обороты. Она стояла такая волнующая в несуразной длинной полупрозрачной ночной рубашке. Я взял ее аккуратное личико в ладони и поцеловал. Она не сопротивлялась, а наоборот, прильнула ко мне и вызвала этим всплеск адреналина в моей крови. Я прижал ее к двери и не в силах контролировать свои руки, залез под ее ночное одеяние, под которым оказались только трусики. Такая мягкая, нежная и желанная. Я хотел любить ее прямо здесь и прямо сейчас.

Внезапно осознавая, что не должен делать этого в этом доме, я резко остановился и отпустил ее. Мы тяжело дышали.

Мари! Завтра Белен уезжает к родителям. Поедешь со мной на море? – я отошел от нее и наконец, спросил то, зачем вообще заявился к ней посреди ночи.

Я не могу. Все могут заподозрить что-то неладное.

Никто ничего не поймет. Я уеду провожать Белен и встречу тебя в Ла-Плате. Здесь адрес станции. – протянул ей бумажку с адресом и названием станции, - Я буду тебя ждать.

С этими словами нагнулся, прильнул к ее маленьким губам, заглянул в уже любимые глаза и вышел.

=

Возможно это глупо, испытывать к чужой жене заботу и тепло, а также удивительное чувство невероятной близости. Никогда не думал, что такое возможно. Именно сейчас, мне хочется быть глупым и наивным, хочется верить в любовь, в мировую справедливость, в вечный мир во всем мире и прочую лабуду.

Она приехала. Мы бродили по берегу. Волны бились о камни, дул теплый ветер и раздувал ее легкое воздушное платье. Я с улыбкой наблюдал, как она играет с пеной волн, словно малое дитя. Посмел даже предположить про себя, что в эти минуты она счастлива.

Утром этого дня я отвез жену на вокзал. Она уехала навестить родителей. Приехал в Ла-Плату. Меня встретил мой друг детства Мануэль. У него имелся дом на берегу моря. Он часто звал меня в гости, но у меня все не было времени. На днях я позвонил ему и попросил ключи. Ману свободный человек. Странно, но я никогда не интересовался чем он занимается. И вообще, для меня все невоенные - свободные люди. Они освобождены не только от службы, они свободны в своих мыслях, поступках, поведении, предпочтениях. А я и мое окружение будто бы закрыты в некую невидимую коробку с механизмом правильных поворотов, движений и рассуждений. Ты не можешь делать что-либо иное, не соответствующее общепринятым меркам, потому что из-за тебя механизм может сломаться. И все следят за друг другом, чтобы предупредить.

Привет, брат! – мы с Ману обнялись и постучали друг друга по спине.

Как дела? – спросил я.

Отлично! – люблю Мануэля, у него всегда все отлично.

Ты?

У меня тоже.

Я так понял тебе не просто так нужно укрыться? – только настоящий друг может догадаться об истинной причине моего уединения.

Да. Это секрет. – ответил я. Он посмотрел внимательно мне в глаза.

Ты какой-то странный. Не помню тебя таким. – он передал мне ключи и подмигнул. – Я не буду мешать. И я рад за тебя.

Я тоже был очень рад за себя. Особенно, вспоминаю как обрадовался, как мальчишка, когда увидел ее маленькие ножки, выходящие из автобуса.

=

Первым делом мы прогулялись по морю, проголодались и вернулись домой. Молча поели. В этой тишине витало нетерпение. Я чувствовал это, но боялся накинуться на нее. Мне было страшно предположить, что она может подумать, что я чувствую к ней только страсть. Хотя считаю, что в любви может присутствовать страсть.

Я имел возможность только один раз любить ее тело, но этого было достаточно, чтобы мое тело скучало по ее нежным прикосновениям. Мне казалось, что ее всегда будет для меня мало. Ел и украдкой не мог насмотреться. Я понимал, что готов всю жизнь наблюдать, как она задумчиво смотрит на море и хмурит брови. Я хотел знать, что творится в ее маленькой голове и боялся подумать, что она думает не обо мне.

