Совсем неподалеку величественно, жила главная улица, и респектабельные люди в красных мундирах и с красивыми жезлами в руках, движению которых подчинялось все, делали вид, будто они не слышат ни воплей, ни звона разбиваемых стекол.
Поспешно глотая вторую таблетку, Талкуацетл сердито подумал о предыдущей:
- Черт знает что! Собирался в будущее, а попал в пещерный век!
Переместившись на новую ступеньку во Времени и едва успев осмотреться, он чуть было тут же не бросился наутек.
Если кому-нибудь это побуждение показалось проявлением малодушия, пусть подождет с выводами. Талкуацетл попал в большую залу, где под мяуканье целой кучи обозленных, разобиженных и просто чем-то недовольных кошек десятка четыре людей занимались непонятными вещами. Они скакали, извивались всем телом, и время от времени пытались достать макушкой до собственной поясницы.
Талкуацетл поискал глазами кошек и не нашел. Вместо них какие-то люди играли на каких-то инструментах. Он подскользнул к девушке очень одетой впереди и очень раздетой сзади (здесь были и очень одетые сзади, но раздетые впереди) и доверчиво спросил:
- Они сумасшедшие, да?
-Почему?-удивилась девушка.-Они танцуют "мяу-лай". Шикарный танец!
Словосочетание "мяу-лай" на языке линиабеттцев означает нечто такое неприличное, что и сказать нельзя в порядочном обществе... Талкуацетл все понял. А девушка тараторила:
- Ты откуда, парень? Господи, до чего ты чудной! С Линиабетты, говоришь? Это в Африке, да? Хочешь станцуем? Будет шикарно!
Талкуацетл хотел проглотить таблетку и не смог. Он с ужасом почувствовал, что, против своей воли, тоже начинает извиваться, подскакивать и стараться достать макушкой до поясницы. Случилось непоправимое-он заразился общим безумием. Умело используя силовые импульсы, Талкуацетл танцевал лучше всех и никак не мог остановиться. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы Талкуацетла не спас случай: запутались лучи, и он растянулся на полу. Это его отреззило. Провозившись каких-нибудь сорок минут, он, наконец, распутался и поскорее убрался из этого сумасшедшего Времени.
...На центральной площади маленького городка шестеро людей с белой кожей старательно колотили одного черного. Потом они щедро обмазали его деггем, густо вываляли в перьях и аккуратно повесили.
Когда Талкуацетл спросил: за что?-ему веско ответили:
- Этот наглый черномазый дважды сидел в автобусе на местах для белых.
Талкуацетл никак не мог уяснить основ расовой дискриминации. Ведь на Линиабетте цвет кожи зависел от моды. В прошлом году, например, самым эффектным считался бордовый. Правда, были чудаки, которые упорно оставались светло-коричневыми, но их никто за это не вешал. Разве что слегка подтрунивали и потихоньку излучали:
- Консерваторы! Что с ними сделаешь-старички.
Талкуацетл полез за новой таблеткой...
В течение семи с половиной часов крупный государственный деятель произносил речь. В конце ее он блистательно опроверг все то, что не менее убедительно доказывал в начале и середине. У него получилось нечто следующее: да, безработица - великое зло, с которым лицо, облеченное доверием избирателей, обязано бороться не на жизнь, а на смерть. Но бороться с безработицей можно только в том случае, если она будет существовать. И потому она существует.
Простодушный Талкуацетл вообразил, что речь идет о том самом линиабеттском законе, от которого пострадал он сам, и поспешил унести ногу в другое Время.
Странное дело: он глотал таблетки будущего, а его, судя по всему, заносило все дальше в прошлое; что-то там в этих таблетках не ладилось.
Так, в одной из новых эпох им заинтересовались солидные земляне с металлическими голосами и странными нашивками на плечах, которые назывались "погоны". Они долго выпытывали у Талкуацетла, каков уровень техники ii".i Линиабетте, и произносили непонятные слова вроде "реванш", "мегатонная бомба", "межконтинентальная ракета".
Когда до него, наконец, дошло, Талкуацетл чуть не утратил от негодования дар излучения. Он высказал солидным землянам все, что о них думает. На Линиабетте, возмущенно излучил он, уже пять с половиной миллионов лет не употребляют слова "война". Он решительно сунул в рот очередную таблетку, но земляне просили его подождать, и, как всегда вежливый, он придержал таблетку лучом.
Не согласится ли в таком случае Талкуацетл взять на себя выполнение функций... э-э... разведчика? Его каплевидное строение и способность легко и бесшумно передвигаться открывают огромные возможности в деле...
Талкуацетл излучил категорический отказ. Он уже выбрал себе профессию - будет выступать в цирке, да, и ни на что другое не согласен!
Тогда один из землян попробовал подойти с другого боку.
- Скажите,-спросил он,-нет ли у вас в прошлом чего-нибудь такого... э-э... пикантного? Ну, не довелось ли вам быть, к примеру, под судом? Мы, знаете, таких любим.
- Да,-честно ответил Талкуацетл, - меня однажды присудили к ничегонеделанию.
- ???
- Мне запретили работать за то, что я... В общем, это мое личное дело! Впрочем, я мог пользоваться всеми остальными благами жизни. Но это не меняло дела.
- Как, вы страдали?
- А как же можно не страдать от безделья?!
- Он дефективный! - решили люди в погонах. - Пусть убирается к дьяволу!
Когда у симпатичного маленького линиабеттца бывают неприятности, я переживаю их вместе с ним. Я устал от невзгод, которые совершенно незаслуженно обрушились на Талкуацетла. И потому не хочу затягивать рассказа о его многотрудных скитаниях во Времени...
К тому же выяснилось, что все было не так. Опять (будем надеяться, в последний раз, хотя кто его знает) сделали свое дело талкуацетловы свойства, которые с исчерпывающей полнотой выражены в его имени "Талкуацетл", что, как известно, в переводе на русский язык означает "Унеговголовеветер". Он, конечно, перепутал рецепты, и приготовленные им таблетки позволили перемещаться не во Времени, а в Пространстве. Таким образом, легкомысленный Талкуацетл всего-навсего блуждал по Земле, полагая, что он этак запросто кочует из эпохи в эпоху.
И, разумеется, попав, наконец, в наш город, он решил остаться здесь навсегда. Правда (не забудьте, что вторично он прилетел на Землю на целых девять лет раньше, чем в первый раз), и у нас еще имели место, как говорится, отдельные недостатки... Но так ему было даже интереснее. Ведь Талкуацетл являл собой натуру ищущую, к тому же жизнь в здоровом коллективе быстро излечила его от упаднических настроений, порожденных былыми огорчениями. Правда и то, что тогда мне было лишь несколько лет от роду, и я, естественно, не мог стать достойным другом и собеседником Талкуацетла. Но ничего: в нашем городе нашлись другие, не менее достойные (отмечено это, как вы сами понимаете, единственно из скромности) люди, и он не остался одинок.
А теперь считаю своим долгом признаться: я выдумал Талкуацетла. Линиабеттцы еще не прилетали на Землю, и им одним известно, когда приземлится на главной площади нашего города их каплевидный корабль. Однако за время воображаемых бесед с Талкуацетлом я привязался к нему и полюбил его, и теперь мне иногда кажется, что эти беседы были на самом деле.
Да и кто знает, что ждет нас на бесконечных звездных дорогах, где властвует оглушающее безмолвие Космоса и скорость столь непостижимо велика, что кажется беспредельным покоем, и живут законы, еще неведомые нам, живущим на Земле?
