В воспоминаниях Гюнтера Блюма Вельф стоял на краю дороги, которая вела через густой осенний лес. Это был выезд, который соединял Шёнефельде с внешним миром. Невдалеке я узнала городскую стену, и хорошо помнила, что Морлемы часто мне там поджидали.
Рядом с Вельфом стояло трое мужчин, которые были примерно того же возраста, что и Вельф. Только не такими высокими и крупными, как он, и казались неуклюжими и молодыми. Гюнтер Блюм шёл к этим трём мужчинам.
— А вот и ты наконец, — сказал Вельф и усмехнулся. — Разве ты не хотел, по крайней мере, пожелать мне удачи, Гюнтер?
Теперь и трое других повернулись, и я узнала их лица. Там стояли мой отец, Филипп и Ким Гёрнер и прощались с Вельфом Боргерсоном, как будто больше никогда не увидятся.
— Желаю тебе удачи, — услышала я шёпот Гюнтера.
— Не волнуйтесь, я поймаю этого труса, и тогда мы, наконец, заживём спокойно, — ободрил Вельф. — Не позволим остановить себя такому, как Хеландер. Однажды носитель печати, всегда носитель печати.
Он ободряюще кивнул остальным и вытащил из-под черной футболки цепочку. На ней что-то болталось, я узнала подвеску в форме буквы Т, на которой виднелся совсем маленький знак бесконечности, заключеный в круг. Должно быть это и была печать Тора.
— Начнем отвлекающий маневр через два часа, — сказал отец и нахмурился. У него было невероятное сходство с Леандро. Только глаза отличались по цвету. — Катерина и я сейчас отправимся в путь и поможем тебе. Нам нужно только попрощаться, — он немного помедлил и поджал губы, словно ему было сложно произносить эти слова.
У меня все похолодело внутри, когда я поняла, что это, наверное, было незадолго до того, как родители бросили меня. В эту секунду я еще была дома с мамой и не подозревала, какое несчастье сейчас со мной приключится.
— Встретимся в Миндоре, когда все закончится, — серьезно ответил Ким Гёрнер, после чего его голос пропал, и я слишком поздно заметила, что Гюнтер Блюм только что проник в мои мысли. Я всего лишь на мгновение отвлеклась на собственные чувства. Это ослабило мою оборону и позволило ему копнуть глубже, чем мне хотелось бы.
Но к моему удивлению, Гюнтера Блюма заинтересовали вовсе не наши с Адамом нелегальные отношения, а то, что я знала об отце. Мы вдруг оказались в Антарктике и передо мной стоял Бальтазар.
Мы стояли у ледяной могилы моей матери, в моих ушах слышался холодный и издевательский голос Бальтазара:
— Она, наверняка, считала велением судьбы, что могла свести со мной счеты вдали от поселений магов. Она хотела заманить меня сюда, чтобы прикончить. С этой книгой в руке, она считала, что у нее есть шанс против меня, но я уже давно был здесь и поджидал ее. Твоего отца я убил сразу, как приземлился самолёт, он только мешался под ногами.
— Значит в Антарктике, — услышала я довольный голос Гюнтера Блюма, видимо получивший информацию, которую искал.
Но прежде чем я смогла удивиться и возмутиться вслух о проникновении в мои мысли, я услышала чистый женский голос. Гюнтер Блюм только что получил сообщение, и я была настолько тесно с ним связана, что тоже его услышала.
— Морлемы похитили девушку. Запускайте план неотложных действий номер 8 и поднимайте по тревоге все находящиеся в распоряжении силы. Ее похитили в Кламартине. Имя девушки Лидия Каспари.
Новый план
Воспоминания о прошедших часах были расплывчатыми. Мне казалось, что это был своего рода фильм, а не моя жизнь. Только этот фильм шел бесконечно и ему не было конца.
После получения сообщения, Гюнтер Блюм вскочил и выбежал из помещения.
Я была не в себе и шатаясь, пошла за ним, пока господин Кросов не схватил меня за руку. Он меня перехватил, чтобы я не зашла в новые помещения палаты сенаторов, куда вход для меня был воспрещён.
На этом наша встреча резко прервалась. Из ниоткуда вдруг появилось несколько охранников, а господин Кросов, без всяких объяснений, вывел нас в вестибюль, поблагодарил Фалько и меня за то, что мы пришли и выпроводил за дверь.
