Морлемы слишком часто терпели поражение. Мне все время удавалось ускользнуть в последнюю секунду, и на этот раз Бальтазар решил сам позаботиться о том, чтобы у меня больше не получилось скрыться.

Я в панике озиралась, но, казалось, ни Адам, ни Леннокс, ни Рамон не смогли последовать за мной. Так что, чтобы освободиться из этой мизеры, оставалось только сражаться. Я набрала в лёгкие воздуха и несколько раз вдохнула и выдохнула. Затем зажгла над головой купол из огня и усилила эту конструкцию, как могла.

Я слышала злобное фырканье Морлемов, а также шипение огня, когда они пытались пройти через купол.

— Пропустите меня, — произнёс глубокий голос, который я едва узнала, как голос Бальтазара.

Но он был близко, очень близко, и кровь застыла у меня в жилах, когда я услышала ненависть в нескольких словах. Страх нарушил мою концентрацию, и в куполе над головой образовались небольшие дыры.

Поединок с Бальтазаром был проигрышной битвой. В Антарктике мы даже в четвертом с трудом могли его сдерживать, а решающий удар удался только потому, что у нас в качестве туза была в рукаве магическая пара. Но единственные, кто может объединить свои силы — это Адам и я, а Адама нет рядом.

Единственная надежда для меня — это если Бальтазар после исцеления не вернул себе полную силу, которая у него когда-то была.

Внезапно вокруг меня распространился холод. Ледяной холод. Я испуганно огляделась, когда мороз пополз вдоль стены, превратив моё дыхание в белый туман. Я почти не могла дышать, такой низкой была температура вокруг.

Я уже многие вещи превращала в лёд, но не могла создавать такую низкую температуру. Во мне проснулось подозрение, что способности Бальтазара не уменьшились, а скорее даже выросли.

Огненный купол над головой становился всё слабее и прозрачнее. Я уже видела Морлемов, которые образовав плотную стену ждали, когда меня оставят силы. Над ними, в тени высоких стен, парил Бальтазар и смотрел на меня холодным и жадным взглядом.

Температура внезапно упала ещё ниже, и мороз заставил дрожать мои пальцы, и они, в конце концов, оцепенели. Я внезапно почувствовала невыносимую усталость. Мне просто хотелось лечь и больше никогда не вставать. Проклятый холод отнимал у меня силы, и Бальтазар прекрасно это знал. Ему просто нужно ещё подождать, пока я замёрзну до полусмерти и упаду.

— Я ненавижу тебя, — закричала я. — Я ненавижу тебя за всё, что ты причинил моей семье. Ты слышишь, ты монстр?

Но ответа не последовало, вместо этого температура вокруг меня понизилась ещё на несколько градусов. Мои зубы застучали, так что я больше не могла говорить. Я ещё раз вдохнула причиняющий боль, холодный воздух и попыталась превратить его в огонь, но мой огненный купол стал лишь неощутимо сильнее.

В этот момент, когда я чуть не теряла сознание от холода, в стене слева рядом со мной, внезапно появилась фиолетовая дверь. Она слега переливалась в свете огненного купола, и её тоже сразу покрыл тонкий слой белого инея.

Я смотрела на неё, как на мираж. Затем в моё тело вернулась надежда и жизнь. Окоченелыми руками я открыла дверь, в то время как Морлемы вокруг меня злобно зафыркали и бросились на мой огненный купол. Их плащи загорелись, словно факелы.

Я услышала, как Бальтазар яростно закричал. Но его крик оборвался, потому что я зашла в свет и закрыла за собой дверь.

Я думала, что всё пройдёт быстро, и я снова выйду на рыночной площади Шёнефельде или в саду, позади нашего дома, или в замке в Тенненбоде. Но в этот раз что-то пошло не так, потому что я оказалась в пустоте.

Я была заключена в свете, вокруг меня всё дрожало, тряслось и громыхало, будто я попала в шторм. Рёв в ушах становился то громче, то тише и был похож на ураган, который снова и снова бушевал надо мной, то теряя силу, то набирая её вновь, чтобы нанести следующий удар.

Свет слепил меня и в какой-то момент я закрыла глаза и начала считать проходящие секунды, чтобы не потерять разум в пустоте времени пространства.

Иногда я думала, что уже потеряла сознание, и мне всё это снится, затем снова очень хорошо чувствовала тело, которое было заключено в пустоте и не находило выхода.

