— Ну, оппа… Мне тяжело! — маленькая девочка хныкала, выдавливая жалость у друга.

— Нечего было столько вишни набирать. «Больше, больше давай», вот и неси, — фыркнув, девчушка, гордо задрав аккуратный носик к небу, пошагала вперёд друга, размахивая длинными кудрявыми волосами.

От брюнетки всегда исходило тепло, с ней Юнги чувствовал себя живым. Отец мальчика сильно пил, мать умерла от рака. Единственной его подругой была малышка НаЫн. Её родители поддерживали мальчика. Он часто ночевал из-за отца у подруги.

— Юнги, — девочка остановилась, показывая маленьким указательным пальчиком в сторону, где находилась речка, — мостик, где он?

Темноволосый, выронив корзину из рук, бросился к краю берега:

— Чёрт, чёрт, чёрт…

Крупные глазки девочки уставились на друга.

— Оппа, что нам делать? — НаЫн посмотрела вниз: дощечки от мостика, что висел ещё утром над пропастью и ведущий к дому, плавают в речке.

— Юнги, почему ты молчишь? Что нам делать? — она подошла вплотную к темноволосому, что стоял мрачнее тучи. — Нас никто не спасёт? Мы не попадём никогда домой, я не увижу маму? — Юнги молчал, не реагируя на мешающую размышлениям подругу. Сверля взглядом корзину со спелой вишней, что спокойно лежала на траве, он думал. До ушей резко донёсся оглушительный визг. Мальчик повернулся: девочка, не удержав равновесия, летела в пропасть.

— НаЫн! — заорал мальчик, — НаЫн! — голос срывался. Мальчик подбежал к обрыву; тело начало неметь от ужаса. Спина девочки виднелась из мутной воды. Взяв себя в руки, он нырнул за подругой. Вода была ледяной. Ноги потихоньку сводило судорогой, но Юнги, не останавливаясь, плыл к телу.

Вытащив ту на берег и убрав волосы с лица, ужаснулся: когда-то розоватые губы приобрели синюшный оттенок. Он принялся прислушиваться к слабому сердцебиению.

— НаЫн, пожалуйста, не оставляй меня, ты — единственный человек, — по мокрой щеке мальчика потекли слёзы, — который у меня есть, — мальчик, не прекращая надавливать, резко отпускал грудную клетку девочки, которая уже не дышала, — НаЫн, прошу, я верю, давай же, — не прекращая свои попытки привести её в чувства, — НаЫн, — завыл в голос, — Очнись, подруга, я сделаю все, что ты захочешь. НаЫн, открой глаза. НаЫн, я стану самым лучшим другом, проснись.

Нет, Юнги был храбрым мальчиком, но он никогда за все года после смерти родной матери не плакал. Терпел вечные издевательства одноклассников, терпел побои пьяного отца, терпел предательства, но храбрый мальчик никогда не отчаивался, не плакал. Благодаря своей подруге он научился ценить, любить, уважать. НаЫн стала для него и матерью, и первой любовью. Он не мог лишиться смысла жизни, нет, не сегодня.

Мальчик хватался за все шансы, что могли бы спасти уже побледневшую девочку. Не прекращая, он делал искусственное дыхание. Роняя слёзы на лицо подруги, шептал, что она не может его сейчас покинуть.

Он прислонился ухом к груди девочки. Сердце перестало качать кровь. Оно остановилось. Юнги руками рвал траву под собой, у него была истерика. Внутренне изнуренный мальчик лёг около подруги, закрывая глаза, молясь, чтобы его тоже забрали, как и НаЫн, вечно улыбающуюся девчушку, не дававшую ему жить без улыбки.

Смысл жизни есть у каждого. У него была она — девочка, разукрасившая его черно-белую жизнь яркими красками. Чёрные полосы в его жизни она с лёгкостью закрасила белым.

Легкий вдох донёсся до ушей мальчика. Несильное шевеление холодных пальчиков под его рукой привлекли внимание.

— Юнг… Юнги… — лицо девочки начало приобретать естественный цвет, губы наливались цветом.

— НаЫн? — он резко приподнялся, смотря в миндальные глаза подруги.

— Ты… — девочка начала откашливать воду, прочищая лёгкие, запуская в них свежий воздух, — плакал?

Лицо мальчика озарила улыбка. Вскочив с мокрой травы, он принялся обнимать свою подругу.

— Ты заплакал! Я всегда думала, что ты как камень, — бледные губы начали расползаться в лёгкой улыбке.