Считается, что женщины существа эмоциональные, но моя Марисса было наверно не из этого мира. Она все время молчала и тихо улыбалась.

Пабло, пойдем снова на море? – она впервые назвала меня по имени. В жизни бы не подумал, что слышать свое собственное имя из любимых уст настолько приятно.

Пойдем. – взял ее мягкую ладонь в свою, и мы вышли из дома.

Она мягко ступала по воде, ее маленькие ступни почти сразу же поглощал мокрый песок. Я шел следом за ней. Волны бились о камни и намочили ее легкое платье. И теперь оно соблазнительно облегало ее бедра. Как любой мужчина, не могу не подчеркнуть, что у нее идеальная попка.

Внезапно эта попка дернулась и ее владелица забежала глубже в море. Она принялась брызгать в меня морской водой. Конечно, я не остался в долгу, и мы оба изрядно намокли. Она убегала от меня и хохотала. В конце концов, мне удалось поймать ее.

Ах ты проказница! Я буду тебя щекотать! – я смеясь понес ее на руках на берег. Она брыкалась. Я положил ее на теплые сухой песок и тешился над ней. Она кричала «Пабло пусти меня!» и умирала со смеху.

Я остановился и не успев отдышаться, принялся целовать ее везде, куда попадали мои губы.

Спонтанно, я вдруг осознал, я почувствовал, как мы оба сгораем от нетерпения, как мы оба были уже переполнены предвкушением обладать друг другом.

И я любил ее, и долго, и медленно, и быстро, и страстно, и безудержно. За окном только шум моря и накаты волн не соответствовал темпу наших стонов.

=

У тебя такие маленькие пальчики, как у подростка. - мы лежали в обнимку, она спиной ко мне. Я перебирал ее волосы и добравшись до ее тонких небольших конечностей попеременно их целовал.

Да нормальные у меня пальцы. Такие же, как у всех.

Нет. У тебя самые прелестные пальчики! – не успел я возразить, как она внезапно развернулась и посмотрела на меня. У нее очень умные глаза. Глубокие, теплые, как шоколадный крем. Реснички ее слегка подрагивали, когда она вот так пыталась долго смотреть мне в глаза. Что она хотела увидеть в них? Мою безмерную любовь?

Пабло, я так счастлива сейчас. – она снова отвернулась.

Я тоже. – притянул к себе ее макушку.

От этого мне кажется, что это не я. – прошептала Мари.

Мне тоже так кажется. Словно это не я, словно вместо меня сейчас лежит беззаботный молодой человек, только подошедший к своей сексуальной юности, безудержной, бесшабашной, горячей и неуемной.

Почему ты вышла замуж за Родригеса? - если быть искренним, мне не хотелось говорить сейчас о нем, но мое любопытство взяло вверх. И еще может, я хотел услышать именно то, что услышал далее.

Она немного помолчала, а потом начала свой небольшой рассказ:

Когда я была маленькая, мои родители погибли. У меня никого не осталось. Мы жили в Росарио. Мама часто оставляла меня у наших соседей, когда уезжала в Буэнос-Айрес. Когда пришла новость, что их случайно убили в перестрелке на вокзале, меня забрала наша соседка. У нее была хорошая обеспеченная семья, муж и сын – мой муж. Хорхе на три года старше меня. Мы часто играли в детстве. Сеньора Лусиа всегда относилась ко мне, как дочери, но и никогда не скрывала от меня, что я приемная. Отец Хорхе умер, когда ему было пятнадцать лет. В ту пору он сильно поменялся. Может это был подростковый переходной возраст. Он перестал слушать мать и у него появились странные друзья. Мы выросли, мне было шестнадцать, а Хорхе девятнадцать. Однажды он пришел домой пьяный. - она замолчала на минуту, - Это случилось быстро, я не смогла сопротивляться. Матери в тот день не было дома. Когда она узнала, она сыграла нам свадьбу. Я благодарна ей за это.