Снова я размышлял о том, кто меня всегда спасает в самую последнюю секунду. Всегда в тот момент, когда действительно уже больше не было шанса спасти свою жизнь.

Я забыла считать секунды, поэтому начала всё заново. В этот раз удача оставила меня. Возможно, теперь я попала в ловушку, которая уже всё это время была установлена для меня.

В последние месяцы я отважилась на многое и не раз рисковала жизнью.

Внезапно я пожалела, что проявляла такой оптимизм. Немного недоверчивого страха, такого как у Лианы, было бы на пользу, чтобы жить более безопасно.

Тут что-то изменилось. Тряска стала мягче, буря затихла. Затем свет побледнел, и я упала увидев, как мимо меня пронеслась рама. Затем свет исчез, и я грубо приземлилась на ковёр в цветочек.

Подождите! Ковёр в цветочек? Я уставилась на рисунок с розами, будто страдаю галлюцинациями. Затем в нос ударил запах пыли, и это было слишком реальным для фантазии. Я вдалеке услышала голос, но с каждой секундой он становился всё громче, пока я не начала различать отдельные слова и, в конце концов, предложения.

— Как ты только можешь каждый раз попадать в такую ситуацию, — ругался возмущённый голос, будто неутомимо и сердито скандировал. — Абсолютное безумие. Ты хоть представляешь, как сложно следить за тобой и вовремя посылать в нужное место эту дверь?

Чем громче становился голос, тем больше казался мне знакомым.

— Это сумасшествие, просто сумасшествие. Я серьёзно задаюсь вопросом, почему ты делаешь это снова и снова, Сельма!

Вопрос выразительно завис в комнате, и я должна была признать, что он был абсолютно справедливым.

— Парэлсус? — в замешательстве прокаркала я и с трудом подняла голову.

Вещи, что стояли немного дальше, были ещё размыты, но я поняла, что, очевидно, приземлилась в гостиничном номере. В углу стояла широкая кровать, а на стенах висели эти безликие акварели, все похожие друг на друга.

Рядом с окном, которое было затянуто тяжёлыми, узорчатыми шторами, стоял стол, а возле него на стуле сидел пожилой мужчина в очках с толстыми стёклами и седыми, лохматыми волосами.

Там действительно сидел Парэлсус.

Мне на ум снова пришла небольшая деталь.

— Мы сейчас на островах Тики?

Я снова попыталась подняться и с трудом встала на колени, не спуская с Парэлсуса глаз.

— Нет, — неохотно признался он.

Затем снова вспомнил, что злиться на меня.

— Как ты можешь постоянно попадать в такую ситуацию? — спросил он, казалось, в сотый раз.

Мне удалось сесть, скрестив ноги, и я проверяла тело на наличие ран. Очевидно, Морлемы не смогли ко мне прикоснуться. Я просто была истощена из-за холода и бесконечного пребывания между дверьми. Кожа на руках и ногах горела, и я поняла, что чудом избежала сильного обморожения.

Восприятие моих органов чувств постепенно возвращалось с полной силой, и теперь я заметила фиолетовую дверь, прилепленную к стене и совсем невписывающуюся в остальную часть интерьера. Постепенно я начала понимать, что это Парэлсус постоянно спасал мне жизнь.

— Спасибо, — серьёзно прервала я его беспрерывные упрёки. — Я не нахожу слов, чтобы выразить свою благодарность, что вы сделали это для меня. Я обязана вам жизнью.

Парэлсус внезапно замолчал, услышав мои серьёзные слова.

— Значит твою жизнь, — протянул он некоторое время спустя, внимательно наблюдая за мной.

— Да, — серьёзно прошептала я. — Я перед вами в неоплатном долгу.

— Это правда, — угрюмо согласился он. — Но не хочу скрывать от тебя того факта, что я планировал иначе. Я никогда не хотел становиться твоим постоянным спасителем.

— Но вы действительно были великолепны, — заметила я, подумав о множестве раз, когда появлялась фиолетовая дверь, чтобы в последнюю секунду спасти меня от Морлемов.

Я встала и подошла к двери. Рядом с ней был прикреплён контрольный ящичек, и это почему-то показалось мне знакомым. Он был не таким простым, какие висели рядом с лекционными залами, а сложное устройство с крошечным дисплеем и маленькими кнопками.