— НаЫн, я так рад… НаЫн, господи…

— Юнги, ты чего, все хорошо… — в уголках ореховых глаз начала собираться влага.

— Ты никогда не умрёшь, слышишь? Пока я рядом, все будет хорошо. Я тебе обещаю, НаЫн.

Девочку положили в больницу. Пролежав там две недели, она вышла, сразу направляясь к лучшему другу, но его велосипеда, всегда стоявшего возле каменного дома, не было.

— Здравствуйте. Извините, Юнги дома? — постучавшись и дождавшись ответа: «Кто там?» — девочка задала вопрос, интересующий её на протяжении двух недель.

— Семья Мин здесь больше не живёт, милая, — на пороге показалась пожилая женщина с некой задоринкой в улыбающихся чёрных глазах.

— А где они? — в горле НаЫн встал ком.

— Господин Мин Югём скончался от передозировки неделю назад, а его сына забрали в детский дом.

В голове брюнетки всё перевернулось вверх дном.

— Так вот почему он не навещал меня…

— Хочешь чаю, милая? — в голосе женщины читалось переживание.

— Спасибо, не стоит. Я, пожалуй, пойду. До свидания, — развернувшись, она направилась к дому, сглатывая слёзы.

Прошел уже месяц после переезда Юнги. Девочка все также запиралась в комнате и плакала. Родители ничего не могли с этим поделать, лишь тщетные попытки накормить и вразумить девятилетнюю дочь.

— Ничего, пройдёт время, она его забудет, — госпожа Ли пошла на кухню за успокаивающими таблетками для своей единственной и любимой дочери.

— Юнги… Я найду тебя, где бы ты ни был… Я найду… — с множеством мыслей, вытерев слезы, девочка погрузилась в беспокойный сон.

***

— Юнги…

— НаЫн, садитесь на свободное место, — из-за нахлынувших воспоминаний брюнетка не сразу услышала слова преподавателя.

— Ах, да, извините, — ещё раз поклонившись, начала оглядывать нескромную аудиторию в поисках нового места.

Кабинет был очень светлый и просторный. Окна выходили на задний двор университета и ботанический сад, что с самого начала привлек НаЫн. Множество картин различных историков всех времён были развешаны на нежно-бежевых стенах. Широкие подоконники украшали цветущие растения. Парт было очень много, но пустующих мест оставалось только два.

— Так, с Чимином место занято, чёрт, — прикусив губу, девушка обернулась на свист.

— Эй, новенькая, садись ко мне, — светловолосый не внушал доверия. Осмотрев кареглазого, по коже пробежало стадо неприятных мурашек: «Ни за что!».

Собравшись с мыслями, по пути разглядывая парня с бирюзовыми волосами, девушка направилась на последнюю парту, где сидела студентка.

— Выбора у меня нет, — с неприятным скрежетом НаЫн отодвинула деревянный стул и села на теперь уже свое место, предвкушая веселую жизнь.

— Привет, — еле слышно сказала девушка, сидящая рядом. Заглянув в зеленые глаза соседки по парте, НаЫн узнала её.

«Точно, это же её Чимин заставлял удалить фотки.»

— Ой, мы виделись, помнишь? Сохён ведь, да?

— Да… — НаЫн обратила внимание, как поменялось лицо Сохён при упоминании Чимина.

«Странные у них отношения. Интересно, кто же они друг другу.»

С раннего детства НаЫн всегда была любопытна ко всему. Ей не давала покоя вселенная. Мысли по ночам мешали заснуть: «Как так возможно, что вселенная бесконечна?». Она не любила находить ответы на все свои вопросы — ей больше нравился факт того, что есть неизведанное. Малышка НаЫн боялась узнать, что когда-нибудь все, что она хотела разгадать, станет известным, доступным для изучения.

Всё занятие девушка рассматривала широкую спину парня, что до ужаса был похожим на её друга детства, переехавшего в новую семью десять лет назад.

Блондин и глаз не мог отвести от новенькой.

— Ким Тэхён, после пары любуйтесь ей сколько хотите, но сейчас, будьте добры — учитесь, — учитель не мог позволить такого на своём занятии.

— Учитель Ким, она ведь мало о себе рассказала, — ухмылка с лица светловолосого не пропадала, медленно превращаясь в притворную, — не сказала: откуда, сколько лет, где училась… — закусывая нижнюю губу, все не унимался Ким.