Я даже не видела, что делал Фалько, а в панике пыталась позвать на помощь. С Адамом я не смогла связаться, так как он, наверное, все еще был в палате сенаторов и не мог принимать сообщения. Не сработала даже наша обычно такая тесная связь. Поэтому я предупредила Торина, Леандро и бабушку.
Затем побежала, поговорила с господином Лилиенштайном, потом остановилась, пытаясь побороть отчаяние. Некоторое время я стояла на рыночной площади, не в состоянии сделать ни шага. Меня словно парализовало, и лишь мысли крутились в голове как карусель.
Это моя вина, что Лидию похитили. Моя вина. Я сделала неправильно все, что только можно было сделать. Я не нашла к ней подхода, бросила её и разочаровала. Я так долго хотела, чтобы мои брат и сестра снова появились в моей жизни, а теперь все разрушила.
В какой-то момент подошла Ширли, которая как раз шла на работу. Она взяла меня с собой в «Гостиную Шенефельде» и сделала чай. Она хотела поговорить со мной, утешить, но я смотрела в одну точку и не могла произнести ни слова.
Чай тем временем уже остыл.
— Привет, Сельма, — раздался чей-то голос, в котором слышался скепсис.
Рядом с маленьким, угловым столиком, за которым я сидела, стоял Фалько Гёрнер и смотрел на меня с нескрываемым недоверием.
Я совсем забыла о нашей встрече.
— Что ты сотворила с этим Блюмом? Он прямо-таки панически сбежал. Не то чтобы мне уж очень хотелось поучаствовать в этой дурацкой индивидуальной беседе, но я бы с удовольствием воспользовался возможностью и высказал представителю палаты сенаторов все, что думаю об их системе, — он сел напротив. — Я долго готовился к этой встрече. Учил как сумасшедший, после того, как мне сообщили, что у меня есть склонность к пятому элементу. Это был мой шанс, чтобы меня услышали нужные люди. Ну так, что же пошло не так? — Фалько выжидающе смотрел на меня, и я хорошо понимала его любопытство.
— Дело не во мне, — тихо ответила я и отодвинула чашку с чаем. Помедлив, я несколько раз глубоко вздохнула. — Морлемы снова объявились, — хрипло сказала я. Фалько застыл на месте. — Блюм получил сообщение и бросился бежать, чтобы применить какой-то план на случай чрезвычайных ситуаций.
— Вот черт, — Фалько поджал губы.
Мой голос почти совсем пропал.
— Это была моя сестра, — прошептала я и больше не смогла сдерживать слезы, покатившиеся по щекам.
Ширли заметила это и подбежала.
— Ах дорогая, — успокаивающе сказала она, села рядом и крепко обняла меня. — Мне так жаль. Торин и Леандро уже в Кламертине и делают всё возможное, чтобы найти улики. Твоя бабушка тоже прибыла туда и всеми силами пытается связаться с Жизель и Филиппом. Они должны знать, что случилось.
Я подняла взгляд со слезами на глазах.
— Как такое могло случиться? Мы же так часто предупреждали её. Может это всё неправда, и всего лишь большая ошибка.
— Мне жаль, — Ширли с сожалением посмотрела на меня. — Лидия действительно исчезла. Никто не видел её сегодня. Госпожа Трудиг уже подтвердила, что сегодня утром она отправилась в Кламертин и не вернулась. Очевидцы с места происшествия увидели Морлемов и забили тревогу. Но было уже поздно.
— Она ведь знала, что должна быть осторожной, — ответила я, рыдая. Затем посмотрела на Ширли. — Она не поверила, когда я рассказала ей, что Жизель и Филипп исчезли. Она просто не поверила.
— Это не твоя вина, — решительно произнесла Ширли. — Ты должна это понимать. В этом виноваты Морлемы, а значит Бальтазар.
В горле застрял ком, когда я представила себе, как должно быть сейчас чувствует себя Лидия. Почему для неё не появилась фиолетовая дверь? Почему для неё не было таинственного спасения?
— Да, конечно, — тихо ответила я. — Я просто не могу в это поверить.
— Во что ты не можешь поверить? — Ширли снова придвинула мне чашку с чаем, и я сделала небольшой глоток.
— Я кое-что выяснила сегодня, — я посмотрела прямо на Фалько Гёрнера. — Речь идёт о Печати Тора. Так называется тот знак, который ты ищешь, и они все заодно.
